Кумир

— Что это, черт возьми?…

Истмен оборвал сам себя. Он выбрал одну из фотографий. На ней была изображена молодая и очень хорошенькая блондинка лет двадцати с небольшим. Она чрезвычайно походила на женщину с рисунка.

Но девушка на фотографии голая лежала на смятых простынях. А ее запястья были привязаны к ее же лодыжкам кожаными ремнями.

— Что вы имеете в виду, демонстрируя мне это…

— Вы еще не разглядели все как следует,— сказал Манкузо и разбросал фотографии по всему столу.

На всех фотографиях была эта самая блондинка. На некоторых она была одна, руки стянуты за спиной или привязаны к кроватным столбикам жесткими режущими веревками, перехватывающими ее грудь. На других ее руки были привязаны к коленям, она изгибалась на полу, повернув голову так, чтобы улыбаться в камеру. На большей части фотографий с ней находился некто, ее насиловавший. На некоторых фотографиях рядом была еще одна женщина.

Дэн Истмен разглядывал фотографии. Они были омерзительны, в жизни он не видел ничего подобного. Но девушка была потрясающе красива. Она была совершенной блондинкой с серьезными голубыми глазами и открытым изумленным выражением на веснушчатом лице. Он смотрел в эти искренние голубые глаза и вдруг понял, где он видел их раньше.

— Боже всемогущий,— выдавил из себя Истмен,— это же… это…

— Именно,— сказал Манкузо.— Ну так что?

— Где вы взяли эту грязь? — Истмен с отвращением отвернулся.

— У жены моего друга.— Манкузо посмотрел на часы.— Если оторвете свой зад от стула, сообщение успеет попасть в завтрашний утренний выпуск.

Истмен сжал кулаки.

— Ах вы сукин сын,— сказал он,— кто же я, по-вашему?

Манкузо вынул руку из кармана и положил несколько маленьких металлических предметов. Они звякнули о стекло на столе. Истмен всмотрелся в них. Это были маленькие булавки под лацканы: круг, квадрат, буква "S" и американский флаг. Манкузо наклонился над столом.

— Вы заставили парня из вашей охраны заняться политическим шпионажем,— сказал он.— Это уголовное преступление. А парня убили. Это второе преступление.

Истмен поднял голову, его лицо стало пепельным от страха. Тик под левым глазом. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

— Погодите,— сказал он,— мы должны обсудить и…

Манкузо взял булавку с флагом и положил в карман.

— Сначала сделайте, что я сказал, а потом ищите другую работу.— Он повернулся и вышел.

22.10.

Лу Бендер спокойно вошел в кабинет президента и уселся в большое кожаное кресло под окном, потягивая бренди. Когда Сэм Бейкер наконец закрыл книгу, которую читал, и поднял голову, Бендер спросил:

— Ты слышал?

— Что именно?

— Фракционное совещание губернаторов одобрило кандидатуру Терри Фэллона на пост вице-президента.

— Почему? — спросил Сэм Бейкер.

— Извини, не понял,— посмотрел на него Бендер.

— Почему? Почему они его одобрили? Они считают меня неправомочным самому принять такое решение?

— Я думаю, не это сейчас предмет обсуждения,— пожал плечами и покачал головой Бендер.

— Я задаю вопрос. Я президент Соединенных Штатов и лидер партии или нет?

— Ты, конечно. Просто они послали тебе намек на то, что без них ты можешь превратиться в ничто.

Сэм Бейкер сложил руки и опустил голову на грудь.

— Ты должен смотреть фактам в лицо, Сэм. Ты не сможешь выиграть без Фэллона. Если он схлестнется с тобой на съезде, то, вероятно, сумеет одолеть. Либо ты предложишь Фэллону вице-президентство, либо…— он приостановился.

— Либо что?

— Либо можешь не ехать в Сент-Луис.

Сэм Бейкер сидел некоторое время в неподвижности, задумавшись. Затем сказал:

— Лу, тебе не приходило в голову, что Рамирес и его убийцы хотели большего, нежели контроль над контрас?

— Например? — поднял голову Бендер.

— Если Рамирес нанял Петерсена убить Мартинеса, возможно, его замыслы шли дальше желания сменить руководство контрас. Возможно, он хочет назначить следующего президента Соединенных Штатов.

— И кого же?

— Фэллона. Ты допускаешь подобную вероятность?

— Сэм, я думаю, тебя заносит,— пожал плечами Лу Бендер.

— Ну хорошо, опровергни меня.

— Хорошо,— сказал Бендер,— если ты упражняешься в диалектике, значит, ты уверен, что Фэллон в заговоре.

— Возможно.

— Сэм, ну в самом деле. И ты можешь поверить, что Терри Фэллон стоял на одном помосте с Мартинесом и позволил человеку стрелять в себя — в надежде, что рана не окажется фатальной?

— Может быть, рана Фэллона была случайной.

— Сэм, ну пожалуйста, это уже фантастика.

— А может, Фэллон и впрямь верит в свою избранность.

— Избранник судьбы? — фыркнул Бендер.

— Он же сказал мне, что судьба избрала его стоять на трибуне.

Бендер поставил стакан, его легкомыслие улетучилось.

— Что он тебе сказал?

— Судьба…

— Судьба? Он толковал о судьбе?

— Да. Он сказал, что судьба выбрала место для убийства Мартинеса.

Бендер выпрямился в своем кресле. Напряженность, настороженность отразились на его лице.

— Что он еще говорил?

— "Место выбирает судьба. Я честолюбив. Я был…"

Бендер продолжил за него:

— "Я был там. И я оказался настолько удачлив, чтобы выжить. И не прошу за это прощения".

— Как ты узнал, что он сказал именно это? — уставился на него президент.

— Ради всего святого! — Бендер вскочил на ноги. Его стакан упал на пол, но он не заметил.— Ради всего святого, это же просто спектакль!

Бендер одной рукой схватился за лоб, другой оперся о спинку кресла. Внезапно он понял, кто играл третью скрипку.

— Чертов спектакль, Сэм. Все расписано и отрепетировано. "Судьба выбрала место". Он в самом деле сказал так?

— Да… именно так.

— Сэм, послушай меня! — Бендер пересек комнату и подошел к креслу президента.— Я наблюдал за ним по телевизору в то утро. Я видел, как он встал и, пошатываясь, подошел к микрофону с пулевой раной в боку. Я слышал, что он сказал, какие слова, и тогда же подумал: бог мой, да это же просто чудо! Но это не было чудом. Это было отрепетировано. Нам показали спектакль.

Президент покачал головой.

— Теперь, Лу, ты становишься смешным.

— Да послушай меня, Сэм. Этот сукин сын знал, что Петерсен собирается убить Мартинеса. Черт возьми, он знал. Он сам это спланировал. У него и речь была уже заготовлена. Ради всего святого, Сэм, это Терри Фэллон убил Октавио Мартинеса. Он и Рамирес наняли Петерсена, а затем приказали убить его самого. Ради всего святого, Сэм…— Тут внезапно Бендер похолодел.

— Лу,— мягко сказал президент.— Даже если это правда, мы ничего не можем с этим поделать без доказательств.

Голос Бендера осекся, тон стал зловещим.

— Кто сказал, что ты должен с этим что-нибудь делать?

Потирая руки, Бендер пересек комнату.

— Это хорошо, Сэм. Очень хорошо.— Затем он развернулся.— А теперь слушай. Ты берешь Фэллона вторым номером в совместный список. Вы вместе проводите избирательную кампанию. Выигрываете на выборах. Как ты можешь в твоем положении отставить подобного героя, кумира нации?

— Ты что, Лу, потерял рассудок?

Но Бендер продолжал, словно не слыша:

— Вы выигрываете на выборах. Затем ты подвергаешь Рамиреса и других мелких крыс из числа контрас пыткам. Их мучают, пока они не выхаркают с кровью все, что знают о Фэллоне,— рассмеялся Бендер.— Затем тебе остается только помахать этим перед носом у Фэллона, и он уйдет в отставку, вернется преподавать историю. У тебя будет еще четыре года, и мы найдем кого-нибудь на открывшуюся вакансию.

Президент смотрел на Бендера пустыми, невыразительными глазами:

— Лу, ты это серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Но другого пути нет, Сэм,— сказал Бендер.— Нет больше другого пути.

Сэм Бейкер откинулся в кресле.

— Ты должен дать мне время обдумать это,— он посмотрел на часы.— Уже поздно,— сказал он.