Страница 22 из 23
Для того чтобы сделать картину вокруг броненосца, нужен … броненосец.
А для воссоздания истории броненосца в 1905 году надо, чтобы он был еще именно такого типа, какие существовали в девятьсот пятом году.
За двадцать лет – а дело было летом 1925 года – облики военных кораблей категорически изменились. Ни в Лужской губе Финского залива – в Балтфлоте, ни во флоте Черного моря летом 1925 года броненосцев старого типа уже не было. Особенно в Черном море, откуда военные суда даже старого типа были уведены Врангелем и в большом количестве были затоплены.
Весело покачивается на водах Севастопольского рейда крейсер «Коминтерн». Но он вовсе не то, что нам надо. У него нет площадки юта – плацдарма знаменитой «драмы на Тендре», которую нам надо воссоздать.
Эскадренный броненосец «Двенадцать Апостолов» (Палуба спардека)
С.М. Эйзенштейн на мостике «Двенадцати Апостолов» во время съемок фильма «Броненосец Потемкин»
Сам «Потемкин» много лет тому назад разобран, и даже не проследить, куда листопад истории разнес и разметал листы тяжелой брони, когда-то покрывавшей его мощные бока.
Однако «разведка» – киноразведка – доносит, что если не стало самого «Князя Потемкина Таврического», то жив еще его друг и однотипный сородич – когда-то мощный и славный броненосец «Двенадцать Апостолов». В цепях, прикованный к скалистому берегу, притянутый железными якорями к неподвижному песчаному морскому дну, стоит его когда-то героический остов в одной из самых дальних извилин так называемой Сухарной
балки. Именно здесь, в глубоких подземельях, продолжающих извилины залива в недрах гор, хранятся сотни и тысячи мин. У входа к ним, как бдительный цербер в цепях, лежит продолговатое ржаво- серое тело «Двенадцати Апостолов».
Не видно ни орудийных башен, ни мачт, ни флагштоков, ни капитанского мостика на громадной широкой спине этого дремлющего сторожевого кита. Их унесло время. И только многоярусное железное его брюхо иногда грохотом отзывается на стук вагонеток, перекатывающих тяжелое и смертоносное содержимое его металлических сводов: мины, мины, мины.
Серое тело «Двенадцати Апостолов» тоже стало минным пакгаузом. И потому-то оно так тщательно приковано, притянуто и прикручено к тверди: мина не любит толчков, мина избегает сотрясения, мина требует неподвижности и покоя.
Казалось, навеки застыли в неподвижности «Двенадцать Апостолов», как недвижно стоят двенадцать каменных изваяний сподвижников Христа по бокам романовских порталов.
Но железному киту суждено еще раз пробудиться, еще раз двинуть боками, еще раз повернуть в сторону открытого моря свой нос, казалось, навсегда упершийся в утесы. Броненосец стоит около самого скалистого берега, параллельно ему. А «драма на Тендре» происходит в открытом море. Ни сбоку, ни с носа броненосца никак не «взять» кинокамерой таким образом, чтобы фоном не врывались в объектив тяжелые отвесные черные скалы.
Однако зоркий глаз помощника режиссера Крюкова, разыскавшего великого железного старца в извилинах Севастопольского рейда, разглядел возможность преодоления и этой трудности. Поворотом своего мощного тела на девяносто градусов корабль становится к берегу перпендикулярно; таким образом он фасом своим, взятым с носа, попадает точно против расщелины окружающих скал и рисуется во всю ширину своих боков на чистом небесном фоне! И кажется, что броненосец в открытом море. Вокруг него носятся удивленные чайки, привыкшие считать его за горный уступ. И полет их еще усугубляет иллюзию.
В тревожной тишине ворочается железный кит. Особое распоряжение командования Черноморского флота снова, в последний раз, поставило железного гиганта носом к морю. И кажется, что носом этим он втягивает соленый воздух открытой глади после застойного запаха тины у берегов. Дремлющие в его чреве мины, вероятно, не заметили, пока свершался этот плавный оборот его грузного тела.
Но стук топоров не мог не тревожить его сон:
это на палубе подлинного броненосца собирают верхнюю часть броненосца фанерного. Из реек балок и фанеры по старым чертежам, хранящимся в Адмиралтействе, был воссоздан точный внешний облик броненосца «Потемкина».
На «Двенадцать Апостолов» во время съемок фильма «Броненосец Потемкин»
В этом почти символ самого фильма: на базе подлинной истории воссоздать средствами искусства прошлое.
Но ни единого рывка ни вправо ни влево, ни одного сантиметра вбок! Иначе погибнет иллюзия открытого моря, иначе в объектив станут лукаво заглядывать седые скалы[4].
Жесткие пространственные шоры держат нас в узде. Не менее жесткие шоры времени: строгие сроки необходимости сдачи картины в день юбилея не дают разбегаться замыслам. Цепи и якоря держат в узде старое тело броненосца, рвущегося в море.
Мины, мины, мины.
Под знаком мин идет работа. Курить нельзя, бегать нельзя, даже быть на палубе без особой нужды и то нельзя!
Страшнее мин специально к нам представленный их хранитель – товарищ Глазастиков!
Глазастиков!
Это не игра слов. Но зато полная характеристика внутреннего содержания носителя этого недреманного ока, этого аргуса, охранявшего ярусы мин под нашими ногами от вспышек, от излишней тряски, от детонации. На выгрузку мин потребовались бы месяцы, а у нас всего две недели сроку, чтобы успеть окончить фильм к юбилею.
Попробуйте в таких условиях снимать восстание!
Однако «тщетны россам все препоны»: восстание было снято!
Не напрасно ворочались мины в брюхе старого броненосца и вздрагивали от грохота воссозданных событий истории, проносившихся по его палубам. Что-то от их взрывной силы захватил с собой в свое плавание и экранный его образ.
© В.В. Арбузов
Научно-популярное издание Арбузов Владимир Васильевич Броненосец «Двенадцать Апостолов»
Арбузову Владимиру Васильевичу
Корпус броненосца «Двенадцать Апостолов» после спуска на воду. Сентябрь 1890 г.
Броненосец «Двенадцать Апостолов» на достройке
Броненосец «Двенадцать Апостолов» на достройке
Броненосец «Двенадцать Апостолов» перед уходом в Севастополь. Апрель 1892 г.
Броненосец «Двенадцать Апостолов» перед уходом в Севастополь. Апрель 1892 г.
«Двенадцать Апостолов» прибыл в Севастополь. Май 1892 г.
«Двенадцать Апостолов» прибыл в Севастополь. Май 1892 г.
«Двенадцать Апостолов» на якорной стоянке
4
Правда, в картине есть вид сбоку. Но этот вид снят в мавританских хоромах Сандуновских бань в Москве. В тепловатой воде бассейна покачивается серое тельце маленькой модели броненосца. (Прим. С.М. Эйзенштейна).