Игра теней

— Ты вообразил, что я мертв, жалкий тупица? Нас, бессмертных, не так легко убить!

Баррик вскочил на ноги и метнулся в сторону, рассчитывая ускользнуть от неуклюжего изувеченного гиганта, однако полубог с неожиданным проворством вытянул одну из своих изломанных ног, преграждая путь.

— Куда ты так спешишь, дитя солнечного мира? Ты забыл, что должен сослужить мне службу? Твоя кровь распахнет двери божественного чертога. Я войду туда и вылечу все свои раны. Есть только одно затруднение…

Баррик опустил отяжелевшую голову. Он не смог убежать от Джикуйина, а исход схватки с уродливым исполином заранее предрешен. Путь к отступлению отрезан. Надежда на спасение рухнула.

— Есть только одно затруднение…

Баррик Эддон сунул руку в карман рубашки и выхватил зеркало. Поначалу оно было чуть теплым, затем мгновенно раскалилось, наливаясь силой. Но справиться с Джикуйином оказалось гораздо труднее, чем с его серолицым приспешником. Стоило полубогу протянуть руку — или конечность, отдаленно напоминавшую руку, — и волшебное свечение погасло.

— Не знаю, что у тебя там за штуковина, отродье смертных, но против меня она бессильна, — пророкотал Джикуйин.

Его единственный залитый кровью глаз не выражал ничего, как и превратившееся в бесформенную кровавую массу лицо, однако Баррик почувствовал, что победа над зеркалом приободрила и позабавила полубога. У него не было оснований сомневаться в правоте Джикуйина — зеркало превратилось в холодную безжизненную стекляшку.

— В моих жилах течет кровь великих богов! — рявкнул Джикуйин.

В следующее мгновение что-то упало с небес и скрыло лицо полубога, как живая черная тень. Джикуйин закричал от боли — так громко, что череп Баррика едва не разлетелся на куски. Когда принц заставил себя посмотреть на врага, черная тень исчезла, а изувеченный исполин, оглушительно стеная, закрывал руками лицо. Когда Джикуйин наконец отвел руки, Баррик увидел, что на месте его единственного глаза зияет пустая золотистая впадина.

«Он ослеп! Ослеп!» — пронеслось в голове у Баррика.

Юноша понял, что это его единственный шанс спастись. Пока Джикуйин стонал и в ярости воздевал руки, Баррик нагнул голову, со всех ног бросился прямо на него и, резко метнувшись в сторону, проскочил между огромными золотыми когтями, украшавшими ладонь размером с колесо телеги.

Гигант догадался, что добыча ускользнула. Из его глотки вырвался отчаянный рев, от которого содрогнулись окрестные холмы, а с горных вершин сорвались грохочущие камни. Баррик не оглядывался и бежал так быстро, насколько позволяли его измученные ноги. Он был предельно вымотан, ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух. Несмотря на это, расстояние между ним и Джикуйином неуклонно возрастало, и злобные крики, сотрясавшие воздух у него за спиной, вскоре стали далекими, как раскаты грома.

Наконец Баррик ощутил себя в безопасности. Он рухнул на колени и стал хватать воздух ртом. Черная тень, парившая в воздухе над его головой, резко снизилась и, едва не задев Баррика крыльями, коснулась земли. Спаситель Баррика сделал несколько подпрыгивающих шажков, взгромоздился на камень и уставился на юношу черным глазом-бусинкой. Баррик и не предполагал, что встреча с этим надоедливым созданием доставит ему такую радость.

— Это ты, Скарн? — спросил он.

— Как видишь. А где мой хозяин?

Баррик не сразу понял, о ком спрашивает ворон.

— А, ты про Вансена. Он… Его больше нет. Он упал в пропасть.

Ворон продолжал пристально разглядывать Баррика.

— Я тебя спас. Выклевал глаз тому громиле. Если бы не я, он бы тебя прикончил. Скажи, это был Джек Чейн?

Баррик молча кивнул. Он так устал, что у него не было сил разговаривать.

— Значит, я победил бога. Вот это да! Теперь я самый могущественный ворон на свете! — Потрясенный этим открытием, ворон запрыгал на камне и торжествующе закаркал. — Не всякому ворону удается ослепить бога! Отныне меня следует называть Скарн Могучий.

— Джикуйин не бог, а всего лишь полубог, — поправил Баррик, ложась на спину.

Ему хотелось уйти подальше от страшной пещеры, но он больше не мог сделать ни единого шага.

Скарн как будто не расслышал его слов. Он продолжал подпрыгивать, громогласно повторяя:

— Подумать только, ворон победил бога! Наверное, впервые за всю историю мира! Мой подвиг войдет в легенды.

Баррик посмотрел на раздувшуюся от самодовольства птицу и неожиданно засмеялся. Его хриплый лающий хохот перешел в приступ мучительного кашля.

Когда юноша отдышался и сел, его пронзила внезапная мысль.

— Скажи-ка мне, героический и могущественный ворон, где находится Кул-на-Квар? Так называемая Обитель народа?

Ворон вперил в него пронзительный взгляд.

— Сначала ответь, как ты меня отблагодаришь? Ты ничем не помог мне, а я тебя спас. Ослепил бога. — Ворон гордо вскинул голову. — Никто не сможет этого отрицать. Скарн Могучий победил Джека Чейна!

— Ты действительно меня спас, и я очень тебе признателен, — кивнул Баррик. — А если ты поможешь мне добраться в Кул-на-Квар, я… я сделаю так, что тебе никогда в жизни не придется добывать себе пищу. Я собственноручно буду приносить тебе свежее мясо на золотой тарелке.

— Правда? — Ворон несколько раз подпрыгнул и хлопнул крыльями. — Что ж, это мне подходит. Не знаю только, можно ли тебе доверять.

Голова у Баррика была пуста, как выдолбленная тыква, но все же он почувствовал укол уязвленной гордости.

— Я привык держать свое слово. К твоему сведению, я принц. Сын короля.

Ворон издал отрывистый звук, выражавший скорее недоверие, чем благоговейный восторг.

— Иметь дело с принцами мне не приходилось, и я понятия не имею, чего от них ждать. — Скарн задумался, мигая блестящим глазом. — Но ты друг моего хозяина. Значит, мы с тобой будем действовать заодно.

— Будем действовать заодно, — эхом повторил Баррик. — Всемогущие боги, кто бы мог подумать, что я найду такого союзника?

Он уже падал от усталости, поэтому подполз к кустам и уронил голову на сложенные руки.

— Если кто-то попытается меня убить, подними тревогу, ладно? — попросил он ворона.

Не дожидаясь ответа Скарна, Баррик провалился в сон — такой же глубокий, как подземелье, откуда он выбрался.

Вансен шел вперед, потому что ему не оставалось ничего другого. Шаг за шагом он брел по бесконечному узкому мосту, повисшему над бездной небытия. Иногда он останавливался передохнуть, но очень ненадолго — он боялся забыть, в каком направлении движется, и по ошибке повернуть назад.

Порой он представлял себе, что идет не по мосту над бездной, а по краю огромного бесконечного кольца, плывущего во тьме. Ему казалось, что он, Феррас Вансен, приговорен к такому наказанию, но он не мог вспомнить, в чем заключалось его преступление, хотя чувство вины было отчетливым и сильным. Должно быть, он получил бессмертие и обречен вечно бродить по замкнутому кругу.

Неужели боги способны на такую жестокость, спрашивал он себя. А если он стал бессмертным, почему он чувствует усталость, как при жизни?

И почему мысли о богах так упорно терзают его? Почему он вновь и вновь размышляет об их власти над смертными, о справедливости посылаемого ими возмездия? Едва он пытался вспомнить, каким образом оказался здесь, на узком ненадежном мосту, его сознание заволакивала пелена тумана. Он забыл, где был прежде; забыл все, что случилось после того, как он бросился на стражников в подземелье полубога. Перед его мысленным взором возникали обрывки каких-то картин, связанных с отцом и неким таинственным городом, но эти образы не имели отношения к действительности, потому что его отец умер много лет назад.

Несомненно, отца и загадочный багровый город он увидел во сне. Может быть, это место тоже ему приснилось? А если мост над бездной существует в реальности, кто и зачем отправил Вансена в этот бесконечный путь?

И что произойдет, если он сорвется с моста, случайно или намеренно? Что его ждет, смерть или бесцельное и бесконечное падение, еще более тягостное, чем блуждания во мраке? Этот вопрос мучил Вансена. Он решил, что узнает ответ на опыте. Когда все силы кончатся и тоскливая безысходность полностью завладеет его душой, останется один выход — падение. Но будет ли этот выход спасительным?