Постапокалипсис

— Да брось ты эту ерунду! Скорее!

И потащил за собой лекаря.

Древние стены медленно оседали и кренились, казалось, что они гулко и низко вздыхают. Гэйб перескакивал через валящиеся квадратные колонны, уворачивался от камней и кусков перекрытий. И изредка оглядывался назад. Надо вперёд смотреть, вперёд! Что тебе какие-то мутант и темноглазый?!

Гэйб вернулся, схватив Кэра за вторую руку и потащив его дальше.

Сработали не все заложенные бомбы — многие контакты и провода за века отошли или перетёрлись, или же были перекушены всяческими обитающими тут тварями. Но и прогремевших взрывов было достаточно для того, чтоб всколыхнуть мёртвый город. Заброшенная база медленно кренилась и стонала, как разбуженный великан. Гэйб выскочил в оказавшийся на пути пролом в стене и зажмурился от яркого оранжевого света. Это не был начавшийся пожар. Поморгав, Гэйб понял, что очутился на открытом пространстве. Перед ним расстилалось растрескавшееся плато, залитое закатным солнцем. Чуть поодаль торчали остовы железобетонных балок, на которых когда-то держались коробки небоскрёбов. Гэйб оглянулся и рванулся обратно под своды рушащейся базы.

— Эй! Тут выход!

Его голос потонул в скрежете просевшего потолка, по которому зазмеились широкие трещины. Кэр вылетел из темноты, едва ли не опрокинув Гэйба. Потом резко оглянулся и попытался броситься назад.

— Да стой ты! Куда!? — Гэйб вцепился в его безрукавку.

— Штэф. Отстал где-то… — сбивчиво проговорил лекарь, вырвавшись. Гэйб шагнул было следом, но ему пришлось отскочить — кусок стены рухнул как раз перед его носом, но за спиной успевшего проскочить лекаря.

— Штэф! — позвал Кэр, кашляя от клубов едкого дыма и прикрывая лицо от нестерпимого жара разгулявшегося огня. Не понятно, чему было гореть на заброшенной базе, но пожар всё-таки начался и быстро поглощал пространство — остатки стен, потолок, разломанный и выщербленный пол.

Мутант яростно пытался высвободиться из-под огромной плиты весом никак не меньше нескольких сотен килограммов. Кэр ахнул и бросился к нему на помощь.

Вдруг Штэф вскинул лицо и зашипел, оголяя зубы.

Кэр опешил и замер.

— Убирайся! — рявкнул мутант, рванувшись ещё раз.

— Я помогу… — проговорил Кэр и попытался сдвинуть неподъёмную плиту в сторону. Мутант ощерился сильнее и попытался зацепить ногу лекаря когтями. Тот отскочил, в изумлении глядя на него. Тонкая струйка крови стекала из носа и рта Штэфа. Повреждены лёгкие, скорее всего. Эта агрессия, вероятно, вызвана болевым шоком.

Обессилев, мутант опустился на пол, поджав руки под грудь. Кэр тщетно боролся с плитой, которая ни на миллиметр не сдвинулась с места. Лекарь в отчаянии хныкнул и отступил. Штэф поднял на него тусклые глаза и прошипел:

— Кэр, уходи. Я потом выберусь…

Кэр стиснул зубы. И ощутил, что медленно холодеет от ужасного предчувствия. Штэф не выберется. А нападает на него потому, что пытается отогнать, заставить уйти из разрушающегося и охваченного пламенем здания. Лекарь быстро опустился на колени и стиснул в объятиях сильно ослабевшего от кровопотери мутанта. Тот рванулся и зашипел, стараясь выглядеть устрашающе.

— Если мы не можем вместе выбраться, — проговорил Кэр тихо, не обращая внимания на его уловки, — то я остаюсь с тобой.

Он закрыл глаза.

Штэф прижался к своему хозяину.

Становилось всё жарче. Кожу щипало, глаза, казалось, высохли. От дыма гудело в голове и сдавливало череп. Куски штукатурки и небольшие плиты продолжали то и дело падать сверху. Где-то запоздало грохотнула ещё одна бомба. Смерть обещала быть долгой и мучительной. И она неумолимо приближалась, окружала языками пламени…

Штэф потёрся щекой о шею Кэра, медленно и ласково прикоснулся к ней губами. К тому месту, где быстро-быстро билась жилка.

— Ты должен уходить, — прошептал мутант.

Кэр лишь молча стиснул его ещё сильнее, давая этим понять, что никуда не пойдёт, а будет ждать любой участи. Только бы вместе. Иногда он бывает просто чертовски упрямым.

Штэф закрыл глаза и вонзил острые зубы в податливую человеческую плоть.

Гэйб ещё долго смотрел на дымящиеся развалины, ожидая, что с минуты на минуту лекарь и его мутант выберутся на поверхность. Огромное оранжевое солнце медленно скользило к горизонту, и тень Гэйба всё удлинялась, искривляясь на безучастных камнях и арматурах, торчащих из земли и бетона.

Скоро ночь. Сухой пыльный воздух становился холоднее. Гэйб смотрел с надеждой на то, что совсем недавно было базой, и чувствовал даже не жалость, а скорее обиду на Кэра и Штэфа за то, что они до сих пор не выбрались. Может быть, им нужно больше времени? Что же, стоит подождать.

Ожидания прервались мерным гулом геликопта. Гэйб повернулся на звук. В небе маячила быстро приближающаяся тёмная точка. Ну вот. Ещё какая-то бригада ловцов? Хватит, надоели неприятные встречи…

Гэйб быстро поднялся с валуна, на котором сидел, и помчался по плато. Гул становился всё явственнее. Маячившие в дымке остовы небоскрёбов приближались. И вдруг Гэйб затормозил. Плато закончилось обрывом на многие десятки метров вниз. Виднелись многочисленные слои грунта и подземных строений, как будто кто-то вскрыл живую плоть и демонстрировал разные уровни покровов — вот верхние слои кожи, вот более глубокие, вот мышцы, вот кости…

Гэйб оглянулся. Над плато висел серебристый геликопт с маркировкой семьи Хозяина Эйма. Интересно, а кто за штурвалом? Гэйб напрягся и нахмурил брови, готовый к новой драке.

Машина тем временем снизилась, разгоняя ветром от работающих двигателей сухую и колкую пыль. Гэйб прикрыл глаза рукой и закашлялся, отворачиваясь. Пилот заглушил двигатели. Потом с шорохом приподнялось тонированное стекло кабины. На землю спрыгнул высокий сухопарый человек во френче из белой кожи. Гэйб округлил глаза в изумлении.

— Эрнст?!

Это и вправду был любимый раб Хозяина Эйма. Казалось, что за последние несколько суток он осунулся и постарел ещё больше, хотя его безупречная порода не позволила ему подурнеть с возрастом — он был всё так же подтянут и элегантен, и в его соломенно-блондинистых волосах почти не проглядывались серебристые нити. Подняв на лоб лётные очки со встроенной трёхмерной картой, Эрнст стремительно приблизился к Гэйбу, на ходу вынимая из кобуры пистолет, и выстрелил.

Гэйба даже слегка отбросило. Повалившись на землю у самого края разлома, молодой раб схватился за простреленное плечо и рявкнул от боли. Сердце неистово заколотилось от ярости и нежелания останавливаться от следующего выстрела. Но Эрнст больше не стрелял.

Встав над Гэйбом, он скривил тонкие губы в гримасе презрения и ненависти.

— Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сейчас не разнести тебе череп в клочья, — негромко проговорил он. — Но ты не заслужил такой лёгкой смерти…

Гэйб приподнялся, глядя на него в недоумении. Рука в белой перчатке и правда опустилась, хоть и сильно дрожала от желания выстрелить в лоб Гэйбу.

— Слушай, — прохрипел молодой раб, — я расстроил Хозяина Эйма, я понимаю… Но у него кроме меня осталось ещё несколько десятков доноров! Что такого, если…

— Он умер! — заорал Эрнст, неожиданно эмоционально для своей всегдашней холодности. — И умер из-за тебя! Только твои иммунные клетки помогали ему справляться с болезнью и больше ничьи! Как ты мог бросить Эйма, подонок?!

Гэйб приоткрыл рот. Хозяин Эйм умер? Из-за того, что он сбежал?…

— Но… Но я ничего этого не знал… — прошептал он. — Я не хотел… Я не думал, что он может… Эрнст, это правда…

— Встать, — процедил Эрнст сквозь зубы и снова поднял пистолет.

Гэйб медленно поднялся на ноги, глядя в его глаза, которые, казалось, немного остекленели. Было страшно. Душила злоба на проклятого чистокровку. Ему-то хорошо. У него пистолет. Проклятье!

Эйм… Добрый и маленький Хозяин Эйм. Как же так, почему он умер?…

Гэйб почувствовал, что ему стало тяжело где-то под ложечкой. Кажется, глаза даже обожгло слезами. Гэйб закусил губу и сурово уставился на Эрнста, хотя взгляд против воли поворачивался к дулу пистолета, смотрящему в лоб.