Страница 4 из 10
Вроде бы любовь и есть — но (это очень важно! принципиально!) человек не выходит за пределы своих индивидуальных, эгоистических нужд и желаний. Его чувство не выходит за пределы направленности на себя самого. Его чувство обслуживает интересы его личности. Оно рационально: все, что он хочет, естественно, полезно и приятно. Заботиться о другом приятно, и жертвовать какими-то удовольствиями ради другого нетрудно, это естественно, это входит в общее устройство жизни.
Любовь — это та степень чувства, когда оно достигает нерациональной силы. У человека «съезжает крыша». Он находится как бы в состоянии постоянного аффекта. Очаг возбуждения центральной нервной системы так активен, что становится постоянной психической доминантой. Это совершенно сродни тому, что психиатры называют «синдромом сверхценной идеи» — придумал человек какую-то ерундовину, а возбужден так, будто совершил мировое открытие, искренне считает так и только ради этого и живет… бедолага. Истинно влюбленный — это параноик, маньяк, что с него взять.
А доминанта центральной нервной системы подчиняет себе и гасит другие очаги. Есть не хочется, пить не хочется, спать не хочется. Отвлечься ничем невозможно. Смотреть кино неинтересно, путешествовать неинтересно, работать и зарабатывать деньги неинтересно, и все помыслы только о своей любви и любимом.
Что с него взять? Сумасшедшего даже суд не казнит, отправить его в камеру на лечение, несчастного.
Никто любимого не заменит, ничего с другим не хочется. Как давно замечено, «влюбленный — самый целомудренный мужчина, ему нужна только одна женщина».
Если все хорошо и благополучно — то любовь от просто удачного взаимосимпатичного союза не отличишь, без любви даже может быть больше расхожей внимательности, ласки и вежливости. А вот если что плохо, то любовь — это там, где летят искры и трясутся стены. «Если ты никогда не будешь меня бить, как же я узнаю, что ты меня любишь?» — простодушно спросила папуаска. Нет, не жлоб-алкаш, который всегда жлоб, а тот, который может заваливать цветами и сдувать пылинки, а вдруг размолвка — и темпераментный итальянец бьет посуду об пол, а голову — об стену, а флегматичный удмурт идет в сарай вешаться.
Самая дежурная характеристика любви: «Я не могу без него/нее жить». И сразу все понятно.
«— А ты можешь ради меня прыгнуть с моста? — Да! — А ты можешь ради меня совершить преступление? — Да!» и т. д.
Ушел бы честный Хозе из солдат в разбойники, если бы не любил Кармен? Убил бы он ее, если бы не любил? Да на фиг бы она ему сдалась, подпоил бы после службы любую девку и завалил на лугу.
Суицид из-за несчастной любви — обычный вариант. Вешаются, стреляются, бросаются с мостов и на рельсы, пьют снотворное, уксусную эссенцию и крысиный яд. Боже!
Убийство из несчастной любви, как правило в ситуации ревности, — чего обычнее. На улице и на кухне, ножом и гантелей, обдуманно и вдруг, — тома уголовной хроники.
Есть в этом чего рационального? Разве что момент избавления от страданий.
А и ничего не делает с собой — может угаснуть безо всякого стороннего вмешательства. Нарушается обмен веществ, снижается иммунитет, не проходит депрессия, человек становится добычей туберкулеза, пневмонии, язва желудка развивается и все что угодно вплоть до инфарктов.
Чувство делается самодовлеющим. Человек из эгоиста превращается в раба своего чувства, обслуживает его, подчиняется ему. Невыразимое блаженство ему наградой, ужасные страдания вплоть до смерти — карой.
Это больше твоих эгоистических интересов. Это больше тебя самого. Любимый для тебя — значительнее и главнее тебя самого.
18. Степень чувства бывает трудно определить через позитивные проявления. Ну, ласки, совместное времяпрепровождение, все хорошо и отлично, но есть и иные радости и ценности. Но через негативные проявления — через страдание, если невозможно быть с любимым, разделить с ним свое чувство, обладать им, — степень чувства определяется очень ясно.
Без страдания человек не мог бы определить, насколько он любит, и любит ли вообще.
Массу примеров может привести себе каждый: когда все было хорошо, он/она не ценил/а то, что было, этому не придавалось особого, сверхценного значения, а как потерял/а, так стало понятно, как много это чувство для человека значит. Ага.
19. Стремясь избавиться от страдания, человек развивает большие душевные усилия, чтобы сделать свою любовь счастливой, разделенной, быть с любимым и обладать им. Работает «кнут». И здесь счастье определяется через свою противоположность, как избавление от страдания. Чем больше страдание — тем больше счастье от него избавиться. (Поэтому «пессимист» Шопенгауэр и полагал счастье вообще категорией негативной: страдание всегда наготове как стимул к любому действию и к исполнению любого желания, а счастье — всего лишь избавление от страдания.)
20. Поэтому многие люди нередко декларируют, или даже действительно стараются, избегать любви — чтобы не подвергать себя вероятным страданиям. «Я больше не хочу страдать», — вот обычный аргумент девушки, которая однажды уже обожглась на несчастной любви.
Но от человека это зависит очень мало. А в конечном итоге — вообще не зависит. Можно волевым усилием подавить в себе хрупкие ростки только-только зарождающейся любви, еще не любви даже, а только ее возможности, которая вырисовывается из первых шагов к сближению. И сожительствовать с ровным удовольствием, без скандалов и страданий. Пройдет время — и другой человек, в другой ситуации, вызовет у тебя это чувство. А у натур сильных и волевых будет еще хуже: подавляемые эмоции раньше или позже вылезут депрессией, нервным расстройством, физиологическими нарушениями, и страданиями уже на более абстрактную тему: бессмысленность жизни, отсутствие цели, невозможность насытить жизнь положительными эмоциями — короче, в жизни человека не оказывается того самого счастья.
И партнер есть, и деньги, и все благополучно, а мечется человек внутри себя, и все ему плоховато.
Ты не хотел счастья через страдание? Так ты получишь страдание без счастья. С этим делом у природы не заржавеет. Ты что, ее обмануть решил? Балда.
21. Каждая вещь стоит ровно столько, сколько за нее заплачено. Дивный тезис. Как все банальные истины, подтвержден веками.
«А теперь, чтоб любовь разгорелась, создадим им препятствия». (Читайте, читайте Шекспира, вот он понимал жизнь.)
«Разлука гасит слабую любовь и раздувает сильную». Ну, и далее по «Миру мудрых мыслей».
Выражаясь простым языком — страданиями человек платит за счастье любви. Трудности, препятствия, разлуки, вариантов масса.
За все надо платить, без труда не вытащишь рыбку из пруда, любишь кататься люби и саночки возить, и т. д.
«Если тебе нужно что-то — возьми это и уплати положенную цену», — сказал Эмерсон. А за что ты ничего не заплатил — то для тебя ничего не стоит, отозвался народ.
22. Стремясь к любви — человек стремится к такому чувству счастья, которое всегда способно обернуться страданием.
23. Почему во всех великих произведениях мировой литературы о любви, любви прекрасной, высокой, непреодолимой, — изображаются всяческие страдания двух влюбленных (реже одного, несчастно влюбленного)? Почему вообще произведения о великой любви тяготеют к жанру трагедии? А если даже «конец хороший» и любящие счастливо соединяются — то перед этим они страдают и терпят всяческие лишения, преодолевая массу препятствий?
А потому что иначе никак не показать силу их любви. Ну милуются, ну заботятся… Когда все хорошо и благополучно, каждый может выглядеть любящим (см. п. 17). А вот когда прищучит покруче, становится видно, кто чего стоит, и каково было чувство на самом деле.
«Вот на что способна любовь, вот какова ее власть и сила», — говорят трагедии и легенды. И плачет публика, и завидует, и мечтает каждый о таком же прекрасном чувстве для себя.
24. Но в мировой литературе страдают от любви всё больше люди, у которых есть на это страдание время и деньги. Или они рыцари, или они дворяне, а если даже и работают — от работы не переламываются: условные пейзане среди лугов и венков, наемные служащие с изрядным досугом и гениальные поэты, для которых страдание — просто-таки тема творчества, рабочий материал, так сказать.