Сэляви

* * * Все дело в Польше, все дело все-таки в Польше. Теперь-то ясно из этого жаркого лета. А все, что после, что было позже и после — Всего лишь поиск того пропавшего следа. Ну, от субботы до субботы… Быть может, я и доживу. Дожить бы, милый, до свободы. Да до свободы наяву. Быть может, воздух? Рукой дотянусь, все в шаге. Да, это воздух — вон как меня прищемило… А может, возраст? В прохладной сырой Варшаве, Допустим, возраст, но было смешно и мило. Ну, от субботы до субботы… Быть может, я и доживу. Дожить бы, милый, до свободы. Да до свободы наяву. Но как же Польша, где мы заблудились, Польша? И этот поезд — на выручку и навырост? А все что после — то тоньше, гораздо тоньше… Душа не врет и история нас не выдаст. Ну, от субботы до субботы, Быть может, я и доживу… Дожить бы, милый, до свободы — Да до свободы наяву. * * * Вдвоем, вдвоем, вдвоем. Нежны до устрашенья… Давай меня убьем Для простоты решенья. Я в землю бы вошла, Как ножик входит в масло. Была, была, была, Была — да и погасла. Проблемы устрани Житья недорогого — Давай убьем меня И — никого другого. Программа дешева — Душе мешает тело. Жила, жила, жила, Жила — и улетела. Усталой головы Особая пружинка. По улицам Москвы Кружи, моя машинка. До дна, до дна, до дна Влюби-влюби-влюбиться. Одна, одна, одна… У би-уби-убиться! * * * Пропади ты пропадом — Говорю я шепотом В трубку телефонную, Дочерна сожженную Силой того выдоха, Где искало выхода Сердце мое бывшее, Без меня остывшее. Пропади ты начисто. Пропади ты намертво. Все, что было начерно — Напишу я набело. Провались же с грохотом Здания стоящего. Пропади из прошлого И из настоящего. * * * Дожила до постыдной сивости С идиотской мечтой о красивости, И при виде блондинки на длинных ногах Всею печенью чувствую — ах! Из меня ж не получится лапочка. Не сгорай, моя свечечка, лампочка… Где обнимутся двое — там третий молчи, Тех двоих — не учи. Никакого такого опыта, Кроме разве ночного шепота. Я подкрашусь снаружи, Настроюсь внутри. И никто мне не даст Тридцать три. * * * Мой Горацио, как ты горазд Слушать пенье под звуки кифары. Я уехала в свой Невииград. Потушите, пожалуйста, фары. Потушите, пожалуйста, свет, Отраженный водой многократно. Где была — там меня больше нет, И едва ли я буду обратно. Мой Горацио, ты ли не рад? Ничего не успело случиться. Я уехала в свой Невинград. Облученный обязан лучиться, А не мучиться день ото дня Под чужими прямыми лучами, Принужденно и жадно звеня Сохраненными втайне ключами… Мой Горацио, видишь ли, брат, Всяк спешит совершить свое чудо. Далеко-далеко Невинград. Ни один не вернется оттуда. Невинград, Невинград, Невинград — Повторяю, — хоть это-то можно… И заплакала, как эмигрант, Над которым смеется таможня. * * * От пепла до меда, от меда до пепла. Любовь происходит из этого спектра. Кружится над миром янтарной пчелой. Кружится пчелой, да ложится золой. Скажи, мой любимый, ты мед или пепел? Чтоб я не вязала немыслимых петель, Чтоб я не писала таких вензелей, А ты бы глядел на меня веселей! От меда до пепла, от пепла до меда! Себя превозмочь не умеет природа. И жар не остудит, и дрожь не уймет. Лишь пепел пригубит — и чудится мед. Откуда бы взяться подобной напасти? — Люблю от медовой до пепельной масти. Не благодеянье, не явное зло. От меда — сиянье, от пепла — тепло. * * * Ты то мерещишься, то чудишься! Хотя я чуда не ищу. Когда-то ты совсем забудешься! Тогда-то я тебя прощу. Тебя, такого звонко-медного, Над теплой ямкой у плеча… И лихорадящего, бледного, Растаявшего, как свеча. Нет, все не так теперь рисуется, Не надо ближнего стращать! Что выпадет, что подтасуется — И станет некого прощать. Но ты мерещишься, ты чудишься, Полуразмытый, видный чуть… Когда-нибудь и ты забудешься! Когда-нибудь, когда-нибудь.