Южный крест

Как ни торопился Минаев побыстрее покинуть самолет, все же ему пришлось потратить около получаса, помогая механику и второму пилоту открыть заклинившийся от удара аварийный люк. Знал бы он, куда приведет его эта спешка через несколько минут, повнимательней огляделся бы вокруг и, может быть, встретился взглядом с той парой глаз, что неотрывно следила за ним с момента приземления. Но ничего Минаев не знал, и не сработало у него шестое чувство, он просто выпрыгнул из самолета и через несколько мгновений скрылся в непролазных мангровых зарослях.

Через двадцать минут он наконец нашел узкую протоку, которая, по-видимому, вела к лагуне в центре атолла. Протока была хорошим ориентиром, и Минаев решил спрятать чемодан где-то рядом, но не на виду, а чуть в глубине, чтобы найти его мог только тот, кто будет знать место или воспользуется специальным локатором. Пристроив чемодан на пологой ветви, он открыл в его боку небольшой лючок, где находилась клавиатура пульта управления. Дальше все было просто. Коды доступа он знал наизусть, так что запустить программу ему не составило труда – и через несколько минут компьютер вывел сообщение об активации аварийной программы. Осталось только спрятать чемодан понадежнее и вернуться к самолету.

Треск ветки за спиной был настолько неожиданным, что прозвучал как выстрел. Минаев бросил чемодан и, выхватывая из кобуры «беретту», стал резко поворачиваться на звук, когда послышался хлопок, и что-то больно ударило его в шею. Ощущение было такое же, как от укуса пчелы, но по тому, как сразу помутилось сознание и тело налилось тяжестью, он понял, что это не насекомое. Последним усилием он довернул корпус и, в отчаянном напряжении выбрасывая руку вперед, выстрелил. Тут же мозг его отключился, и оставшееся без управления тело грузно повалилось в мангровый куст.За неделю до описываемых событий

Капитан Серов, известный в узких кругах под прозвищем Волчара, скучал на диванчике в приемной генерала Паливоды, поглядывая с нетерпением на дверь кабинета с отполированной до блеска табличкой. Никак ему не удавалось избавиться от чувства неудобства, так как он знал наверняка, что за этой дверью говорили о нем, мусолили его личное дело, рассматривали его без прикрас, как инфузорию под микроскопом, решая его дальнейшую судьбу. Как ни странно, но Серова впервые волновало то, что именно происходит за такими вот дверями и каково будет решение. Просто раньше он знал наперед, что его бессменный командир подполковник Мороз (естественно, все, не договариваясь, называли его Дедом Морозом) будет горой стоять за своих.

Теперь же Дед лежал на ортопедической койке, в гипсе и с пробитым черепом, лишь иногда приходя в сознание. И заработал он себе такое счастье не на боевом задании, а просто пошел за хлебом. Магазин метрах в тридцати от его подъезда, нужно только через дорогу перейти – зебра, и светофор исправно подмигивает, да только некоторым на светофор плевать. Вылетела из-за угла иномарка и на всей скорости снесла боевого офицера, будто бомжа подвального. Водитель оказался сосунком-мажором, да еще под кайфом. Сам-то он и не заметил, что человека сбил. Машина почти сразу врезалась в дерево, он попытался выйти, да так и выпал на землю, и задремал, распустив слюни.

Сейчас капитан Серов оставался за старшего в группе, но не чаял он таким путем выбиться в командиры. Да и ребята хоть и помоложе его, но зубастые, все как на подбор, и если он в чем-то превосходил их, так только в опыте и в том, что служил под началом Деда с младых ногтей.

«А вдруг назначат какого-нибудь чужака?»

Спецназ такого уровня создается долгие годы и тренируется, группы подбираются боец к бойцу, притираются, сплачиваются, превращаются в один универсальный организм. А разрушить работу многих лет можно одним росчерком пера.

Между тем в кабинете действительно шла беседа о Серове и его группе, но вовсе не в таком ключе, как представлял себе Волчара.

– Ты же сам понимаешь, что ребята профи. Не пальцем деланные. Они все перетерпят, пережгут в себе и на задании отработают, как надо, – говорил Паливода своему собеседнику, отхлебывая горячий чай из массивной фарфоровой кружки. – Люблю, чтоб чай был крепким, горячим и чтоб его было много.

– Нет, Сергей Сергеевич, я ведь не невесту сватаю. Мол, стерпится-слюбится. Как надо мне не подходит. Да и не я выбираю, а дело. Не сомневаюсь, что они лучшие, да только нервы у них сейчас невольно на взводе. Против химии не попрешь, и бог его знает, когда эта химия у них сработает. Я бы сам в таком состоянии на задание не пошел.

Они сидели в потайном алькове, святая святых генеральского кабинета, где Паливода любил обдумывать серьезные дела и принимать особо важных посетителей, которые зачастую входили не из приемной, а через черный ход, со двора. Генерал всякий раз удивлялся способности этого поджарого смуглолицего мужчины, совершенно не похожего на военного, так перевоплощаться до неузнаваемости, согласно требованию момента. Голубоглазый блондин от рождения, сейчас он был похож на выходца из каких-то южных стран: почему-то теперь ставшие карими глаза и черные волнистые волосы, зачесанные назад, придавали ему схожесть с колумбийскими мафиози средней руки, какими их показывают в многочисленных голливудских блокбастерах. Этот образ дополнял дорогой темный костюм из тонкого кашемира и черный джемпер, поверх которого висела увесистая золотая цепь. Последним штрихом в этом наряде был массивный платиновый перстень с большим черным камнем, красовавшийся на среднем пальце левой руки.

– Я вижу, ты, Эрнест, входишь в образ. Обживаешь, так сказать, новую шкуру…

Глаза таинственного визави замерли, упершись пронзительным взглядом в лицо Паливоды, и он ответил довольно резко для беседы со старшим по крайней мере по возрасту.

– Не будем отвлекаться, Сергей Сергеевич… И кроме того, мы с вами договаривались, что мое настоящее имя никогда не будет произноситься даже в частной беседе.

– Да ладно тебе. – Генерал и бровью не повел, будто не заметил резкости собеседника. – Здесь лишних ушей нет и микрофонов тоже. Каждый день проверяю.

Они не встречались лет восемь, и Паливода давно потерял Эрнеста из виду. Теперь он даже не знал ничего ни о его звании, ни о его статусе. Если бы не возникшая в Эссекибо смута, то они могли никогда больше не увидеться. Ведь случайные встречи в его ведомстве были совершенно исключены.

– И тем не менее… – тон гостя снова стал спокойным и деловым, а лицо пустым и беспристрастным. – Вы знаете, что последнее слово будет за мной, и группу в таком состоянии я не приму. Придется нанимать головорезов где-нибудь в Никарагуа или Венесуэле.

Генерал поморщился. После того, как всплыло Эссекибо, он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Вообще все это дело выглядело довольно странно. Судя по суете, возникшей в верхах, с этим пупком Латинской Америки были связаны какие-то важные государственные интересы. Секретность достигала такого уровня, что даже ему, генералу и вообще не последнему человеку в управлении, чего-то недоговаривали, изъяснялись обиняками, подменяя запретные слова многозначительной мимикой.

– Не кипятись. Э… Да… – генерал запнулся на полуслове. – Ну хорошо. Что ты предлагаешь?

– Решить вопрос по Морозу. Закрыть его раз и навсегда. Любой ценой. Что там со следствием?

– Следствие ведется в заказном направлении. Откуда-то появились свидетели того, что Мороз переходил улицу на красный свет. Экспертиза показывает, что он был в стельку пьян. А между тем выпил он, как говорит жена, всего рюмку коньяку. В общем, сводят к тому, что, мол, сам виноват…

– И вы не можете повлиять? Что, ваших генеральских возможностей не хватает, чтобы вправить кое-кому мозги?

– Эх, друг ты мой ситный. Потерял ты в своих заграницах нить реальности. Я всесилен, но только на своей грядке, а вот деньги универсальны, и для них административного деления не существует… Но только не смотри на меня так. – Генерал открыл сейф, достал оттуда черную папку с документами и положил перед гостем. – Мы тоже кое-что могем. Здесь все по Арчилу Камахидзе и его сыну Давиду. Почитай пока. А я пойду, пообедаю.