Страница 23 из 35
— Господи… — пробормотал Лис. — А если Бюрг со своими окончательно психанут и навалятся на Перископа, когда он придет? Это же военные… Никто не станет разбираться, кто именно Перископа… Всех засудят. Или прямо тут перестреляют… Или по психушкам развезут… Или на опыты лоботомируют, и Шаману отдадут… Или сначала засудят, а потом на опыты… Или сначала на опыты Шаману, потом по психушкам, а потом…
— Лис!
— Да я нормально.
Мой догтэг завибрировал опять, на этот раз настойчивее. Я поднялся.
— Все–таки пойдешь? — спросил Батый.
— Надо их предупредить, — сказал я, пытаясь уговорить прежде всего себя. — Если они и в самом деле кого–то убьют… Батый, не вылезай из каюты! Кажется, ты Бюрга раздражаешь… Лис, а ты походи пока? Поговори с ними. Осторожно… Как ты умеешь… Да?
Лис кивнул.
До туалетов мы шли с ним вместе, затем мне пришлось свернуть в темноту. Одному.
Едва исчезли отблески света из нашего коридора, я понял, что это было ошибкой. Щелкнул первый светляк — и тут же послышались шаги.
Я старался не замечать их. Их нет! Это просто в моей голове… Только я чувствовал, что меня нагоняют. Сзади! Отрезав от нашего коридора!
Я шел вперед, ускоряя шаги, боясь оглянуться.
СЛЕВА!!!
Он был в боковом проходе — огромный силуэт, тянувшийся ко мне… Нет, это были не руки. Ствол автомата! За ним силуэт каски, бронежилет…
Оскалившись в беззвучном крике, я проскочил мимо. Зажмурившись, чтобы не видеть. Если не замечать галлюцинацию, она не причинит мне вреда…Ведь так?.. Так?!
Я влетел в стену, и удар освежил меня. Наваждение схлынуло.
Полная тишина. Никто не гнался за мной.
Их вообще нет! Только бы дойти до психолога… Сразу ему все выложу! Пока еще не поздно! Пока мне еще можно помочь! Надо смотреть правде в глаза: у меня тот же психоз, что и у Батыя. В темноте нам мерещатся вооруженные люди… В нашей форме… И от этого мне страшно…
Паршиво. Значит, игры все же покорежили мое подсознание.
Но ведь это же — еще не измена родине? За это же не расстреливают?! Пусть исследуют, пусть лечат, только пусть заберут отсюда, из этого лабиринта и от этого Шамана!
Номер кабинета над дверью горел, но дверь…
Дверь была не заперта. А в щели…
Я толкнул дверь шире, но внутри было темно. Даже оранжевый свет от светляка едва просачивался туда. Шага на два. А дальше — могильная темнота…
— Товарищ врач?
— Арищ ач!.. — выскочило из темноты, и я шарахнулся назад.
Спокойно, спокойно. Это всего лишь эхо… Только…
Вслед за эхом донесся еще какой–то звук…
Один из тех звуков, которые я уже слышал в этом кабинете. В темноте, по ту сторону лампы.
Только теперь и лампы не было…
Господи, а если Туз и Бюрг все–таки правы? Если тот, кто был за лампой — теперь просто кончил притворяться? А свет ему и раньше был не нужен…
Я шагнул прочь от двери, но остановился. А если… Если все же… Проверка на вшивость? И вот если убежишь, не зайдя внутрь — то вот тогда–то и запишут в свихнувшихся от игр. И не просто в свихнувшихся, а в опасных для общества. И вот тогда — точно психушка с изоляцией… До конца дней…
— Товарищ врач!
Тишина.
А может быть, психолог просто вынужден был уйти, не дождавшись меня? Вызвали ответить на экстренный звонок из дома…
Но тогда почему кабинет не заперт?
А может быть… Если эм–стайловцы ходили на разведку как раз сюда? С ножками от кроватей… И там, в темноте, не шуршит — а ползет по полу человек, цепляясь из последних сил?..
Я жадно прислушивался к тишине за дверью.
Но теперь там было тихо.
Надо войти, пусть и на ощупь… Там должна быть лампа. Включить ее, развернуть за стол — и наконец–то увидеть, что же было по ту сторону стола…
Это шанс.
Единственный шанс убедиться, что там, в кабинете, по ту сторону стола, — все то же самое, что было бы и в кабинете обычного психолога. Потертое кресло, графин с водой, стеллаж с обычными медкартами…
Зацепиться за это знание, как за якорь, — чтобы не сойти с ума окончательно…
Я шагнул к двери, я даже сделал два шага внутрь — когда в темноте снова зашуршало. Прямо ко мне! Я отлетел от двери, и теперь уже ничто не могло остановить меня…
В нашем коридоре я рухнул на четвереньки, пытаясь отдышаться… и вдруг понял, что здесь неестественно тихо.
Я поднялся, на цыпочках дошел до изгиба коридора.
Ребята были здесь. Но… Группками они стояли под дверями, как манекены, и только их глаза повернулись ко мне…
Я шел мимо, а они стояли, следя за мной одними глазами. Не отрываясь. Лишь иногда кто–то кидал быстрый взгляд вбок — на дверь с календариком, будто боялся, что дверь могла пропасть, — и тут же снова на меня.
Добравшись до каюты, я захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Господи…
Но вон — край кровати и на ней Батый. Вон и Лис. Он сидел на кровати, безвольно ссутулившись. Глядел куда–то в угол тупым взглядом.
— Лис?..
Он поднял на меня убитый взгляд.
— А, Мессир… Хорошо, хоть ты вернулся…
— Ты говорил с ними? Что происходит?
Но Лис лишь пожал плечами. Он качал головой и тер виски.
— Лис! Да что с тобой!
— Все, никакой я нахрен больше не Лис… Сдулся Лис. Был, был, — да весь вышел. Не могу подлезть ни в одну из их стаек. Смотрят на меня — как собаки на волка. Разве что глотку перегрызть не пытаются… Впрочем, я бы не поставил и ломаный грош на то, что они не вцепятся мне в глотку уже ночью…
— С чего это?
— Хрен их знает… Я думал, у них в головах опилки, но у них, оказывается, там стальные стружки… Если меня слух не подвел, у второй каюты шептались… — Он вдруг вскинул голову, посмотрел на меня с дикой надеждой: — Слушай, а давай все вместе уйдем к психологу? Пусть он нас ведет по своему начальству? Только бы подальше от этих…
Лис осекся, глядя на меня.
Батый побледнел.
— Что?.. — шепнул Лис одними губами.
— Нет никакого психолога, Лис… Никого нет…
Туз и Пацак вернулись в нашу каюту после отбоя. Распахнув дверь, окатив нас светом из коридора, долго стояли там, вглядываясь…
Наконец Туз зашел и сразу плюхнулся на свою койку, не раздеваясь. Пацак же сделал шаг, и снова замер, с опаской оглядывая нас…
— Дверь закрой! — прошипел Лис.
— Нет! Пусть свет, чтобы было видно… — силуэт Пацака повернулся в профиль, поднял голову к календарику на двери.
— Либо закрой дверь, либо выметайся.
С явной неохотой Пацак прикрыл дверь. В темноте скрипнула его кровать.
— Туз… — позвал Лис. — Ту–уз!
— Чего тебе?
— Туз, чего вы там, в коридорах?.. Будто ждете?..
— А вы сами разве не понимаете, к чему все идет?
— Что–то надвигается… — прошептал Пацак. — Совсем скоро… Разве не чувствуете?
— Не сходите с ума! — сказал я.
— Туз, ну ладно — Пацак, — сказал Лис. — Ладно Бюрг и его стая… Но ты–то должен понимать, что…
— Да это вы — сектанты! — вдруг яростно бросил Туз. — Вам в детстве нарассказали, что мир плоский и держится на трех слонах: на всесильных спецслужбах, тайном оружии и плохих американцах, — а вы и верите! Даже сейчас, когда вам из космоса привезли фотографию круглой Земли и под нос сунули, — все равно продолжаете молиться на своих трех слонов! По–прежнему все валите на происки злых пиндосов, да?
— А игры? — осторожно заметил Батый. — Зачем нас заставляли играть столько времени?
— Да чтобы отвлечь!
— А плакаты в столовой на ту же тему? — спросил Лис. — Тоже чтобы отвлекать? Только не слишком ли изощренно они продуманы для этого?.. Допросы про пиратские диски…
— Н–не знаю… Может быть, и не просто так это все… Только совсем не так, как ты себе это представляешь!
— А как?! Как могут быть связаны пиратки — и твои человекокоровы, которые вдруг поумнели, и захотели выбраться из коровника?!
— А так! Если коровы в одном углу коровника в самом деле поумнели… Сначала они не сами бросятся на волю, а подговорят сбежать коров из дальних стойл… Чтобы проверить, не разозлятся ли хозяева? Американцы первыми просекли про них. Но решили пока своих людей массово не разлочивать. Кто знает, что будет с теми, кто прозреет, — когда они заметят, что прозревшие ведут себя как–то не так? Вот американцы и решили пока… Разведку. На чужой территории… То, что есть в играх — оно не зомбирует. Наоборот, это как антивирус. Ставит заплатку на глюк, который вшит в каждого из нас с младенчества. Американцы просто хотят узнать, как на прозревших людей будут реагировать они…