Покушение

Но вместо свободы — опять тюрьма. Постановление о переводе Антонова под домашний арест, рекомендованный служебной медицинской экспертизой ввиду тяжелого состояния его здоровья, было отменено без новой медицинской экспертизы.

Это грубое нарушение не только норм морали и гуманизма, но и процессуального кодекса.

Почему это случилось? Исходя из того, что решение о переводе Антонова под домашний арест на следующий же день было опротестовано римской прокуратурой, исходя из противоречий, возникших между прокуратурой и кассационным судом, и некоторых других обстоятельств, можно предполагать о существовании разногласий между лицами и институтами, занимающимися ч<делом Антонова». Я не хочу сказать, что сформировались две противостоящие группировки — «ястребов» и «голубей». Совсем нет. Речь идет о различиях в стиле и подходе, в поисках способов решения задачи, о желании некоторых судей сохранить в любой ситуации свой авторитет в обществе. Я говорю лишь о таких различиях. А в целом все, бесспорно, исполняют волю «большого ястреба».

Некоторые объяснили временный перевод Антонова из тюрьмы «Реббибия» необходимостью предотвратить деликатную ситуацию, нежеланием, чтобы он находился там во время посещения папы Иоанна Павла II и его встречи с Агджой. Можно допустить и это, несмотря на то что папа встретился с виновными и осужденными, а Антонов не является ни виновным, ни осужденным.

Я уверен в том, что возвращение Антонова в тюрьму совершено с целью нанесения сокрушительного удара как по его физическому состоянию так, и, в первую очередь, по его психической устойчивости.

Если они собираются организовать процесс, значит, Антонову будет нанесен не один, а целый ряд психологических ударов. Ему дают понять, что он в их руках, что они в любое время могут перевести его из тюрьмы и снова вернуть в нее. Итальянские газеты начали писать о том, что за покушение на главу государства итальянский закон предусматривает пожизненное заключение. Это делается в расчете на то, что об этом узнает Антонов. Последуют, конечно, и другие психологические удары.

В случае, если процесс состоится, организаторы заговора рассчитывают не на что иное, как на духовное уничтожение невиновного человека.

«ЛФ».

Б. Трайков.

Отмечая взаимное уважение между Болгарией и Ватиканом, я хотел бы сказать, что, несмотря на сложную обстановку, сложившуюся в связи с антиболгарской провокацией в Риме, которая непосредственно касается и Святого престола, Болгария не изменила своего отношения к Ватикану.

Комментировать встречу Иоанна Павла II с Агджой — дело деликатное. Некоторые попытались сделать это, но, когда турецкая газета «Хюрриет» опубликовала дешифрованную специалистами — сурдологами беседу между папой и террористом, Ватикан (по сообщению газеты «Стампа») выразил недовольство, отмечая недопустимость «вторжения в интимный мир папы».

Я далек от такой дерзости, но думаю, что не нарушу приличия в отношении святого отца, если откровенно выскажу то, что меня волнует.

На меня произвело впечатление выражение: «Вторжение в интимный мир папы»! Возможно ли, чтобы поступок из области «интимного мира» такой личности, как глава римско-католической церкви, не повлиял бы на светский, гражданский мир. Давно установлено, что любой шаг таких высокопоставленных личностей, как папа, каким бы личным он ни был, всегда обсуждается в обществе.

Папа Иоанн Павел II встретился, конечно, из великодушия со стрелявшим в него убийцей и в третий раз, но теперь уже наедине, отпустил ему грехи. Это выражение высокого человеколюбия, подобающего вере. Но этот жест не мог остаться незамеченным и истолковываться лишь в том смысле, что жертва прощает преступника. Так и получилось. Этот жест вызвал большой резонанс в мире. Одни одобрили действия папы, другие недоумевали, почему он простил Агдже все его преступления, третьи утверждали, что папа выражает моральную поддержку теперешним действиям Агджи.

Вероятно, руководствуясь тем же великодушием, которое привело его в камеру Агджи. Иоанн Павел II произнес после встречи с ним многозначительные слова: «Я разговаривал с братом. Я простил его и полностью доверяю ему».

И эти слова, сказанные, наверное, с самыми благочестивыми намерениями, не остались за стенами тюрьмы, в «интимном мире» папы, а облетели весь мир и вызвали множество толков. Стали поговаривать: раз папа полностью доверяет Агдже, значит, Агджа говорит правду.

Вот почему, размышляя по поводу встречи папы с Агджой, я думал, что предпринимаемые высочайшими особами действия часто приводят к обратным результатам, даже если мы хотим верить, что это было сделано непреднамеренно.

«ЛФ».

Б. Трайков.

Следствие против Антонова не имеет под собой юридической основы, это не следственная ошибка и тем более не нормальная следственная проверка улик. Арест Антонова, обвинения, предъявляемые ему и другим болгарам, — грубая провокация, имеющая целью обеспечить массированную политико-идеологическую антиболгарскую и антисоциалистическую кампанию.

Теперь, когда стало очевидным, что Антонов и болгары вообще не имели никакой связи с попыткой убийства папы Иоанна Павла II, должна наконец восторжествовать справедливость. Антонова не за что судить, он должен быть немедленно освобожден — безусловно и полностью в силу своей абсолютной невиновности.

Процесс в Риме должен обязательно состояться, но не против Антонова, как этого хочется кое-кому, а против низкопробного, действующего по чужой указке клеветника Агджи. Процесс против него и против тех, в чьих интересах он лгал, кто его учил и снабжал «доказательствами»! Процесс должен состояться над организаторами и исполнителями этой провокации!

Я не исключаю вероятности, что в Риме организуют судебный процесс против Антонова. Но, повторяю, не потому, что Антонова есть за что судить, а потому, что, как я уже говорил, эта кампания рассчитана на долгосрочное действие. Такой процесс, который не может быть ничем иным, кроме как фарсом, позволит повторить еще раз во всеуслышание все клеветнические выпады в адрес нашей страны и других социалистических стран, снова привлечь внимание общественности и таким образом использовать до конца римскую провокацию, мультиплицировать ее политический и идеологический эффект.