Мой любимый дикарь

— Ты считаешь, я вру? — прищурился Беннет. Терпение никогда не было его сильной чертой, и теперь он чувствовал, что исчерпал все запасы. — Мне, конечно, проткнули копьем живот, но мозги при этом не пострадали.

— Ты уверен? Если верить книге, ты все время бредил, и вы оба знали, что ты не выживешь. Очень трогательно написано. Ты настоял, чтобы капитан Лэнгли взял уцелевшие заметки и зарисовки, иначе ваше путешествие лишилось бы смысла. Лэнгли сидел у твоего ложа в какой-то грязной хижине среди джунглей, пока ты не испустил последний вздох, после чего принял тягостное решение возвращаться в Англию в одиночестве.

— Дерьмо! Целая телега дерьма!

Джек несколько минут сидел молча. Потом медленно заговорил:

— Если ты утверждаешь, что твои дневники украдены, я тебе верю. Но ты все-таки должен прочитать эту книгу, Беннет. Я не думаю, что ее написал ты.

— Объясни.

— Как тебе сказать… Ты в ней изображен… не слишком хорошим человеком. По правде говоря, если бы я уже не знал тебя и не был знаком с твоими предыдущими книгами о Западной Африке и Египте, не уверен, что мне захотелось бы с тобой познакомиться. — Джек поерзал на стуле и передвинулся на самый краешек. — Именно поэтому я принес свои извинения за то, что читал это произведение. Из него совершенно ясно, почему Лэнгли выжил, а ты — нет.

— Чертовски любопытно! — Беннет мерил шагами комнату. Казалось, только быстрая ходьба удерживает его от того, чтобы начать крушить все в комнате. Сжав кулаки, он ритмично шагал от двери к окну и обратно. — Но члены твоего книжного клуба вроде бы не указывали на меня пальцами и не смеялись.

— Все они достаточно воспитанные люди и не станут говорить о тебе гадости… во всяком случае, в лицо. И согласно утверждениям Лэнгли, ты был… довольно-таки способным работником.

— А он, осмелюсь предположить, возглавлял экспедицию?

— Да.

Беннет снова выругался. Это было непостижимо! Три года он каждый день рисковал жизнью, строя планы написать книгу, которую Лэнгли, оказывается, уже написал. Его надежды, его репутация… все полетело коту под хвост. Проклятие! Ему стоило остаться в Африке. Там, по крайней мере, он ждал засады.

— Где сейчас живет Лэнгли? — прорычал он.

— Со своими родителями в Лэнгли-Хаусе.

— Тогда спокойной ночи.

— Но его в данный момент там нет. Беннет снова остановился.

— Черт побери, Джек, я не шучу. Возможно, для тебя и было слишком большим потрясением увидеть меня живым, но ведь я не знал, что умер. Это идея Лэнгли. Сначала он украл мою собственность, а теперь, очевидно, занимается мошенничеством. — Губы капитана скривились в злобной усмешке. Он не имел ничего против драки. — Меня это раздражает. Так где он все-таки?

— Насколько мне известно, в Дувре. Ему организовали поездку — ты знаешь, встречи с читателями, автографы. — Джек встал. — Так что оставайся сегодня у меня, а утром на свежую голову, мы все обсудим.

— Не вижу, что может изменить вставшее над горизонтом солнце, — ехидно заметил Беннет. Тут ему пришла в голову другая мысль, и он в очередной раз выругался. — Мне необходимо встретиться с Соммерсетом. Не думаю, что интриги Лэнгли пошли на пользу моим взаимоотношениям с Африканской ассоциацией.

— Герцог сегодня в театре. Он проводит какое-то благотворительное мероприятие. Мои родители там же. Увидишься с ним утром.

Беннет глубоко вздохнул и кивнул.

— Мне нужна эта книга. Похоже, сегодня мне придется кое-что почитать…

— Только не бросай ее больше в окно… — Джек подошел к двери и открыл ее. — Пойдем, я устрою тебя на ночлег. Если, конечно, ты не предпочтешь провести ночь в саду.

— Не искушай.

— А ты говорила, что ничего не выйдет из моего членства в книжном клубе, — заметила Филиппа, намазывая тост маслом.

— Это за мной Джон Клэнси ухаживал целых пять лет. Это меня ты должна поблагодарить за то, что тебя приняли в этот дурацкий клуб. — Оливия постучала ложечкой по верхушке вареного яйца и начала аккуратно очищать скорлупу.

— А тебе следовало бы поблагодарить Джона за терпение.

— О чем вы спорите? — В столовую Эддисон-Хауса вошел Генри Эддисон, маркиз Лидс.

Оливия потянулась к отцу, подставив для поцелуя щеку.

— Ты никогда не догадаешься, папа. Это так необычно… захватывающе… Я была так взволнована, что не могла спать!

Отец обошел вокруг стола, чтобы поцеловать вторую дочь — Филиппу, а затем направился к буфету, где стояли приготовленные к завтраку блюда.

— Если ты была взволнована, Ливи, полагаю где-то возле Дувра, выбросило на берег пароход с грузом парижских шляпок.

— Да, это было бы неплохо, — ухмыльнулась Оливия. — Но Флип тоже взволнована.

— Тогда проблема сложнее.

— Если бы речь шла только о Флип, — продолжила Оливия, — это было бы что-то скучное — политическое или литературное. Но тут мы обе вне себя от волнения!

Покосившись на Филиппу, лорд Лидс сел и кивнул лакею Лейну, чтобы тот налил ему кофе.

— Вы обе? Не знаю, что и предположить.

— Очень хорошо! — Оливия захлопала в ладоши. — Хорошо, что ты сидишь, папа, потому что… — она сделала эффектную паузу, — капитан сэр Беннет Вулф жив!

— Что? — Маркиз поперхнулся. Лейн поспешил к нему, чтобы предложить вторую салфетку, но тот с досадой отмахнулся. — Где вы это слышали?

— Мы видели его. Вчера вечером Флип затащила меня в свой клуб, где собираются «синие чулки», и он…

— Ты не должна называть Флип «синим чулком», Ливи.

— Извини, папа, ты же знаешь, я позволяю себе это только в кругу семьи.

— Между прочим, я тоже сижу за столом, — сердито напомнила Филиппа. Ее вовсе не задевало, когда ее называли «синим чулком». Но ей было неприятно, когда на нее не обращали внимания. Тем более в своей же семье. А ведь именно она заставила их всех прочитать книги капитана Вулфа. — Дело в том, папа, что вчера он зашел к Джону Клэнси, а Джон представил его нам. Очевидно, он оправился от полученных ран.

— Он выглядел совсем неплохо, — вздохнула Оливия. — Я бы сказала, очень даже неплохо. — Она сделала глоток чаю. — Должно быть, ему стыдно, поскольку мы теперь знаем, что он вовсе не такой уж герой, каким изобразил себя в предыдущих книгах.

— Ливи, ты не должна так говорить.

— О, я уверена, что он интереснее и талантливее многих. И я намерена пригласить его и Джона на завтрашний пикник. Разве это не чудесно?

— Я все пытаюсь примирить известие о том, что он жив, с тем, что мы прочитали в книге капитана Лэнгли, — сказал маркиз. — Все-таки это поразительно.

— Я знаю, — снова заговорила Ливи, — и тоже очень взволнована. Мы все вышили на носовых платочках его инициалы — носим символический траур.

— Уверена, — сухо заметила Филиппа, — он в любом случае это оценит.

— Боже мой! — Оливия неожиданно вскочила на ноги. — Мне только что пришла в голову замечательная мысль. Я же знаю кое-что, чего не знает Соня! Я должна немедленно ее повидать, пока она не услышала потрясающие новости от кого-то другого!

Соня Деприс всегда раньше всех узнавала все слухи и сплетни.

— Не забудь сказать ей, что видела Керо тоже, — крикнула Филиппа вслед выбежавшей из комнаты сестре.

— Не удивлюсь, если эта девица танцует даже во сне, — пробормотал маркиз, предусмотрительно убедившись, что старшая дочь его не слышит.

— Она вальсирует, — улыбнулась Филиппа.

— Конечно. — Он слегка подался вперед — к младшей дочери. — Скажи, а что ты думаешь об этом Беннете Вулфе и обо всем, что с ним связано? Полагаю, ему должно быть стыдно появиться в обществе после всего, что мы узнали о нем из книги капитана Лэнгли. Он был для всех героем, а теперь Лэнгли показал, как много у него отрицательных качеств.

Нахмурившись, Филиппа неодобрительно уставилась на стоящую перед ней еду.

— Не знаю. Он определенно не кажется излишне осторожным или нерешительным в своих книгах. Прошлой ночью я тоже ничего подобного в нем не заметила.