Князи в грязи

— Да, вы, голуба, поэт-банкир! Ладно, я пошла мыться.

— Погоди. Это тебе. В благодарность за «операцию спасения», — Андрей достал из ящика своего письменного стола и протянул Маше большой футляр темно-синего бархата.

Маша открыла «ларец», и ее взору предстал полный сет из последней коллекции «Bvlgari». Подвеска, серьги, браслет и кольцо. Драгоценности переливались всеми цветами радуги. Это был фирменный стиль «Bvlgari»: полудрагоценные камни — аквамарины, хризолиты, топазы и несколько драгоценных — сапфиров и изумрудов. Маша знала приблизительную стоимость такого сета — около ста тысяч долларов. Из них девяносто процентов — за бренд, лишь остаток — камни. И все же, не оценить щедрость Андрея было трудно. Но что-то кольнуло Машу.

— А можно поинтересоваться, с какого счета в швейцарском банке ушли деньги, с моего или Олиного?

— Не понял, ты о чем? Я наличными платил.

— Вижу, что не понял. Объясняю заглавными буквами. Этот подарок — проявление твоей любви ко мне или к Оле?

Андрей растерялся. Он не знал ни что ответить, ни почему Маша так спросила. Он вообще в последнее время часто стал терять нить ее мысли. Маша это видела и каждый раз думала о том, что с Иннокентием Семеновичем такого не происходит. Вот уж кто всегда понимал и ее шутки, и ее логические построения.

Алексей Иванович Горин сразу отметил новый автомобиль с номером 999, запарковавшийся у входа в банк. Но особого значения этому не придал. Значит, появилась у председателя правления новая игрушка. Теперь «Порш». Ну и что из того? Правда, удивило, что на учет он поставил машину, минуя его. Хотя, в конце концов, могут же быть у Гвоздева и свои собственные связи в ГАИ. Тем более, после отказа Горина выполнить поручение шефа тот вполне естественно с лишней просьбой к нему обращаться не станет.

Однако пару дней спустя, просматривая, как всегда по вечерам, записи камер наружного наблюдения, Горин опять увидел тот же «Порш» с тремя девятками. Причем в него садилась Оля, на пассажирское сиденье. У Горина возникли смутные подозрения.

Увеличил изображение. Водитель в темных очках, лица не разглядеть. Но явно не Гвоздев и не кто-то из его водителей. Теперь увеличил изображение номеров. «А 999 МР 77». Вот это да! Суперблатной номер, к тому же «милицейской серии». Такой без его помощи Андрею Петровичу не достать ни в жизнь.

Горин позвонил приятелю в ГАИ Москвы, попросил пробить по компьютеру машину. Кто владелец? Ответ прозвучал весьма настораживающе — машина в компьютерной базе не значится. Нет такого номера! Горин связался со спецотделом ГАИ России. Бывали случаи, когда машины ставились на учет у них и в базу не заносились. Но это касалось либо кого-то из правительства или администрации президента, либо спецслужб. Так оно и оказалось — номер числился за ФСБ. Выдан был на «Волгу», но это ничего не значило. Парни из Конторы перевешивали номера с машины на машину, как хотели и когда хотели. Разумеется, в «интересах службы».

Весь следующий день Горин выяснял, кто сейчас пользуется машиной и что у него за дела с Олей. Девушка вымывала у Алексея Ивановича искреннюю симпатию. Докладывать что-либо Гвоздеву не хотелось, да и рано было. Но владелец «Порша» никак не соотносился с тем, о ком ему говорил сам Гвоздев, — с бедным недотепой, бесперспективным неудачником и что-то там еще.

В конце дня Горин подвел печальный итог: новой информации — ноль! То есть вообще ничего. Даже ребята из ФСО ничем не смогли помочь. На Лубянке вся информация закрыта. Доступ только у директора и его замов. На этот уровень Горин выходов не имел.

Он решил было махнуть на загадочный «Порш» рукой, но осадил сам себя: контакты дочери шефа, а значит, и ее безопасность — часть его профессиональных обязанностей. К ним он привык относиться серьезно. Оставалось только одно — поговорить с самой Олей и попытаться хоть что-то выяснить у нее.

Разговор состоялся на следующий день. Горин попросил Олю заехать в банк после занятий, буквально на пару минут.

Привез Олю все тот же «Порш». Что было хорошо. Через пару минут к нему подъехал патрульный экипаж ДПС проверить документы. Это Горин организовал заранее. Хотя если за «Поршем» стоят ребята из Конторы, то что толку — и документы липовые, и фамилия ненастоящая. Может, и того хуже, у водителя будет «предписание», спецталон, а с ним вообще ничего не посмотришь.

После нескольких минут общих разговоров Горин спросил:

— А что это за водитель у вас, Ольга Андреевна? — тон был шутливый, Горин никогда Олю по имени-отчеству не величал.

— Знакомый. А что?

— Работа наша такая, Оля: знать, что происходит с любимой дочерью нашего шефа, — Горин продолжал улыбаться.

— Не сердитесь, Алексей Иванович, но это вас не касается. Кстати, и папу тоже.

— А вдруг хороший клиент для нашего банка? А вы не сумеете его правильно замаркетировать?

— Вы хотите научить меня приемам обольщения? — Оля улыбнулась.

— Оленька, с вашей внешностью и интеллектом вам никакие специальные приемы не нужны. Ну хотя бы скажите, кто он? Чем занимается, на какие «последние деньги» содержит такой «табун» под капотом?

— Алексей Иванович…

— Оля, я вас прошу, — Горин старался говорить мягко, но убедительно, с нажимом.

Оля не стала упорствовать и рассказала, что знала. А именно то, что прочитала на визитных карточках Александра Меньшикова.

Когда Оля ушла, Горин позвонил гаишникам из экипажа, проверявшего «Порш». Машина на имя Меньшикова. Спецталона не было. Или не предъявлял. Документы, похоже, настоящие.

Проверка через ребят из департамента кадров правительства дала отрицательный результат — никакого советника по фамилии Меньшиков у премьера не числилось. Друзья из Налоговой службы подтвердили ожидаемое — фирма «Ваша еда» в единой базе предприятий-налогоплателыциков отсутствовала.

Все сходилось: Олин ухажер — сотрудник ФСБ, а Оля находится в «разработке». Это уже требовало доклада Гвоздеву. Причем незамедлительно.

— Ну и связи у тебя, Машенька! — Андрей уважительно покачал головой. — Откуда такое, радость моя?

— О чем ты? Какие связи? — привычку прикидываться «белой овечкой» Маша довела до автоматизма, любая актриса позавидовала бы.

— Мне мой начальник службы безопасности все рассказал. Теперь я понимаю, почему Олька ходит такая влюбленная. Знаю даже, что мальчик из ФСБ. Так что колись, родная!

— Ага, только явка с повинной и деятельное раскаяние… Давай, давай, — Маша спрятала растерянность за заливистым и не очень естественным смехом.

— В мои времена шутили: «Явка с повинной облегчает работу следователя и удлиняет срок». Тебе твой адвокат эту шутку не шутил?

— Нет, он вообще со мной не шутит, — Маша покраснела, вспомнив, как всего пару часов назад, сидя напротив Иннокентия Семеновича за традиционным после-сексуальным кофе, буквально умирала от смеха, поглощая порцию свежих анекдотов.

— А это часом не он все организовал с Олей?

— Андрюш, много будешь знать, скоро состаришься. Ты результатом доволен? К тому же на халяву. Две радости в одном флаконе.

— Дешево хорошо не бывает, — философски заметил Андрей.

— Понял, — Маша частенько говорила о себе в мужском роде, особенно приходя в хулиганское расположение духа. — Намек понял. Отныне я постараюсь стоить тебе подороже. Кстати, у «Bvlgari» бриллиантового сета в каталоге нет?

— Будет, когда ты мне родишь!

Андрей сам не понял, как это сорвалось у него с губ. Раньше тема ребенка никогда не возникала. В Машины планы рожать от Андрея, по крайней мере в ближайшие несколько лет, никак не входило. Сейчас она удивленно смотрела на Андрея.

Горин пригласил Олю в кафе. Вообще-то у нее на семь вечера была назначена встреча с Сашей, он должен был за ней заехать. Но Горин настаивал, объяснять ничего не стал, однако несколько раз повторил, что очень надо и очень срочно. Оля выбрала кафе по соседству с домом. На восемнадцать ноль-ноль.