Чья-то любимая

ГЛАВА 10

Я проснулась тепленькая, как поджаренный тост. Стоял серый рассвет. Вместо пальто Джо на меня была накинута дубленка Эльмо. В машине никого, кроме меня, не было, но мотор был выключен, а верх – поднят. И то, что мне было так тепло, объяснялось просто – работал обогреватель.

Я выглянула в окно и увидела всех своих трех спутников. Они выстроились в ряд у края очень пустой дороги и писали. Винфильд пил пиво даже писая. Поскольку стояли они ко мне спиной, я вдруг вспомнила трех знаменитых обезьянок. Потом Эльмо и Винфильд почти одновременно сделали такое забавное, чисто интуитивное движение, которое свойственно мужчинам, когда они снова втискиваются в брюки. Джо продолжал стоять. На полу у моих ног валялся пустой шейкер для мартини.

Эльмо заметил, что я за ними наблюдаю и засмущался. Они с Винфильдом стояли возле машины и дрожали от холода, пока к ним не подошел Джо. После чего все трое сели в машину.

– Ну ладно. Мы чуточку разгрузились перед завтраком, – сказал Эльмо.

Винфильд не произнес ни слова; очевидно, настроение у него сейчас было не самое веселое. Джо тоже выглядел далеко не прекрасно, хотя его положение было еще более двусмысленным, чем у Винфильда. А у Винфильда был такой вид, будто его сейчас будет тошнить несколько часов подряд.

– Доброе утро, – сказала я. – Где мы?

– Это Смурр, – ответил Винфильд.

– Не поняла, простите?

– Смурр, – повторил Винфильд. – Долбаный Смурр.

– С Винфильдом так рано разговаривать не стоит, – сказал Эльмо. – Только зря дыхание портить. У него мозги еще три или четыре часа работать не смогут.

– Наглое вранье, – изрек Винфильд. – Она меня спросила, где мы, и я ей ответил. И не моя вина, что она про Смурр в Аризоне ничего не знает.

– Выпустите-ка меня снова, – сказал Джо. – Мне не надо было бы сразу садиться в машину.

Они выпустили Джо, и он завернул за машину, чтобы его вырвало на дорогу.

– Дядюшка Джо еще умеет пить, – сказал Эльмо. – Выпил бы я столько, сколько он, я бы стал импотентом не меньше чем на месяц.

– Ты и станешь импотентом от всех своих крепких напитков, – сказал Винфильд.

Эльмо усмехнулся.

– По утрам он всегда ехида, – сказал Эльмо. Джо вернулся к машине. Выглядел он слабым, но явно лучше. К этому времени серое небо просветлело, пустыня стала видна четче, хотя она все еще оставалась темной. Словно кто-то фокусировал свет над Вселенной: сначала слабое серое мерцание, потом почти мгновенное потемнение земли на фоне неба, а затем над всем возникла восхитительная ясность, которая все увеличивалась по мере того, как свет с неба переливался на землю. Вскоре можно было разглядеть дорогу, простиравшуюся перед нами на много миль вперед по бескрайней пустыне. Из-за отсутствия солнца небо сверкало как ледяное. А потом его нижний край вдруг стал оранжевым.

– Ну что же, – сказал Эльмо. – По крайней мере, никакой полиции не видно.

– Еще не успели, – сказал Винфильд. – Пока еще Эйб не сообразил, что его обокрали. Сейчас только пять утра. Вопрос в другом – где бы нам хотелось быть через четыре-пять часов?

– Плохой вопрос, – сказал Эльмо. – Начиная с этого Смурра, не знаю ни одного места, куда бы можно было добраться за пять часов и где бы мне хотелось быть.

Слушая, как разговаривают между собой Эльмо и Винфильд, невольно начинаешь вспоминать беседы давно женатых стариков. Эти двое дружили так давно, что у них уже выработались свои собственные законы поведения.

– Старина Винфильд – просто параноик, – сказал Эльмо. – Он слишком много написал телесценариев. Он считает, нам следует побыстрее проскочить в Мексику. Я на этой дороге остановился только потому, чтобы здесь вдали от всех можно было поссать, срыгнуть, и все такое прочее. А ведь она ведет прямо в Моногиту, а это одно из тех мест, куда полиция никогда не забирается. Потом мы можем дня три-четыре покрутиться по Соноре и Чиуауа. И если мы не помрем от дизентерии или нас не схватят в сражениях из-за наркотиков, то мы, скажем, смогли бы вернуться в Техас где-нибудь возле Эль-Пасо.

– Мне вовсе не хочется где-то крутиться три или четыре дня, – сказал Джо. – Честно вам говорю. Я готов на что угодно, только не на это.

– Ну ладно, я только подумал, что мы можем делать все, как положено по жанру, – сказал Винфильд. – Я надеялся увидеть пару мексиканских деревень и расширить свои познания, или как там еще говорится.

– Я тебя отсюда выпущу и ты можешь сам по себе бесплатно поездить на попутках, – сказал Эльмо. – Я совсем не горю желанием ехать в Мексику на этой розовой тачке – любой напористый сквалыга нас сразу же заметит и выдаст. А еще тебе взбредет в голову купить наркотики, и тогда нас всех схватят.

– Сидеть в мексиканской тюрьме ничем не хуже, чем работать на Серджио, – произнес Винфильд. – Я этого психованного трахаря просто боюсь. Когда в последний раз мы для него работали, он меня чуть не пристрелил, ты помнишь? Он тогда выхвалялся своим проклятым шестизарядным револьвером.

– Может, нам всем лучше поехать в Италию, – сказал Эльмо. – Джо с Джилл могут выступить как наши посредники. Черт побери, Джо знает стиль Серджио не хуже нас с тобой.

– Могу поспорить, что знаю! – сказал Джо. – Еще как знаю!

Джо взял за привычку повторять каждую свою фразу. Привычка безобидная, но почему-то она меня раздражала. Сама не знаю почему, но после того, как я его столько лет любила, теперь все, что он ни делал, вызывало у меня раздражение. Я сделала его образцом для себя во всем, что касалось силы духа, а он эту силу духа утратил, и я осталась безо всякой модели для подражания, так сказать. Эльмо и Винфильд вели такой нескладный образ жизни, что служить образцом для меня ни тот, ни другой никак не могли. Правда, мне очень нравилось, как они друг друга дополняют. Если один из них срывался, можно было вполне положиться на другого, который оставался на высоте. Иногда они оба были на высоте, но ни разу не срывались одновременно. Вот такими и должны быть настоящие друзья, думала я.

– Ну ладно, – сказал Винфильд. – Если мы не едем в Мексику, давайте, по крайней мере, поедем хоть куда-нибудь, а то мне скоро придется снова вылезать, чтобы пописать.

– Мы могли бы заехать к моему сыну, – сказала я. – Он живет где-то недалеко от Альбукерке.

– Это много севернее, – сказал Эльмо. – И к тому же, зачем вам надо втягивать невинное дитя в авантюру, затеянную бандой международных пиратов – похитителей фильмов?

Мы ехали весь день. Через Тусон и дальше в Нью-Мексико. За рулем мужчины сидели попеременно. Один раз правил даже Джо. Он повязал вокруг шеи маленький клетчатый шарфик и уселся за руль с таким видом, словно гонял «кадиллаки» всю свою жизнь. Хотя в действительности за все долгие годы нашего знакомства Джо ни разу не ездил ни на чем, кроме своего крохотного «моргана».

Весь день Эльмо и Винфильд предавались воспоминаниям о женщинах, которых они когда-то любили и потом потеряли. И все трое моих спутников не переставая пили пиво. Я же большую часть времени молчала и наблюдала, как мимо нас проплывает абсолютно ровная пустыня. Она казалась бесконечной и монотонной. Мои товарищи не обделяли меня заботой и вниманием, но я чувствовала себя вне их компании, почти как человек посторонний, вмешивающийся в их сугубо личные дела. Хотя именно я и была первопричиной всего происходящего. Иногда мне хотелось при всем этом присутствовать, но быть для них невидимой; тогда можно было бы услышать, что же они действительно думают о женщинах. То есть, что бы они сказали о женщинах, если бы рядом с ними никакой женщины не было. Мне казалось, что в таком случае раскрылся бы их страх перед женщинами и даже враждебность по отношению к этим созданиям, обладающим над ними властью.

Но возможно, что у них не было ни страха, ни враждебности – женщины просто как-то их удивляли. День я провела в каком-то странном полудремотном состоянии. Я смотрела на пустыню и настраивалась на разговор своих спутников, но в то же время отстранялась от него. Когда стало очень жарко, Эльмо поднял верх машины, а к полудню его пришлось снова опускать из-за очень яркого солнца. Мы ехали по совершенно голой части Нью-Мексико.