Страница 18 из 75
– Позже я сообщу тебе, что об этом думают другие женщины. Амма очень сердита, но я точно знаю, что в нужный момент она соберется и решит, что нам делать дальше.
К тому времени как Рорик вошел в спальню, Мирана починила платье, оделась и, сидя на краю кровати, чинила тунику. Он остановился и внимательно посмотрел на нее.
– Утта сказала, что втирала тебе в спину мазь.
– Да, – ответила Мирана, не отрываясь от штопки.
– Она сказала, что на спине остались лишь красные полосы.
– Вот как.
– Она просила меня никому об этом не говорить, чтобы тебе не было стыдно.
Мирана ничего не ответила. Она сделала вывод, что он ничего не знает о визите Асты, и удивилась. Они ничего не сказали ему. Наверное, они хотели защитить ее, подумала она, хотя не понимала, как это могло быть. И вдруг ее осенило. Женщины специально подстроили этот разговор. Они хотели, чтобы он узнал об этом от одиннадцатилетней девочки, почувствовал себя виноватым. Догадавшись об этом, Мирана еле сдержалась, чтобы не улыбнуться.
– Я не поранил тебя, – продолжал он. – Я был осторожен.
– Если бы у меня был нож, – не поднимая головы, мягко произнесла она, – я бы показала тебе, как можно безболезненно зарезать человека. Я, что же, должна поблагодарить тебя, Рорик? Ты этого хочешь? Тебе бы хотелось, чтобы я целовала твои пальцы за то, что ты высек меня на глазах твоих подданных? И все для того, чтобы доказать мне, что ты сильней? Чтобы унизить меня? Ты здорово все рассчитал, толкнув меня в довершение всего на землю. Вне всякого сомнения, тебе было важно, чтобы они это видели.
Он не собирался признавать ее правоту и лишь сухо обронил:
– Сама виновата. Все, что от тебя требовалось, – немного убавить дьявольскую гордость и признать меня своим господином, черт возьми. Вот и все. Если бы ты сделала это, мне не пришлось бы пороть тебя. Это твоя вина, а не моя.
Неужели он и правда думает, что это ее вина, изумилась Мирана. Конечно, Эйнар порол женщин и набрасывался на них с кулаками, когда ему вздумается. Для этого не требовалось особого повода. Он бил даже мужчин, тех, кто был слабее его, и рабов обоих полов, когда на него находило. Он несколько раз порол и ее. Последний раз он привязал ее к столбу, потому что она сопротивлялась. Мирана даже ударила его, хотя он ни за что не признался бы в этом. Мирана отчетливо помнила молодого воина, почти мальчика, чем-то не угодившего Эйнару. Она сомневалась, что вообще была какая-то причина для его гнева. Мирана никогда не видела более жестокой и страшной сцены. Тогда она вступилась за него и заслонила собой, чем и вызвала гнев Эйнара. Он исполосовал ей спину кнутом. Когда он наконец устал, то сказал ей: «Ну вот, детка, впредь ты не станешь пытаться защитить кого-нибудь от меня. Я преподал тебе хороший урок, не так ли? Ты должна благодарить меня за это, но я не настаиваю. Уверен, что ты больше не будешь так делать, а посему у меня пропало желание убить тебя. Это не понравилось бы моим воинам, хотя только богам известно, за что они так преданны тебе». Он жестоко выпорол ее. И когда она лежала на животе, сжав от боли зубы, ей сообщили, что юноша мертв. Позже Эйнар пришел к ней, взглянул на ее окровавленную спину и сказал: «Мне очень жаль». Она так и не узнала, кого из них он имел в виду – убитого юношу или ее.
– О чем ты думаешь? Ты молчишь слишком долго. Мне это не нравится. Твои мысли опасны, хотя ты и не более чем сумасбродка.
Мирана пожала плечами.
– Просто плохие воспоминания, и больше ничего.
– И все?
– Ну хорошо. Я вспомнила, как в первый день нашего плавания ты поставил мне на спину свою ногу, и я укусила тебя за лодыжку. Ты взвыл от боли. И потом еще два дня я любовалась отметиной, оставленной моими зубами.
– Да, тогда ты постаралась на славу, – согласился Рорик, главным образом вспоминая потрясение, вызванное ее поступком. Она кричала, что он просто кровожадное животное, и грозилась перерезать ему глотку. Тогда они только отплыли от Клонтарфа, и у нее еще было достаточно злости и сил. В наказание он прижал ее лицом к палубе и придавил ногой. Она побагровела от распирающей ее ярости. Укус оказался болезненным. – Не думаю, чтобы это было для тебя плохим воспоминанием. Скорее оно заставило бы тебя рассмеяться от удовольствия. Не лги. Скажи, о чем ты думала?
– Мне хотелось бы знать, переживаешь ли ты, что выпорол меня. Сомневаюсь. Мужчины так жестоки. Они наслаждаются, избивая тех, кто слабее их. Я вспомнила, как Эйнар однажды выпорол меня. А теперь то же самое сделал ты. И оба сказали, что это моя вина.
Рорик схватил Мирану за руку и рывком поднял с кровати. Туника соскользнула на пол. Он встряхнул ее.
– Никогда не сравнивай меня со своим братом. Ты не оставила мне другого выхода. Да, я выпорол тебя, но сделал это не в полную силу. Ты прекрасно знаешь, я не мог допустить, чтобы мои воины думали, что я иду на поводу у женщин, тем более после того, как они сыграли со мной злую шутку. Я лорд, их вожак и не могу выглядеть в их глазах слабым и нерешительным. Еще раз повторяю, у меня не было выбора. Да признай же это наконец, черт тебя возьми!
Он снова повторил свою ошибку, приказывая ей. Мирана в упор смотрела на него, ее глаза метали молнии. На этот раз он лишь сокрушенно покачал головой.
– Заканчивай штопку. – Он отпустил ее, поднял упавшую на пол тунику и швырнул ей. Затем толкнул Мирану на кровать. Она не пыталась сопротивляться.
Ее руки спокойно лежали на коленях. Она посмотрела на него и вдруг сказала:
– Ты изменял Инге?
При этих словах бронзовое от загара лицо Рорика стало белее полотна. Он сжал кулаки и вдруг замахнулся на нее. Каким-то чутьем Мирана угадала, что он не ударит ее. Она не знала, как это получилось, но была абсолютно уверена в этом. Рорик резко повернулся и пошел прочь.
– Думаю, да, ведь ты грозил женщинам расправой только за то, что они были против неверности своих мужей, – крикнула она вдогонку. – Что еще они могут сделать, кроме как испортить вам пищу? Если бы ты был моим мужем, я убила бы тебя, узнав, что ты спишь с другой женщиной, вместо того чтобы вызвать у тебя расстройство желудка.
Он вздрогнул и, не оглядываясь, вышел из спальни.
Рорик выпил много медового напитка. Его желудок был переполнен, сознание постепенно затуманилось от выпитого. Он слышал, как смеялись мужчины, празднуя победу над женщинами. Это и в самом деле была безоговорочная победа. На этот раз ужин оказался на славу. Это было лучшее, что любой из них отведал за последние месяцы. Обернутые в промасленные листья куски кабаньего мяса были прожарены над костром. Нежные кусочки запеченной сельди и окуня просто таяли во рту, заставляя мужчин стонать от удовольствия.
Рорик допил мед и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. Перед ним сразу предстал образ женщины, прикованной в его спальных покоях. Он запретил давать ей пищу. Пусть поголодает, как он и другие мужчины, будь она проклята. Она достаточно наелась за эти два дня, подкармливаемая этими чертовыми плутовками, так что теперь недельку может и потерпеть.
Она осмелилась спросить у него, был ли он верен Инге. Он чуть не убил ее только за то, что она произнесла это имя. За спиной раздались чьи-то шаги, Рорик приоткрыл правый глаз. Это была Энтти, в руках она держала кувшин с медом. Он позволил ей наполнить свой кубок.
Девушка нежно улыбнулась ему. Это немного оживило безучастное выражение ее глаз. Она была простодушна по натуре, но очень ласкова. Рорик взял ее в плен прошлым летом, во время похода на Рейнленд. Она никого не винила за то, что с ней произошло, и не таила зла. Казалось, ее совсем не беспокоило положение рабыни в стане викингов и даже нравилось спать с мужчинами здесь, на Ястребином острове. Девушка ни разу не пыталась бежать, никогда не жаловалась и не стенала. Она полюбилась даже женщинам, несмотря на страстное влечение к ней мужчин. Поэтому месть женщин была направлена только на них, не затрагивая Энтти. Рорик поблагодарил девушку за напиток. Она широко улыбнулась ему в ответ, демонстрируя соблазнительные ямочки на щеках и явно предлагая себя. Энтти действительно была очень хороша собой, с великолепными струящимися по плечам каштановыми волосами и огромными карими глазами. Но их выражение было слишком наивным и пустым, чтобы понравиться Рорику. Высокая, стройная, с налитой грудью, она тем не менее не волновала его воображение. Любовь с ней была бы похожа на связь с ребенком, хотя Энтти была достаточно взрослой, восемнадцатилетней женщиной. Хафтер первый взял ее силой в тот день, как они захватили ее. «Интересно, была ли она тогда невинной?» – подумал Рорик.