Президент от мафии

Лицо Тигарден окаменело. Его выражение подсказало Райану, что он попал в яблочко.

Тигарден умчался прочь, оставив Райана в алькове в одиночестве.

Райан подошел к лифтам, вошел в кабину и нажал кнопку «7»… Он поднимался наверх в одиночестве, а из динамиков лилась мелодия «Сыны пионеров». Лифт остановился, Райан вышел и прошел по коридору к своему номеру. Отредактированная копия лежала на столе. Он взял пленку вместе с тремя другими, неотредактированными, из которых он составил фильм, и дубликатом отредактированной версии. Боулт положил все в чемодан, запер его и быстро вышел из номера. По лестнице Райан спустился в бельэтаж и протянул чемоданчик консьержу.

– Вы можете положить это в сейф?

Пока Райан убирал пленку, Тигарден перешел улицу и позвонил Мики Ало из телефона-автомата. Мики вернулся в Манхэттен и в данный момент сидел за ленчем в ресторане вместе с Бадом Ренником, президентом местного отделения «Тимстер».

– Это Эй-Джей.

– Это не может подождать? Я позвоню вам позже по непрослушиваемой линии.

– Вам лучше услышать об этом сейчас. Мне необходимо вернуться обратно. У нас не хватает информации. Пресса насела на меня, а мне нечем их подкормить. И этот ваш старый приятель, этот парень Райан… У него есть пленка, а он не хочет ее отдать.

– Я этим займусь, – медленно произнес Мики.

– И еще одно… Мне казалось, вы говорили, что никто кроме меня, Хейза и Малкольма не будет знать о вашем участии.

– Больше никто и не знает.

– Десять минут назад Райан Боулт заявил мне, что семья Ало финансирует Хейза. Этот парень может сорвать всю сделку. Вам необходимо его убрать.

– Я об этом позабочусь. Спасибо. – Мики прервал разговор.

– Все в порядке? – поинтересовался Бад.

– Ага. – Мики быстро принял два решения, а потом снова сосредоточил все свое внимание на Баде. – Вы пригласите губернатора Ричардса в Нью-Йорк, дадите ему возможность все уладить, но вы пока откажетесь от своих требований о почасовой оплате.

– Если вы гарантируете, что позже мне это вернете, я как-нибудь уговорю остальных.

На улице рядом с рестораном Соломон Казоровски слышал разговор Эй-Джея Тигардена с Мики Ало. Он одолжил у приятеля сканер, способный перехватывать звонки сотовых телефонов. Как только телефон Мики зазвонил, Казоровски прослушал разговор. После того, как Ало повесил трубку, Каз достал фотографию блондина, заходившего в дом Ало вместе с Люсиндой. Он вынул ручку из кармана и написал имя – Райан Боулт – под снимком. А потом, подумав с минуту, поставил рядом знак вопроса.

Результаты первого опроса после теледебатов в Айове появились в шесть часов утра. Эй-Джей, Вен и Ван сидели в апартаментах Малкольма, расположенных на десятом этаже отеля «Савой». Эй-Джей расположился в спальне и слушал по телефону результаты. Он повесил трубку и, улыбаясь, вышел к остальным.

– Это звонил мой парень из Ю-би-си Хейз занял заметное положение. Мы получили десять процентов. От нуля к десяти процентам за один день. Просто невероятно.

Малкольм вскочил на ноги.

– Давайте выслушаем остальные результаты.

Эй-Джей взглянул на листок бумаги.

– Ладно, голоса в Айове разделились между нами и Скатини. Об остальной троице можно забыть. Они уже мусор. Люди пока еще не готовы сказать, что проголосуют за Хейза, потому что они услышали о нем только вчера, но посмотрите на остальные пункты. Это удивительно. Хейз опередил Скатини в отношении целостности. Но Скатини считается более опытным. Над этим нам следует поработать. Хейз заработал много очков на фермерской программе. Это просто чертовски гениально, сказал бы я самому себе. – Тигарден отвесил сам себе поклон, потом продолжил: – По вопросу «Не все ли равно кандидату», мы одержали солидную победу. Пункт «Умение повести за собой» – мы впереди. «Доверие во время кризиса» – Хейза избиратели не знают, поэтому именно Скатини они доверяют по вопросам бомбы, но я придумаю, как с этим справиться. Посмотрим… Потом спрашивали: «Кто из кандидатов возбуждает и вдохновляет вас?». Хейз получил пятьдесят два процента голосов. – Он бросил бумагу на стол.

– Нам необходимо продолжать с документальным фильмом. Где он, черт побери? – спросил Малкольм.

Эй-Джей задумался над тем, что приготовил Мики Ало для Райана Боулта.

Глава 23

Тринадцать недель

Его на самом деле звали Джонни Фурье, но на причале в Атлантик-Сити его называли Тринадцать Недель. Он собирал деньги для «Шестипалого» Чарли Романо. Если вам не удавалось вернуть заем маленькому алчному сицилийцу точно в срок или, что еще хуже, вы пытались «соскочить», в дело вступал Джонни Фурье. Он специализировался по несмертельным увечьям, которые отправляли вас на больничную койку на приличный срок. А именно на тринадцать недель. Такой приговор Шестипалый Чарли считал верным для серьезно провинившегося должника.

Тринадцать Недель гордился своей способностью обеспечивать именно ровно столько больничных дней, сколько требовалось. Он работал с деревянной, резной луисвильской бейсбольной битой, и, если честно, то Джонни прослушал несколько лекций по медицине в Сити-колледже, чтобы отточить свое мастерство. Он, к примеру, научился держаться подальше от почек, потому что они могли дать осложнения, и неуплативший долг мог оказаться в инвалидном кресле. Он также избегал ударов по голове и сосредоточивался в основном на конечностях, потому что они обеспечивали пребывание в больнице. Колени требовали как правило двух недель. Ступни становились излюбленной мишенью, если требовалась более длительная госпитализация. Увечья ступней заставляли неплательщика лежать на спине на вытяжении в течение месяцев. Джонни Фурье редко промахивался.

Его босс, Чарли Романо, выколачивал деньги на променаде в Атлантик-Сити, отдавая предпочтение барам, ресторанам и казино. Его операции проходили на «поле» Ало, так что он прилично отстегивал ему в обмен на защиту во время сражений со «свободными» рэкетирами.

Мики Ало позвонил Чарли. Он объяснил ситуацию, и тот привлек к работе Тринадцать Недель. Ростом в шесть футов два дюйма, весом в двести шестьдесят фунтов рэкетир сел на самолет до Сидар-Рапидс, там взял машину напрокат и отправился в Де-Мойн. Он остановился возле спортивного магазинчика в маленьком городке и купил луисвильскую биту весом в восемнадцать унций. Следующую остановку он сделал в магазине скобяных изделий, где приобрел сверло, ножовку по металлу и два фута нейлоновой веревки. Он укоротил бейсбольную биту на переднем сиденье своего автомобиля, поглощая двойной гамбургер из Макдональдса, потом просверлил отверстие в рукоятке, продел веревку, завязал петлю, чтобы повесить биту на плечо под пальто.

Тринадцать Недель прибыл в отель «Савой» в Де-Мойне в семь тридцать вечера и позвонил по телефону Райану Боулту.

– Мистер Боулт? Это консьерж. У нас для вас пакет. Мы бы послали его наверх, но он слишком велик, так что я подумал, возможно, вам захочется отдать его на хранение.

– От кого он?

– Гм. Здесь не указано. – Он думал: «Давай, дерьмо, просто спустись вниз и все, ладно?».

– Я сейчас спущусь.

Джонни Фурье уселся в кресло и стал ждать появления Райана. Через несколько минут симпатичный блондин ростом примерно шесть футов два дюйма подошел к стойке консьержа и завел с ним оживленный разговор. Джонни оценил свою мишень. Этот тип выглядел атлетом и явно быстро двигался. Пожалуй, на него надо напасть сзади… Перебить ахиллесово сухожилие, это не даст ему быстро двигаться, потом заняться ногами. Он смотрел, как Райан Боулт удивленно осматривает холл, а потом направляется к лифтам. Джонни Фурье догнал его и вошел вместе с ним в кабину. Они понеслись наверх под пение Тани Такер.

– Добрый вечер, – поздоровался Джонни, чувствуя под мышкой биту.

– Привет, – откликнулся Райан.

На седьмом этаже дверь открылась.

– Я тоже приехал, – заметил Тринадцать Недель, идя следом за Боултом, направившимся к своему номеру, вынимая ключ. Джонни Фурье сбавил скорость и стал расстегивать пальто.