Страница 79 из 89
Крепко тебя обнимаем и целуем…
И. И. Лесная
10 апреля 1997. Парагвай
Дорогая моя и любимая Ласонька!
Что с тобой? Я так давно не получала письма от тебя. Все ждала <…>. Здорова ли ты, светик мой? Переживаю…
Я болела долго, с глазами, и не могла утомлять зрение. Сейчас немного лучше. Скучаю о тебе, все время думаю о тебе. Ты поймешь, так как сама страдала из-за разлуки <…>. Живу у добрых людей, не знаю, как будет дальше. Мои уехали на родину, пока довольны. Я жалею, что не уехала с ними. Ты все понимаешь, так как переживаешь сама.
Как у вас там живется? И визиты, и церковь? У меня все однотонно <…>. Черкни мне о своей жизни. Мне не хватает тебя <…>.
Повернулась лицом к Святому Писанию — это утешает душу. Там уж все наши. Читай и ты <…>. Когда ответишь — уже и будет переписка для смятенной души <…>.
Ты по-прежнему моя любимая и дорогая. Целую тебя.
В. Ф. Перелешин[171]
7января 1981. <Рио-де-Жанейро> (Бразилия)
Рождество по старому стилю
Дорогая Лашенька,
Из Мури (где прожил две недели) я вернулся позавчера вечером, нашел множество писем, среди которых Вашу открытку с P.S.
Радио Ватикана передает русскую программу в 3 ч. и в 18.45 по среднеевропейскому времени на коротких волнах <…>. Впрочем, моих сообщений в программе на январь не значится.
<…>
Мэри сообщает, что от Вас получила щедрый денежный дар. Спасибо огромное. Как я Вам писал (если писал), с цветами я справляюсь. Моя половина расходов по погребению составила 34 803 крузейро (при курсе около 50 крузейро за доллар). Теперь готов памятник. я должен (не должен, а хочу) заплатить половину, то есть 70 ООО крузейро (при курсе 65 крузейро за доллар). К счастью, мне удалось продать свой участок земли в Долине Виноградников, деньги получу до конца января. О своем будущем не знаю ничего. Виктор колеблется: в США надо начинать сызнова, а здесь у него прекрасный дом в Мури. Так или иначе, я мечтаю жить отдельно. К сожалению, процентов от моих сбережений слишком мало, чтобы снять комнату с просторным складочным помещением для книг.
<…>
23 февраля 1988. Рио-де-Жанейро (Бразилия)
Золотая Лашенька.
Только что — минут десять тому назад — получил я письмо от Ниночки с бесконечно печальной новостью об уходе Мориса (мужа Л. Андерсен). Знаю, что Вы плачете и еще много будете плакать. Опустевшее место за столом, и у камина, и у телевизионного экрана так и останется незанятым. В быту мелкие несогласия неизбежны (каждый человек — носитель своей крови, своего воспитания, своих вкусов и привычек, своих чаяний и своей горечи. Всякая попытка утешить отдает лицемерием. Сейчас Морису нужны только Ваши молитвы и молитвы его и Ваших друзей.
Теперь Вы тоже одна, как и я уже почти семь лет. Не знаю, болен ли я чем-либо еще, но одиночеством болен, и это уже неизлечимо. Кругом люди совершенно чужие. Живу я только участием Всемирного почтового союза. Письмами от Вас, Ниночки, от Ольги Бакич[172] из Канады, от друзей в США. А рядом – здесь – никого.
Издание трех книг за один год (прошлый) подорвало мой банковский счет в Канаде. Простите, что прислал только совсем ничтожный дар на цветы к двадцатому или сороковому дню ухода Мориса. Да хранит Вас Господь, который учитывает и наши ошибки, и нашу боль.
Ваш всегда Валерий
И.В. Одоевцева
6 декабря<1959?>. Париж
Дорогая моя Лира!
Стихи дошли, но могли и не дойти — конверт разорвался, взорвался, должно быть, от динамизма содержимого.
Редактор спрашивает; можно ли немного сократить «Зеркало»? Я не решаюсь без В<ашего> разрешения. Еще пойдет «Кошка». Я хотела бы и «Кольцо». Но места нет.
Еще вопрос редактора по редакторскому диктаторству, привык изменять то или другое слово. Здесь поэты с этим мирятся, но я без Вас никакого согласия на это дать не могу. Но, конечно, это только мелочи, совершенно несущественные. К тому же эти «ретуши» сделала бы я с осторожнейшей тактичностью.
Ответьте обратной почтой. Если нет — тогда напечатаем какое-нибудь другое.
Конечно, все это вечные придирки. Мне Ваши стихи очень и очень нравятся — у Вас редко встречающаяся «личность». Вы не только кошка, но еще и «киплингская» кошка, которая ходит сама по себе и по своим дорогам.
И своеобразно — и прелестно.
Теперь насчет В<ашего> батюшки, как принято называть чужого папу[173]. Дешевле 1500 фр. пансиона не найти. В отелях комната (без права готовить) от 1000 фр. Мебл<ированную> комнату частным образом можно найти дешевле. Я поставлю, если хотите, объявление в русской газете, но надо знать, с какого до которого числа нужна будет комната. Возможно, что мне удастся найти комнату в Gagny — тогда бы Ваш батюшка мог сидеть в нашем саду и иногда завтракать. В доме кормят очень сносно за 250 фр. Но опять надо знать точно, когда он будет здесь. Комната в Ганьи ушла в прошл<ом> году 500 фр. в день. Отопления в ней нет — годна только летом и весной, осенью. Находится она напротив нашего дома, т.ч. В<ашему> батюшке не было бы скучно среди русских. Ответьте скорее, дорогая. Очень, очень рада, что скоро увидимся, — мне это кажется чудесным — увидеть мою «Лиру». Целую Вас нежно и еще желаю всяческого счастья.
Ваша ИО.
Пожалуйста, пришлите шапочку просто в письме. Очень требуется — я давно обещала директору Дома, и он ждет и думает, что я нахвастала, что мне неприятно.
19 февраля <1960>. Париж
Дорогая моя Лира,
Я опять была больна — даже дважды за это время. Тут царствовал грипп и морозы. И почти все переболели.
Но теперь уже прошло — и зима, и ее «признаки». И в воздухе пахнет весной. Жду Вас. Когда Вы будете в Париже? Мне ужасно хочется Вас, мою Лиру, воочию увидеть. Я, верите ли, даже слегка взволнована предстоящей встречей с Вами. Такая Вы или не такая — that is the question. Так хотелось бы, чтобы «такая». И страшно — вдруг не «такая». И все таки я надеюсь… И радуюсь в кредит. Ну вот ИО мне нравится — и даже мне подходит слегка. Ведь ИО была богиня, которую Зевс превратил в корову, как Вы, может быть, помните. В корову, что в Индии очень лестно. Но тут и более интимно — субтильная сторона — мой муж меня за веселый и беззлобный нрав звал Теленок. Теленок играл большую роль в нашей жизни и даже постоянно снился Жоржу[174] — и даже раз мне. Так что, как видите, ИО будто подтверждает мое телячье (коровье) существование. Лучше и придумать нельзя было. С настоящим вдохновением (тем ценнее, что бессознательно). Спасибо. Принимаю как подарок.
Но — хотела бы, чтобы Вы мне привезли и «настоящие» подарки, т.е. сходили бы на Ваш мадрасский рынок и там купили для меня белую шапочку, которую я по глупости обещала здешнему директору, и он все спрашивает ее — покупается она, оказывается, на рынке и стоит грош, а мне очень важно ее подарить, раз я обещала по глупости, а теперь кажусь хвастливой лгуньей, что мне не совсем к лицу — лгать не люблю, хвастать же мне абсолютно нечем, разве обещанием выписать шапочку из Индии — но и тут не удалось пока.
171
Копии большинства писем В.Ф. Перелешина, адресованных Л. Андерсен, она передала в русский архив Лейденского университета, где находится часть материалов из личного архива В Ф. Перелешина. Перед смертью поэт завещал передать оставшийся архив в Россию (сейчас он находится в Институте мировой литературы им. М. Горького в Москве).
172
Бакич Ольга Михайловна (р. 20 января 1938, Харбин) — славист и историк. Окончила 3-ю полную советскую школу (1955), работала в китайской библиотеке Лесного института (1956-1958). Уехала с родителями в Австралию (1959), где окончила Сиднейский университет (1964). Магистр по востоковедению (1971). Переехала в Канаду (Эдмонтон, 1971), получила докторскую степень по славистике (1977, Альбертский университет). Профессор русского языка в университете Торонто (с 1975). Историк и библиограф, коллекционер материалов и документов по истории Харбина и биографий харбинцев. Редактор и издатель ежегодника «Россияне в Азии» (с 1994).
173
Отец Л.Н. Андерсен — Андерсен Николай Михайлович (21 мая 1882, Каменец-Подольск (по др. данным. Бар. Подольская губ.) - 26 декабря 1961, Марсель, похоронен в Иссанжо, Франция) — в это время жил с семьей дочери в Индии. По приезде во Францию планировалось снять для него комнату в Париже. Н.М. Андерсен окончил Полтавский кадетский корпус (1898) и Одесское военное училище (1901) Прикомандирован к 1-му Уссурийскому железнодорожному батальону; затем адъютант 2-го Восточно-Сибирского запасного батальона. С 1903 — в 23-м Восточно-Сибирском стрелковом полку Участник Русско-японской войны 1904-1905 гг. С 1910 — начальник военного лазарета, заведующий оружием стрелкового полка и одновременно делопроизводитель суда, секретарь и защитник Приамурского военно-окружного суда. В 1914-м в составе полка ушел на фронт. Подполковник (1915). В 1915 попал в германский плен. В 1915-1918 гг., учился в английском колледже в Германии. В 1918 вернулся из плена в Москву. Перебрался в Сибирь. С 1919 г служил в военно-судебном отделе штаба Приамурского военного округа: делопроизводитель, член Особой следственной комиссии в Хабаровске. Полковник (1919). В феврале 1920 г. арестован большевиками в Хабаровске, заключен в тюрьму. В апреле 1920 освобожден, работал в редакции газеты «Приамурье». Основал Русский национальный союз в Хабаровске. В 1920 г выехал во Владивосток, где работал преподавателем Хабаровского графа Муравьева- Амурского кадетского корпуса. В 1921-1922 гг. — агент особых поручений, начальник Охранной стражи Уссурийской железной дороги. В 1920-1922 гг. — член Русского национального союза Дальнего Востока, член монархической партии во Владивостоке. Награжден орденами Св. Анны 2-й ст. с мечами и 3-й ст. с мечами и бантом. Св. Станислава 2-й ст. с мечами и 3-й ст. с мечами и бантом, серебряной медалью «В память Приамурского земского собора» (август 1922). В октябре 1922 эвакуировался с частями Белой армии из Приморья в Маньчжурию. Жил в Харбине. С 1 марта 1923 г. по 1 марта 1931 г. — переводчик, корреспондент, счетовод, конторщик службы сборов управления КВЖД и одновременно преподаватель английского языка в вечерней гимназии, в училище Гуан-Хуа, Пушкинской гимназии, гимназии Оксаковской, коммерческих классах. С 1932 г. — член Русского общественного комитета в Харбине, с 1934 г. — член Общества русских ветеранов Великой войны. С 1941 по 29 января 1943 г. жил в имении Ю.М. Янковского «Новина». Работал бухгалтером. Весной 1943 г. вернулся в Харбин, работал мастером игрушек в фирме В.Н. Коренева. Вскоре перебрался к дочери в Шанхай. В 1948 г. выехал в Канаду, оформив фиктивный брак с Валентиной Эллерс. В 1959 г. приехал к дочери в Индию, где она в то время находилась с мужем Морисом Шезом. В 1960 г. приехал во Францию.
174
Жорж — Иванов (псевд.: А Кондратьев, Любитель прекрасного) Георгий Владимирович (11 ноября 1894, Студенки, Ковеиская губ. - 2 (по др. данным, 26) августа 1958, Йер-де-Пальме, Франция) — поэт, литературный критик, переводчик, прозаик, публицист, мемуарист. Муж И.В. Одоевцевой. Учился во 2-м кадетском корпусе. В 1912-1914 гг. участник 1-го петербургского «Цеха поэтов», возглавлял 2-й «Цех поэтов» (1916-1917). До революции издал сб. стихов «Горница» (1914) и «Вереск» (1916). С 1920 г. — член петроградского Союза поэтов. В 1922-м — командирован в Берлин. С августа 1923 г. жил в Париже. Председатель литературного собрания «Зеленая лампа» (1927-1939). В 1928 г издал книгу мемуаров «Петербургские зимы». Сборники стихов «Розы» и «Портрет без сходства» (1950) принесли ему славу первого поэта русской эмиграции. С 1955 г. жил под Ниццей, в Йер-де-Пальме, в доме для престарелых, где и умер. Прах перезахоронен на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа (1963).