Балтиморская матрёшка

А вечером, когда компы и свет уже отключили — могильная темнота и тишина, но еще не спим, Батый к кому–нибудь привяжется и давай пытать, что да как в мире устроено. Особенно про компьютеры и программирование, или как мозг работает. Это он как губка впитывал. Понимал все с первого раза, с полунамека. Только нетерпеливо: да, да, ясно! дальше, дальше?

Один раз я что–то брякнул про программирование нейросетей, так он меня отжал досуха. Заставил рассказать все: от простейшего и реального — до красивых сказок про будущее, где самоассоциативные иерархии, которые будут работать как кора человеческого мозга, только еще лучше. Уж и не рад был, что брякнул.

А тут вдруг Лис сам начал:

— Это все, конечно, замечательно, Батый. Только лучше бы нам сменить америкосовский прикид на родной, а «эмки» на «калаши».

— Почему?

— Ну… Мало ли…

— Не стоит. У них самое лучшее оружие.

— Разве? — вскинулся Туз. — А мне казалось, там баланс ровный. Хоть за наших, хоть за пиндосов, хоть за узкоглазых.

— Это на первый взгляд, — сказал Батый. — Но если играть командой правильно, то у американцев будет больше шансов. Дело в том, что…

— Да верим, верим! — взмолился Лис. — Только… Все равно, Батый. Давай лучше на нашу форму перейдем.

— Зачем?

— Затем, что ты деревня дикая! Даже про Кровавую Контру никогда не слышал…

— Контра — это от Counter Strike? Во что мы играем?

— Почти. У Контры много модификаций и сетов. Мы играем в какой–то странный, совершенно левый, графика куда лучше, и вообще такое ощущение, будто и движок неродной. А есть и еще… разные… В общем, два брата были. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. И вот…

2. Comпушки

Чем сложнее система, тем больше у нее слабых мест, через которые могут работать вирусы, и тем изощреннее может быть их действие. При этом самая сложная из всех существующих систем обработки информации есть буквально у каждого. Да–да, я говорю о неокортексе в ваших головах.

Жили два брата. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. Делать нечего, скукота, и оба на «Контру» подсели, постоянно в нее резались. И вот однажды летом, когда их отец уехал проводить сборы, они нашли какой–то американский сайт с модами для «Контры», а там линки на похожую игрушку, типа тренажер для американских спецназовцев. Еще круче «Контры», и, главное, совершенно фриварная. А игрушка реально классная. И графика почти фотореалистичная, и уровни огромные, и сценарии интересные. Старший брат от нее совсем голову потерял.

А младший не стал играть. Там можно было играть только за америкосов, и почему–то всегда против русских. Младший сказал, что да пошли они, звезднополосатожопые, со своей пропагандой… А старший хмыкнул, пальцем у виска покрутил — подумаешь, против русских! это же условности! И давай дальше долбиться в игрушку.

Целыми днями.

И всегда за америкосов.

И всегда так выходило, что против русских — хотя, вроде, и китайцы с арабами должны были попадаться, судя по месту действия. Но получалось так, что почему–то всегда против русских…

И чем дальше кампания, тем интереснее. Уровней до хрена, а дойдешь их все — на сайте игры постоянно обновления выкладывают. Но уже в закрытом доступе. Чтобы их скачивать, надо зарегистрироваться.

Не просто логин с паролем и пол с возрастом, которые какие хочешь вбивай, все равно бот запросы обрабатывает, и никто твои данные толком не проверяет, — нет. Тут настоящие, подробные анкеты, и обрабатывают их явно люди. На фу–фу не проскочишь. Надо всю анкету, честно, вдумчиво заполнить. Потом ждать подтверждения. Сначала что просто дошло. Через несколько часов, что проверили. Если где–то невнятно ответил, придется уточнить. Хорошо хоть, отвечать можно не обязательно на английском, а и на родном языке. Уточняющие вопросы приходили уже на русском. Правда, и отвечать на них надо было куда подробнее…

Возни много, но игрушка того стоит. Каждое дополнение — одно другого интереснее. Так что старший брат все анкеты заполнял. Потом оказалось, что надо к анкетам фоты добавлять. Брат и фотки отсканировал. Сначала только лицо, потом в полный рост, дома, на улице, с друзьями, потом родственников…

Неделя проходит, другая. Старший брат все рубится в эту игру, и чем дальше, тем больше. Вообще из–за компа почти не вылазит. Ну, только чтобы младшему по уху дать, чтобы насчет компа не канючил дать поиграть, — комп у них один был. Младший вообще лишился доступа к машинке. Ну, только когда старший брат на кухню убежит за бутербродом, или отлучится на толчок.

А один раз брат в сортире засел, младший смотрит, а на экране, среди убитых врагов — они там долго не исчезали — один ну прямо вылитый их дядька. Он майором был в том же военном городке. И, главное, в игре — он тоже майор. И форма в точности такая же, в какой он ходил. Он всегда в старой полевой форме ходил, так как любил поддать, и частенько перебирал. И вот в игре он тоже в старой форме. Ну совсем точно такая же. И лицо, и фигура, — все точно такое же, тютелька в тютельку.

Младший у старшего брата спрашивает — что это? А старшему все равно, лишь бы новое обновление получить. Отогнал брата, и дальше в игру рубится.

Проходит еще дней пять. Как–то младший брат случайно глянул на экран, пока старший на кухне холодильником гремел — а там, среди убитых русских… Один то ли так упал, что кажется похож, — но будто их отец… А рядом другой — точно как их дядька… И почему–то у него пулевое ранение в ногу, а добит — штыком в грудь.

И брат, когда в сортир заседал, вместо книжки стал брать штык–нож, который еще от деда остался. Раньше просто на ковре висел, рядом с саблей, а теперь брат его каждый день снимал и на пояс примеривал. Сам уж месяц не мылся, воняет как от козла, зато каждый день любовно правит штык на точиле, лезвие уже сверкает, как новенькое.

Младший брат хотел кому–нибудь рассказать — но кому? Он своим друзьям начал рассказывать, но те только посмеялись. От кого–то даже до директора школы дошло. Хоть и каникулы, а директор позвонил, выговорил и заставил сходить к психологу в поликлинике, чтобы больше не выдумывал. Хорошо еще, телефон взял сам младший брат. А если бы старший брат узнал?

В игре, когда он от компа отрывается, уже все убитые русские — либо как дядька их, либо как отец. И все заколоты штыком…

Отцу бы рассказать, но тот еще месяц на сборах будет, а по сотовому… во Владик–то, на роуминге? Часа два объяснять? Да отец его прямо по телефону съест за такой счет.

Дядьке? Пришел он к дядьке — но там открывает его жена, и говорит, что дядьки уж с утра нет. Натянул свою самую старую форму и сказался, что пошел племянников наведать. А сам, свинья старая, выходит, с друзьями заквасил. Ну а если он в запой уйдет, то может и неделю не объявляться…

Брат совсем убитый возвращается домой — и о, чудо! Старший брат — чистенький, расчесанный, благоухает шампунем. И одежду выстирал, и в комнате прибрался, и даже пол помыл. Чудеса в решете! Только вот на паркете в прихожей, в одном месте возле двери… Сверху чисто, но в щели между старыми паркетинами… Будто что–то черное попало.

Тут в дверь звонок. Отец со сборов явился. Заходит, прямо в полевой форме…

Лис замолчал.

— И что? — поторопил Пацак.

Лис молчал.

— Эй, Лис! Уснул?

Но Лис упрямо молчал.

— Ну что дальше–то было?!

Лис устало вздохнул в темноте.

— А никто не знает, что дальше было. Соседи слышали, как кричали там по–дикому. А когда в квартиру сунулись — везде кровища. Два трупа и один безумный. Отец весь истыкан штыком, прямо рубленая котлета, а у старшего брата горло перерезано. Рядом штык–нож валяется, отточенный как хирургический скальпель. А младший брат над отцом сидит, и все руки у него в крови. Он потом рассказывал, что старший брат сначала на отца набросился, а потом себе горло перерезал. Да только ему, конечно, никто не поверил. Потому что он еще много чего рассказывал. И про то, что его брат будто бы и дядьку тоже убил, а еще в какую–то странную игру играл, — но на компе никакой игры не нашли, конечно. Там вообще ничего не нашли. Оба винта отформатированы начисто. А дядька, наверно, просто где–то за городом загулял да и сдох под забором…