Стихотворения

Медведь

В огромном, широкоразверстом, дремлющем оке горы Медведь — мерцанье зрачка Вот-вот проснётся И вспыхнет зреньем. Клеит медведь Начало к концу Из костей человечьих клеем В дрёме своей. Роет медведь Во сне Лаз за стену Вселенной Человечьим бедром. Медведь — глубокий колодец Слишком глубокий, тёмный Его глубина Переварит твой крик. Медведь — ледяная река Люди, склонившись напиться Видят мёртвых себя. Спит медведь В царстве стен В паутине рек. Он — перевозчик В страну мертвецов. Плата ему за проезд — всё, что есть.

В переводах Виктора Райкина

Лоси

Глупый Лось похож на шагающую крышу. Заблудился в лесу. Шел, шел, споткнулся, встал. Тяжелые костяные мысли растут возле ушей. Он задрал голову — авось что-то свалится с неба. Пробует думать, Возложив тяжесть своих мыслей На аналой передних ног. Он не видит мира вокруг себя: Куда он пропал, этот мир? Какой он хоть с виду? Лось ломает кустарник, входит в озеро, смотрит на гору и орет: «Где мое место в жизни? Я не туда попал!» Разворачивается и выносит на себе пол-озера. Смотрит с упреком на хихикнувшую под копытом колючку — Навстречу ему — другой Лось. Он смотрит на него и думает: «Это только мое отражение! Где же весь мир? Мой пропавший мир? — причитает Лось. — И почему я так уродлив? И ужасно далек от своих копыт?» Он плачет. Горькие капли капают с отвислых губ. Другой Лось стоит рядом и тоже плачет. Две унылые тени дремучего леса…

Овцебык

Буря грохочет экспрессом: на крыше мира идет транспортировка Снега к горизонту. В вышине, словно флюгер, Стоит Овцебык, укрытый шерстью до самых лодыжек. Посреди материка белых сумерек, под громыхающими колесами ветра Он прильнул к оконцам глаз В своем крошечном замке, Похожий на рыбешку на дне бурной реки. Звезды, Хлипко приколотые к своим дрожащим лучам, Бестолково сгрудились на самом донышке вечности. Их мотает каждым порывом ветра, Они обмерли, ждут, что вот-вот их швырнет в какую-то новую Бесконечность. У сломанных деревцев на склоне Нет сил, чтобы ободрить друг друга; Они поникли, боясь даже подумать о сосущей бездонности шквала, Хватающего за шею, чтоб колотить друг друга плечами. На него смотрят горы, Словно окоченевшие мамонты разглядывают рекламу кока-колы. Вокруг него вздымаются моря — и застывают в удивлении, Так любопытные киты Окружают пробку из-под шампанского. А он счастлив. Там, под заснеженной крышей рогов, Сгорбившись у камина, Мурлыкая песенку, Листает детскую книжку С картинками про себя самого: Каким он был вчера, каким станет завтра… Содрогается Полюс. Небо свергается с края земли, звезды в ужасе жмутся друг к другу.

Ягуар

Обезьяны зевают или смакуют блох, Кролики дико орут или слоняются вдоль решеток, Как дешевые шлюхи, выпрашивая орешки. Утомленные бездельем лев и тигр Неподвижны, как солнце. Кольцо удава Окаменело. В одних вольерах пусто, в других Слышно сопенье из-под прелой соломы. Непритязательные картинки. Но стоит тебе пройти дальше, И ты увидишь клетку, перед которой Стоит завороженная толпа и смотрит — как ребенок смотрит сон — На ягуара, бешено бегущего вслед сверлами своих зрачков, Которые плавит ярость. Он не ради разминки — Глаз счастлив, что слепнет в огне, От ударов крови в мозгу глохнет ухо — Он убегает от решеток, клетка значит для него Не больше, чем убогая халупа для поэта, В его беге — саванны свободы, Мир вращается от толчков его лапы, Горизонты проходят над полом тюрьмы. Перевод: Виктор Райкин

Прочие сетевые переводы

Первый урок Ворона (пер. Ивана Соколова) Бог пытался научить Ворона говорить. «Любовь, — говорил он. — Скажи, лю — бовь». Ворон распахнул клюв, и белая акула рухнула в море И пошла ко дну, всё вращаясь, измеряя свою глубину. «Нет, нет, — говорил Бог. — Скажи, лю — бовь. Ну же, давай. ЛЮ — БОВЬ» Ворон распахнул клюв, и вырвались вон и камнем упали Муха цеце, комар и жук-мертвоед — Жировать в своих жертвах. «Последняя попытка, — вымолвил Бог. Ну же, лю — бовь». Ворон дёрнулся, распахнул клюв и отрыгнул Огромную мужскую голову без тела. Бурча и огрызаясь, с глазами навыкате, Она плюхнулась на землю — И прежде чем Бог успел что-либо сделать, Ворон отрыгнул и влагалище, мёртвой хваткой зажавшее шею мужчины. Двое так и боролись в траве. Бог силился их разнять, ругался, рыдал — Ворон сконфуженно смылся.