Страница 26 из 35
Батый весь напрягся, напряженно вслушиваясь к тому, что за дверью…
Лис пробежал глазами место, где строки обрывались — и на его лице появилось удивление.
— Стук…
— Что?
— Стук.
— Что — стук?!
— Стук, — повторил Лис. — Протянул бумажку, доказывая мне. — Вот, последнее слово…
Стук!
Что–то стукнуло в дверь с той стороны, сухо и резко.
Батый отскочил от двери, прижался к стене напротив.
Листки в руке Лиса затряслись.
Я замер.
В дверь стукнуло еще раз, настойчивее: стук, стук! Стук!
4. Лицом к лицу
ВНИМАНИЕ! Если все проще некуда, вы все пропустили.
Удар в дверь.
Батый сжал стальную ножку от кровати. Одними губами шепнул:
— Лис, от двери!
Удар!
Лис, распластавшись по стене рядом с дверью, чтобы не зацепило, если будут стрелять, прижался ухом к щели…
Хотя не уверен, что те, кто по ту сторону, будут стрелять… И эта ножка от кровати, и Батый, со всеми его мускулами, все будет бесполезно против них…
Удар!!!
Баррикада из разобранных кроватей жалобно заскрипела. Без нее дверь уже давно выбило бы. Но и с ней недолго осталось…
— Лис, от двери! — прорычал Батый.
Жилы у него на шее напряглись, под кожей словно натянулись веревки. Пальцы на железной ножке побелели.
И тут Лис…
Он повернул к нам лицо, и Батый замер. Замер и я.
Лис, чуть сдвинув брови, глядел на нас — но не видел.
— Лис?..
— Они говорят… — шепнул он. Теперь я понял, что он просто прислушивался к тому, что за дверь. — Вменяемо…
Я шагнул к двери. Батый попытался удержать меня, но я сбросил его руку. Прижался к щели с другой стороны двери.
Да, там были тихие голоса… Незнакомые, не кто–то из ребят. Напряженные. Но совершенно точно человеческие — и не сумасшедшие!
Не сговариваясь, мы с Лисом стали разбирать баррикаду.
— Эй! — Батый бросил взгляд на меня, потом на Лиса, будто решал, кого оттаскивать от баррикады первым. — Вы… Ребят, вы…
— Все, Батый! — воскликнул Лис. — Тех психов перестреляли! Это спасательная команда!
— Или не спасательная, — сказал я, — а для зачистки оставшихся психов. Лучше нам открыть самим. Быстрее, Батый! Если не хочешь, чтобы и нас положили, как их всех!
Лис уже смог приоткрыть дверь. Выглянул.
— Спокойно, — произнес размеренный голос по ту сторону двери. — Выходим по одному. Оружие, палки, железки оставить в комнате.
— Батый? — шепнул я.
Батый с явной неохотой расстался с ножкой от кровати. Когда он протиснулся в приоткрытую дверь, я еще раз огляделся и тоже вышел.
— Все? — спросил меня незнакомый капитан в полевой форме.
— Да, — сказал я.
— Андрей, проверь!
Двое автоматчиков порхнули в каюту.
Оставшиеся оглядывали нас, мы оглядывали их…
Трое стояли вокруг нас, наизготовку, нацелив автоматы на нас. Четверо других были без автоматов. В странных серых комбинезонах, из оружия только пистолеты, да и те в кобурах. Эти четверо странно держали руки: приподняв к воротникам, будто их знобило, и они хотели поплотнее закутаться, — комбинезоны на них сидели мешками. На несколько размеров больше, чем надо.
Нет, все–таки это был не озноб. Они не кутались. Лишь держали пальцы у застежек, — напряженно, как ковбои в вестернах держат пальцы над рукоятью револьвера в кобуре на бедре. За миг до того, как на ратуше ударят часы, и тогда будет решено, кто тут самый проворный…
Один из них вздрогнул, дернул было руками — но тут же зашипел его сосед:
— Не снимать!
У этого были прозрачные, рыбьи глаза убийцы. Нацеленные на нас. Его пальцы медленно перебирали воздух у воротника, как плавники пираньи перед броском.
— А если они…
— Не снимать! Приказ Омуля. Глушить только в крайнем случае.
— Ему легко… Там…
— Не снимать! — сквозь зубы повторил бесцветноглазый. — У них может быть что–то сложнее. А от глушения — перегруз, полный… Концов не найдем.
Мы с Лисом переглянулись.
Это не очень обнадеживает, когда тебя при тебе же обсуждают в третьем лице. Будто ты уже разделан и расфасован по пакетикам, и даже бирочки с полным химическим составом аккуратно наклеены…
Слева из коридора послышался хруст битого стекла, быстрые шаги, и вышли еще два автоматчика, а за ними Перископ. Лис бросился к нему, как к отцу родному:
— Товарищ майор! Скажите им, что мы…
— Стоять!!! — рявкнул капитан автоматчиков.
Все солдаты отшатнулись от нас, расширяя круг, но удерживая нас на прицеле. А те четверо, что были в серых комбинезонах, стиснули воротники.
— Ни с места!!! — повторил капитан.
На шум из нашей каюты выскочили двое автоматчиков, и я почувствовал, как мне в затылок уперся ствол.
— А–атставить! — скомандовал Перископ. — Спокойнее, ребята… — Он внимательно оглядел нас. — Живые, не кусаются?
— Чисто, — доложил тот, который вжимал дуло мне в затылок. — Ни трупов, ни оружия, лишь баррикада перед дверью.
Перископ грустно покивал, разглядывая нас.
— Только трое, значит… Выводите их, быстро!
Сначала под ногами хрустело стекло, — все доски под плакаты были разбиты. И стекла, и сами железные задники был пробит или разодраны, виднелась глухой бетонной стены за ними.
Потом мы шагнули в темноту лабиринта…
— Быстрее, быстрее!
Оранжевые светляки вспыхивали и гасли. Стук шагов прыгал между бетонных стен как горох. Мы все ускоряя шаги, почти бежали.
Солдаты больше не смотрели на нас. Автоматчики целились в провалы темноты на перекрестках, едва озаренных оранжевыми светляками…
— Вы еще не всех наших поймали? — шепнул.
— Да здесь не только ваши бродят, — шепнул ближний автоматчик.
— А кто ещ…
Меня схватили за руку, я рванулся прочь — но меня схватили намертво, не отпускали, а горл перехватило, я онемел, ни звука не вырывалось из горла…
Только это оказался Батый.
— Видел? — шепнул он.
— О, господи… — прошипел я. Меня трясло. — Что?
— У этих, — Батый быстро дернул головой на солдата в сером комбинезоне. — Под комбинезоном…
— Что?
— Оранжевое что–то…
Но я уже увидел другое — как из оранжевого сумрака выплывало белое пятнышко. Ближе, ярче, крупнее… Дошли! Вот она, их Большая земля! Второй обитаемый коридор в этом огромном бункере. И наше спасение! Наверх, в нормальный мир!
Но сразу за поворотом стояли рифленые стальные пластины. Из амбразур торчали дула.
— Через металлоискатель и лицом к стене, руки на бетон, ноги расставить!
На нас рявкали, грубо хлопали, обыскивая, — но вокруг был свет. Ярко освещенный коридор! После темного лабиринта это казалось невероятным чудом.
И размеренная возня солдат… Деловитая. Надежная!
По ту сторону заграждения подошел солдатик даже без бронежилета — и даже без оружия. Не обращая на нас внимания, он шагнул к нише, где висел плакат, и стал его сдирать, я успел рассмотреть только начало, да конец подписи: «ВНИМАНИЕ!…..пи Ксельхантинг», и тут же повесил на его место новый, на лиловой бумаге: «Любопытство есть десант, настойчивость плацдарм знания!»
И от это незамысловатой сентенции мне вдруг сделалось…
Ведь все позади! Я огляделся, будто только теперь пришел в себя.
Светло, спокойно…
Дышать будто легче стало. Будто мир изменился…
— А вы чувствуете? — я потер лоб. — Будто наши все, родные?..
— Ну я чувствую, — Лис шмыгнул. — Как будто в наш мир вернулось солнце…
И даже Перископ нам ухмылялся. Но не ехидно, как раньше, — а как добрым приятелям.
— Я… Я тоже рад, что хоть с вами мы свиделись… — мягко улыбнулся он и потрепал Лиса за плечо. — Ну пошли, мои салажки.
И вот мы по другую сторону заграждения… Наконец–то!