Импульс

— А что такого «специального» в вашем шампанском?

— Оно из Калифорнии. Рафаэлла прыснула.

— Оно также наиболее деше… скорее даже наименее дорогое из тех сортов шампанского, которые встречаются в Порто-Бьянко. Хозяину оно нравится — мы только поэтому его покупаем.

— А кто хозяин?

— Некий Доминик Джованни.

Произнося эти слова, Маркус, беззаботно улыбаясь, наблюдал за выражением лица Рафаэллы. Оно не изменилось — вежливый интерес, и только, но ее глаза… Какая-то тень промелькнула в них. Ладно, теперь он знал, что ему делать. И еще Маркус радовался и испытывал огромное облегчение, ведь она не отказалась разговаривать с ним. Сделав знак официантке, он спросил:

— Вы знаете мистера Джованни?

— Судя по его имени, он итальянец — все, что я могу сказать.

— На самом деле он из Сан-Франциско. Родился и воспитывался в Америке.

— Неужели? А почему он купил этот остров?

— Вы задаете много вопросов сразу, вам не кажется? Вот выпьете со мной шампанского — может, я и расскажу вам.

Рафаэлла пожала плечами.

— Почему бы и нет?

— Правда, почему бы и нет. Маркус протянул к ней руку.

«Красивая грудь, — подумал Маркус, — очень даже красивая. И никакого лифчика. Можно просунуть пальцы под платье и потрогать…»

Маркус был недоволен собой. Мозг его работал не слишком четко. Он мысленно отодвинул девушку от себя. Маркус не доверял ей. И хотел услышать из ее уст, что она просто гоняется за знаменитостями, что только этим и объясняется ее интерес к Коко. Но он не верил этому. Нет, в те несколько минут, проведенные с Коко, она выглядела слишком напряженной. Как будто для нее было жизненно важно сделать Коко своей сообщницей. Скоро Маркус все о ней узнает. Но больше всего ему сейчас хотелось понять, что заставило Рафаэллу бегать на рассвете, а потом плакать так, как будто сердце ее разрывалось на части.

Рафаэлла была довольна собой. Маркус Девлин сам подошел к ней, и она знала, что может легко справиться с ним. Рафаэлла не очень понимала, почему он так переменился к ней, но испытывала облегчение. Ей больше не придется ломать голову над тем, как отбиться от Маркуса — от него и от его недоверия к ней. Рафаэлла прекрасно видела, что даже в новом красивом наряде она не могла соперничать со всеми по-настоящему шикарными дамами, присутствовавшими в казино, но тем не менее Маркус предпочел им всем ее, Рафаэллу. Она вспомнила слова Оторвы и удивилась еще больше. Так значит, ему нравятся исключительно брюнетки?

Маркус провел ее за маленький столик, расположенный на веранде у выхода из казино. Оттуда открывался великолепный вид на море. В небе висела луна, невероятно красивая и абсолютно белая. Всего в каких-то пятидесяти ярдах от них, на пляже, шипели волны, разбиваясь о песок и камни. Казино располагалось на небольшом мысе, рядом росли деревья франджипани, и их сладкий аромат наполнял воздух вокруг.

— Здесь так чудно, — произнесла Рафаэлла, присаживаясь.

— Да, — согласился Маркус и кивнул официанту, красавцу мужчине с каштановыми волосами почти такого же оттенка, как у Рафаэллы; тот принес шампанское в хрустальных бокалах на серебряном подносе.

Калифорнийское шампанское оказалось немного кислее того, которое привыкла пить Рафаэлла, но оно было шипучее, холодное, и она улыбнулась, сделав первый глоток.

И сразу одернула себя. Расскажи мне о себе, Маркус. Боже, если бы она произнесла что-нибудь подобное вслух, он, наверное, просто встал бы и ушел.

— Как давно вы здесь, на курорте? — спросила вместо этого Рафаэлла.

— С момента его открытия весной 1987 года — или, точнее, с тех пор как мистер Джованни купил его и открыл для туристов. На самом деле, достаточно давно. Я много путешествую. Мне это нужно как воздух. Остров есть остров, какой бы он ни был красивый, если сидеть здесь слишком долго, можно сойти с ума.

Рафаэлла сделала паузу, переваривая услышанное.

— А как получилось, что вы стали управляющим курортом? Вы что, занимались этим и раньше, в Штатах?

Маркус только пожал плечами.

— Если я сейчас отвечу на двадцать ваших вопросов, о чем мы будем разговаривать после?

— Простите, просто мне стало любопытно.

Как было бы любопытно любому репортеру? Да, это хороший ход.

— Теперь моя очередь. Не желаете рассказать мне, чем занимаетесь? Или, может быть, вы хотите танцевать? Или поужинать? Или поиграть в рулетку? Или позаниматься со мной любовью?

Рафаэлла взглянула прямо в темно-синие глаза Маркуса и ответила:

— Думаю, мне подошло бы все перечисленное. Нужны только время и силы, я так считаю.

Маркус лениво улыбнулся, и Рафаэлла осознала, что только что приняла решение. Поразительно, но отступать ей не хотелось. Она недооценивала возможности этого человека. На самом деле он был скользким, гладким, а также опасным. Сама мысль о том, чтобы пытаться играть Маркусом, контролировать его, была смешна. Если бы у Рафаэллы нашлась хоть капля рассудка, она в ту же минуту исчезла бы из его поля зрения. Ей совсем не нравились эти романы на одну ночь: за всю жизнь такое произошло с ней лишь однажды — это был преподаватель журналистики в Колумбийском университете, человек старше ее, которого она боготворила. Рафаэлла видела в профессоре идеал мужчины, образец для подражания. Она считала его интеллектуалом и отличным любовником. Но в постели он оказался посредственностью.

Маркус не окажется посредственностью в постели. Он не такой, как некоторые красивые мужчины, которые воображают, что женщины должны делать все, что они пожелают, только ради удовольствия находиться рядом с ними. Рафаэлла напомнила себе, что могла бы отступить, могла бы передумать, пока еще ее окончательно не покинула способность здраво рассуждать. Еще можно было сказать нет.

Маркус внезапно встал и улыбнулся ей.

— В том порядке, который я назвал, или, может быть, вы желаете начать с последнего? Или с середины?

— А я-то считала, что вы спите только с маленькими брюнетками.

Маркус удивленно приподнял бровь.

— Я думал, Оторва успела сообщить вам, что, как правило, я ни с кем не сплю, госпожа Холланд, особенно это касается гостей Порто-Бьянко.

— Значит, вы надеялись, что я скажу нет? И выплесну вам в лицо «специальное» шампанское?

— Просто я не вступаю в связь со своими гостьями.

— Значит, вы голубой? Маркус рассмеялся:

— Ладно, сдаюсь. Вы бросили вызов моим мужским способностям, поставив крест на мне как на мужчине, задушили мое самолюбие и нанесли мне удар ниже пояса.

— Неужели я сделала все это? Даже не предполагала, что способна на такое.

— Мы еще посмотрим, на что вы способны, госпожа Холланд. По дороге к моей вилле, может, расскажете мне, чем зарабатываете на жизнь? Или вы богаты и ведете праздную жизнь?

Маркус на миг замолчал, заглядевшись на ее профиль. До чего же высокомерно она держит голову. Он вспомнил трогательную девушку, рыдавшую утром на пляже.

— Нет, праздную жизнь вы, пожалуй, не вели никогда, ведь так? Осторожно, смотрите под ноги.

— Да, это так.

— В каком университете вы учились?

— В Колумбийском.

Маркус остановился у входа на свою виллу. Она стояла очень уединенно, окруженная деревьями и цветущими тропическим растениями. Маркус медленно развернул Рафаэллу лицом к себе. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и наклонил голову. Их губы встретились.

Губы Рафаэллы оказались нежными, но холодными и равнодушными, как он и ожидал. В лучшем случае она просто сомневается, стоит ли ложиться с ним в постель или нет. Но почему она все-таки согласилась? И согласилась ли? И почему он чертовски хочет ее? Маркус решил подтолкнуть ее.

С ледяным спокойствием он скользнул пальцами под шелковый цветок, расстегнул пуговицу, соединявшую половинки платья, и, не дожидаясь возражений, стащил бретельки с плеч и стянул платье до пояса, где оно держалось лишь на одном красном шелковом цветке. Ее белая грудь обнажилась, освещенная лунным светом.