Страница 52 из 64
– Ладно, Максим, я понял, – произнес Мысливчик начавшего повторяться парня. – Если вы боретесь против инородцев, то зачем нашим русским пацанам подзатыльников надавали?
– А, это этим, что ли, скейтбордистам?
– Угу! – кивнул капитан. – Они же русские, а вы, по вашему заверению, националисты! То есть испытываете пылкую любовь ко всем русским. Так как?
– А вы видели, где эти роллеры гоняют? – возмущенно подключился к разговору Иван. – Это же памятник погибшим! А у этого соплячья никакого почтения к павшим! У меня прадед всю войну прошел, а у Макса прадед погиб, а у Лехи прабабка в блокаду! Кто, если не мы, русские, порядок у себя в стране наведем?
– Это, конечно, похвальное стремление! Но вы лучше мне вот что поясните: почему же вы, так истово радеющие за Россию, стремитесь походить на фашистов? Вон и свастики у вас на перстнях, и прикид, как у штурмовиков, и, наверное, приветствуете друг друга не иначе как поднятой рукой и «Зиг хайлем» в придачу?
– Все дело в том, – пояснил Макс, – что мы не равнодушные обыватели! Мы всю свою жизнь посвящаем борьбе!
– Как же, слышали, «Майн Кампф» по-немецки. Автор – Адольф Гитлер.
– Немцы тоже боролись за свою нацию, в этом мы схожи, – не стал отрицать Макс. – Мы боремся, как наши деды боролись в Великую Отечественную… Знаете, что была в то время организация «бригада Каминского»? Она воевала на стороне немцев, но под лозунгом «Россия без Сталина и Гитлера». Вот к ним-то мы ближе всего по духу! А что касается атрибутики… То у нынешнего общества к нам сильно предвзятое отношение. Вон, даже по телику гоняют, будто бы мы все ярые гитлеристы, у каждого из нас дома имеется памятник либо бюст фюрера, которому мы ежегодно 20 апреля приносим жертву! Это же бред! А простой обыватель смотрит эту плешь и верит! А свастика – это же древний символ. Правосторонняя – коловрат, символ борьбы, победы над злом и тьмой. Левосторонняя – посолонь, распространенный в славянской мифологии символ созидания. В том же Непале, – пояснил Макс, – половина Катманду увешана свастикой. Что ж они все, Гитлеру поклоняются, по-вашему? Просто символ счастья.
– Так, парни, а в городе много таких же, как вы, бритоголовых?
– Да человек 150–200, – ответил Иван.
– И чего, вы всех знаете?
– Ну, не всех, конечно… Но знакомых много.
– Ну и напоследок, парни, – Мысливчик наконец-то добрался до самого важного вопроса, ради которого он и затеял всю эту полемику со скинами, – в последние несколько месяцев к вашей компании не прибивался некий субъект… Он немного не в себе – сбежал из психушки, – пояснил он. – Он мог предсказывать-рассказывать историю о втором немецком пришествии… О том, что откроются некие врата… Мог вербовать в свою команду, обещать немыслимые возможности…
– Постой-ка, – воскликнул Иван, – месяца два назад на сборище «Влесова блока» присутствовал парень… Лет двадцать пять ему, а может, чуть больше… Тусил с ними месяц, а может, больше… Мне Толик про него рассказывал, в лидеры хотел вылезти, «влесовцев» под себя подмять. А у них же испокон фюрера не было… В общем, он сказки свои травил, а ему не верил никто… А потом он пропал и больше не объявлялся.
– Точно?
– Да я бы знал… Не, с «Влесовым блоком» он точно не связан.
– Парни, большая просьба, – сказал Мысливчик. – Если что-нибудь услышите об этом субъекте, позвоните в убойный Ленинского района. Капитану Мысливчику. Этому сумасшедшему убить человека – раз плюнуть… А русский, не русский – все едино…
– Обещать не будем, капитан, сам понимаешь… – произнес Макс. – А если он и в нашей среде накосячит, мы с ним сами разберемся!
– Ой, боюсь, ребятки, что вам это окажется не по силам! Послушайтесь совета бывалого человека, – сказал на прощание капитан, – поскорее бросайте эти ваши националистические игры и займитесь делом! Поверьте моему слову, эти игры всегда плохо кончаются!
Не прощаясь, Мысливчик поспешил к оставленной на обочине машине. Взглянув на часы, капитан выругался – на встречу с фээсбэшниками он опоздал.
«Ладно, еще увидимся!» – решил Мысливчик, поворачивая ключ зажигания. Старенькая «Корона» слегка поартачилась ради проформы, но с четвертого тычка завелась. Капитан с невольной завистью вспомнил сверкающий «Ленд Крузер» Министра, вновь грубо выругался, проклиная проклятых «хозяев жизни», вырулил с обочины и погнал в отдел. Нужно было забрать с работы кое-какие бумаги. В районе ДК «Ленина» затренькал телефон, лежащий во внутреннем кармане куртки. Мысливчик вынул его и, не глядя на номер, нажал на кнопку.
– Капитан Мысливчик, – привычно произнес он.
– Александр Александрович? – произнесла труба голосом Петра Семеновича Мистерчука. – Я вас не отвлекаю?
– Вообще-то, я за рулем, – недовольно буркнул Мысливчик. – Побыстрее, если возможно!
– У меня гости из органов, – сообщил Министр. – Не могли бы вы к нам присоединиться?
– Откуда гости? – переспросил капитан.
– Из ФСБ. Помните, мы говорили об этом?
– Еду! – сказал Мысливчик, выключая телефон, одновременно разворачивая автомобиль.
Возле офиса «Примсоцтрансбанка» его уже поджидал рыжеволосый Паша.
– Пойдем, Саша! Тебя уже ждут! – произнес он, когда Мысливчик выбрался из машины. В этот раз Петр Семеныч ожидал опера не в личном кабинете, а в помещении, наверное, предназначенном для отдыха сотрудников банка. Мягкие глубокие кресла, низкие журнальные столики с грудой газет и прочей макулатурой, незаменимая для таких мест огромная кофеварка, диспенсер и микроволновая печь.
– Здравствуйте, уважаемый Александр Александрович! – ловко для своей комплекции выбрался из глубокого кресла Петр Семеныч.
Следом за ним из соседнего кресла поднялся сухопарый мужчина лет пятидесяти. Неброская внешность, скорее подходящая инженеру, снабженцу либо энергетику какой-нибудь крупной коммерческой компании: слегка лысоватый, с немного неопрятной прической и прячущий глаза за стеклами очков-хамелеонов.
– Позвольте представиться, Сидоренко Сергей Валентинович.
– Капитан Мысливчик. Александр Александрович, – опер пожал протянутую Сидоренко сухую жилистую руку. – Можно посмотреть ваши документы?
– Конечно, – не стал возражать Сидоренко, протягивая капитану корочки.
– Сидоренко Сергей Валентинович, – прочел Мысливчик. – Майор. Шестнадцатый отдел Федеральной службы безопасности. И чем же занимается шестнадцатый отдел ФСБ? – полюбопытствовал Мысливчик.
– Радиоразведка, радиолокация и дешифровка, – ответил майор.
– Всего-то? – делано удивился Мысливчик.
– Это официальная деятельность отдела. Ну а неофициальную сторону… я думаю, вы примерно представляете.
– А почему именно радиолокация и дешифровка? – не удержался и спросил Мысливчик. – Можно было придумать и какую-нибудь другую ширму.
– Традиционно отцом-основателем нашего отдела в СССР считают Глеба Бокию…
– Бокия – это который Соловки? – спросил Петр Семеныч.
– Похвальная осведомленность! – произнес Сергей Валентинович. – А что, приходилось бывать?
– Приходилось, – ответил Министр.
– Что касается Глеба Бокии, да, это он. При Наркомате внутренних дел он занимался как раз радиоперехватом и дешифровкой. Причем в то время это не было прикрытием – Бокия действительно был дешифровщиком от Бога! Играючи ломал даже сложные японские шифры. А дальше так и повелось…
– А каким образом вы на Петра Семеныча вышли? – вопросы сыпались на фээсбэшника как из рога изобилия.
– В нашем ведомстве есть свои секреты, – туманно ответил Сергей Валентинович.
– И как мы тогда с вами будем работать? – развел руками Мысливчик. – Каждый со своими секретами?
– Сергей Валентинович, а капитан прав! – поддержал Мысливчика Министр. – Мы уже и так в этом дерьме увязли по самые помидоры! Давайте открывать карты! Не надо нас использовать втемную!
– Возможно, возможно, – согласился Сидоренко. – На вас, Петр Семеныч, мы вышли через капитана Мысливчика, за которым, как, впрочем, и за всей его группой, ведется негласное наблюдение…