Программа

– Кобб?

Если он ответил, значит не должен был. В тоже время, если промолчит, значит так и надо было. Словом, он должен был. Сказать: Помоги мне, Ральф! Сказать: Ооооооооооп! Сказать: Встать, суд идет! Сказать: Принципы выборности должны иметь место на каждом структурном уровне иерархии процессоров . Сказать: Пожалуйста, не надо . Сказать: Верена . Сказать: Возможное есть Действительное! Сказать: ДззЗззЗЗЗзззЗЗззззЗзззЗЗЗзззЗЗЗЗззт . Сказать, произвести и произнести шум и информацию вместе, вот так сразу; Господи, вот так сразу…

– Кобб?

Смешение шло теперь сплошным потоком, различия пропали. Он всегда полагал, что процесс мышления складывается из длительной цепочки последовательностей «да-нет»… но теперь эти цепочки исчезли, или же замкнулись в круг, но он тем не менее продолжает мыслить… Потрясающе, как он ухитряется без всего этого обходиться. Без прошлого и будущего, черного и белого, без «право» и «лево», «толстый» и «тонкий», верх и низ, кнут и пряник… все стало одинаковым… ты и я, пространство и время, бесконечно малое и бесконечно большое, бытие и небытие… это твоя действительность … Рождество и Пасха, желудь и дуб, Энни и Верена, флаги и туалетная бумага, облака над головой и шум моря, ветчина и тунец, задницы и сиськи, отцы и сыновья…

– Кобб?

Глава 17

Это случилось тогда, когда он покупал себе мороженное, двойного «Мистера Морозиса» с леденцовыми блестками. Мороженщик отсчитал ему сдачу, вложил монетки в протянутую ладонь и вдруг… он снова был здесь. Но где он был прежде, черт возьми?

Кобб вздрогнул и внимательно посмотрел на хозяина грузовичка, злобного лысого беззубого мужчину. Странно – не хватает ровно половины зубов. Обезображенное лицо дернулось и снова сделалось бесстрастным: неужели урод подмигнул ему? А может быть улыбнулся? Над головой Кобба из динамика полилась слащавая трель, грузовик мягко заурчал мотором и укатил прочь.

Ноги сами отнесли Кобба к его коттеджу на взморье. В привязанном к заднему крыльцу гамаке тихо качалась голая по пояс Энни Кашинг. Энни умащивала детским кремом свой мягкий складчатый живот.

– Дашь лизнуть, сладенький мой?

Кобб уставился на женщину, не понимая, что та от него хочет. С каких пор она живет в его доме? Но… как бы там ни было, он отлично помнил прошлую пятницу и их первую совместно проведенную ночь. Сегодня, кстати, тоже была пятница. Следовательно, он прожил с Энни уже целую неделю. Он помнил каждый день этой недели, хотя прошлое было похоже на раз увиденный фильм, на прочитанную книгу…

– Ну, Кобб, что же ты, дай куснуть, а то сейчас растает!..

Энни свесилась из гамака, ее коричневые груди скользнули на сторону. Он протянул ей рожок с мороженным. Рожок с мороженным?

– Я не люблю мороженное, – проскрежетал Кобб. – Можешь съесть все.

Округлив полные губки, Энни присосалась к холодной, но уже размякшей верхушке. Игриво скосив в сторону Кобба глаза, она пыталась узнать, какое впечатление на него производит ее нагота. По правде говоря, никакого.

– Тогда зачем купил? – спросила его она, с тенью легкой досады в голосе. – Как только эта музыка заиграла, ты бросился к дороге со всех ног, словно сходил по мороженному с ума. Всю неделю ты ходил как вареный и вдруг такая прыть.

Намек на накопившиеся за краткое время совместного проживания обиды, укор.

– Всю неделю… – тихо эхом повторил Кобб и присел на ступеньку. Во всем его теле появилась поразительная гибкость. Он мог наклониться и поднять с земли камешек, теперь ему это ничего не стоило. Он поднес к глазам ладони, с любопытством согнул и разогнул пальцы. В его руках была сила.

Конечно он был сильным, иначе как бы он смог проломить стену склада и сбежать. Тогда никто не помогал ему, только Торчок… Что? Он вспомнил все, от начала до конца, запахи и звуки, но что-то малое пока ускользало… Что-то, что неожиданно снова вернулось к нему.

– Я существую, – пробормотал Кобб. – Я это я.

Он снова мог мыслить самостоятельно, делать то, чем его тело не занималось… сколько времени это длилось?

– Так-то оно лучше, дорогой.

Расправившись с мороженным, Энни улеглась на спину и закинула руки за голову.

– После поездки к «Седым» в прошлую пятницу, вместе с Муни, ты все время казался мне немного странным. Я существую. Я это я . Скажи, то, что произошло между нами, это серьезно?

Энни вытянула босую ногу, оттолкнулась ею от столбика крыльца и принялась качаться в гамаке.

Значит копирование прошло удачно . Все начало становиться на свои места. Прогулка вместе с Ральфом по прямому как стрела подлунному тоннелю к розовой комнатке– операционной. Машина-Хирург, укол, затем удивительный волнообразный период полной дезориентации.

И на фоне этих четких воспоминаний призрачная, но вместе с тем удобочитаемая память робота: проломленная стена склада космопорта, встреча со старым Андерсоном на пляже, ночи с Энни. Началом этих воспоминаний была пятница, прошлая пятница.

С тех пор этот коп, Муни, побывал здесь дважды. Оба раза он задавал ему вопросы. Муни было невдомек, что настоящего, живого Кобба, здесь больше нет. Когда вопросы становились очень сложными и придирчивыми, робот разыгрывал из себя пьяного. Даже если у Муни и были подозрения в существовании у Кобба двойника, он ни за что не поверил бы, что все эти дни, начиная с вечера прошлой пятницы, только с ним и имел дело.

– Торчок пришел, – сказала Энни. – Ты впустишь его, Кобб?

– Конечно.

Кобб упруго поднялся. Торчок заглядывал к ним несколько раз на дню. Ночью он ходил на службу, работал складским охранником в космопорту. Они вместе ходили рыбачить. Так ли это, или он ошибается? Он вошел в дом, прошел через кухню и, взявшись за дверную ручку, неуверенно помедлил, глядя наружу сквозь сетчатый экран. Парень без рубашки перед домом на самом солнцепеке выглядел в точности как Торчок, такой же тощий, та же замедленная полуулыбка на губах.

– Привет, – повторил Кобб то, что говорил Торчку при встрече вот уже семь дней подряд. – Как дела?

– Класс, – ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. – Все ништяк.

И протянул руку к дверной ручке.

Но Кобб повременил открывать дверь.

– Привет, – повторил он под влиянием дикого порыва. – Как дела?

– Класс, – ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. – Все ништяк.

И протянул руку к дверной ручке.

– Привет, – снова сказал Кобб, всеми силами стараясь заставить свой голос не дрожать. – Как дела?

– Класс, – ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. – Все ништяк.

И протянул руку к дверной ручке.

Из-за угла вывернул грузовичок мороженщика и, изо всех сил дребезжа дурацкой музыкой, на всех парах покатился к дому Кобба. Гулкая, как глотка представителя общественности… там-пам-пам… сладкая, как зубная паста музыка. Время Мистера Морозиса!

Торчок вздрогнул и обернулся. Грузовичок медленно начал тормозить и сворачивать к обочине. Торчок заторопился навстречу белой машине.

– Опять мороженное? Неужели?

Это кричит им вслед Энни Кашинг. Кобб открыл дверь, решив пойти вместе с Торчком.

Входная дверь стукнула и закрылась. Энни снова оттолкнулась босой ногой от столбика крыльца, наслаждаясь успокоительным покачиванием. Сегодня при Торчке она не станет надевать рубашку. Между прочим, у нее очень красивые соски. Она налила на ладонь еще немного детского крема. Один из них сегодня поведет ее на «Золотую Годовщину», это уж точно.

Вслед за муляжом Торчка… за Торчком-Вторым, Кобб подошел к грузовичку Мистера Морозиса. Солнце заливало улицу нещадным жаром. За рулем сидел все тот же уродливый лысый мужчина с половиной недостающих зубов. Ничего себе мороженщик. Ему бы в фильмах ужасов сниматься.

Заметив Торчка, водитель повернул голову и знакомо улыбнулся. Изобразил то, что могло означать улыбку. Торчок уверенно подошел к машине.