Страница 7 из 20
* * *
Просился месяц ночевать В забытой деревушке. — Тебе привычней кочевать! — Ответила старушка. Засим захлопнула окно — Чего пустое баить. Сидит себе. В избе темно. В потемках щи хлебает. «Ну, что ж? Тогда устроюсь в стог, На травяном постое. У бабки нрав, видать, жесток, С такой и спать не стоит!» Наелся сена. Вышел пить, В волне воды ломаясь. «Не кипяченая! Как быть? Я животом не маюсь!» Напился. Фыркнул громко: — Б-р-р-ы! В себе души не чает. И вот спустился под обрыв, Там мельницу встречает. На водяное колесо Тотчас верхом уселся. Не усидел на нем. Снесло. Нырнул и осмотрелся. Свои ученые умы Ему представил омут. Навстречу выплыли сомы, Один рече другому: — Какая светлость! Вот бы нам Упрятать под корягу, На удивление вьюнам, И окуням-варягам. Та мысль нечаянно далась Красавцу в черном фраке. Со дна решимость поднялась — Мы говорим о раке. Подплыл он к месяцу тогда С огромными клешнями. Что было дальше — навсегда Останется меж нами. Чего-то стоила гульба По омуту светиле. С тех пор с его большого лба Отметки не сходили. И коль рассматривать начну Его лицо рябое, Я вижу, что одну клешню Он взял тогда с собою. Пора подыскивать мораль Писанию такому: Старушка не пустила. Жаль! Все было б по-другому! 1948* * *
Там, где никнут таволги, Запевают иволги, Где березы светятся, На макушках вертятся. Лезет в мысли заново Сущая безделица: «Иволга Ивановна» — Кто назвать осмелится? Кто ей скажет: — Милая? Кто ей скажет: — Славная? Запевай, не мешкая, Песня в жизни — главное. Кто же, кроме нашего Брата, рифмой бьющего, Может водки спрашивать У совсем непьющего? Может прозу выпеснить, Дать ей душу певчую, Может песней вытеснить То, что в жизни не к чему?! 1948* * *
Осина и ель вперемежку. Передники белых берез Да груздь, что мадам сыроежку Как будто бы замуж берет. Изящные сгибы орешин — Приспущенный зелени флаг. На каждую ветку повешен Ореховый грездень с кулак. И посвист сосны корабельной, Взлетевшей до облачных мачт. И коршуна зов колыбельный. Детей разлетевшихся плач. Могучего дуба стовершье. И тень и прохлада в листах. Вот-вот и появится леший, Чтоб лекцию лесу читать. Иду я бесшумными мхами, Что с древности стали седеть. И брежу совсем не стихами — Зову Берендея к себе. Медвежьей чащобой лесною Торя под собой новотор. А рядом, совсем надо мною, Поет краснозвездный мотор. 1948* * *
У осени красные десны арбузов, Кленовые лапы походки гусиной. Люблю я Ее Нескудеющий кузов, Покрытый Мешками, Пенькой, Парусиной. Дымки, точно голуби, Веют над крышей, Садятся на плечи Продымленным трубам. Березки, прощальной фатою Накрывшись, Выходят грустить К заводям синегубым. У осени Полная сумка тетрадей В косую линейку, В прямую И в клетку, Ей любо ходить С букварем зa оградой В начальную школу, Потом в семилетку. У осени Крик перелетных гортаней В ночи, где покрошены Звезды на темень, Где гул молотилок Стоит над скирдами, Как древний гекзаметр, Суров и напевен.