Покушение

Этот резерв очень быстро иссяк прежде всего потому, что вообще не существовал проект убийства Леха Валенсы ни с участием, ни с ведома Антонова. Все провалилось еще и потому, что Агджа очень небрежно отнесся к этому «уроку» и пересказал его судье Мартелле весьма неуклюже. Описанная им бомба, которая должна была поднять на воздух Валенсу, была настолько фантасмагорична, что, несмотря на все усилия, экспертам не удалось реконструировать ничего подобного.

Интересно, почему за эту ложь Мартелла официально обвинил Агджу в клевете на Антонова? Может, он почувствовал, что среди общественного мнения начинают зарождаться настроения удивления, возмущения и сомнения относительно следствия, которое он ведет? Видимо, нужно было что-то предпринять для сохранения своей репутации? И тогда он сделал такой ход: когда Агджа говорит истину, я ему верю, но когда лжет, я его привлекаю к ответственности. Но тем самым Мартелла только усложнил конфликт между следствием, которое он ведет, и юриспруденцией.

Не могло не произвести впечатления, что, несмотря на то что Агджа давал множество заведомо ложных показаний по делу о покушении на папу, Мартелла не объявляет его клеветником. Он поступает так только в случае с «проектом убийства Валенсы» — как маловажном, не имеющем прямого отношения к делу.

Сам Мартелла в одной части дела квалифицирует Агджу как клеветника. А ведь это непосредственно касается всего дела о покушении на папу, и в 'частности обвинения против Антонова. Нельзя делить показания Агджи на лживые и правдивые. Как и по какому признаку их отличить, особенно если «правдивые» показания не подтверждаются никакими доказательствами? Не находится ли это в полном противоречии и с логикой, и с процессуальными нормами, и с моралью, и, я бы даже сказал, с совестью? Неужели Мартелла думает, что он может передать дело уважаемому и достопочтенному суду с судьями и судебными заседателями, в котором единственными обвинениями будут слова террориста-убийцы с юридической печатью клеветника? Это будет возмутительно!

Но коль скоро зашла речь об Агдже, то что же стало со следствием и когда Агджа будет осужден за эту клевету? Что стало с расследованием, кто и почему организовал пресс-конференцию Агджи во дворе римской полиции? Что стало с выяснением обстоятельств, связанных с «визитами» членов каморры к Агдже? Вообще все следы оставляют без внимания. Преследуют одну-единственную цель: подтвердить несуществующий «болгарский след».

«ЛФ».

Б. Трайков.

Но эта антиболгарская и антисоциалистическая провокация и кампания не могут быть только итальянским заговором.

Я думаю, что это так, исходя из своих наблюдений за механизмом провокации, всей кампании. Я уже говорил об этом: итальянцам «открыли глаза» из Соединенных Штатов и приказали идти по «болгарскому следу». Американские средства массовой информации подняли занавес будущего суперспектакля и только в декабре 1982 г. опубликовали более тысячи антиболгарских материалов — столько, сколько в США не публиковалось о Болгарии за все последнее десятилетие.

Мой вывод о надитальянском характере заговора подтверждается многими фактами. Но есть и другое важное обстоятельство.

Цели кампании, о которых я уже говорил, — от поддержки рейгановской доктрины о социалистическом источнике терроризма в капиталистических странах до создания подходящей политической обстановки для размещения американских ракет в Европе — это цели не только политики итальянского правительства. В реализации этих целей заинтересован империализм, они отвечают духу глобальной стратегии Североатлантического союза, руководимого Соединенными Штатами. Цели этой кампании ясно Показывают, кто стоит за ее организацией и реализацией; они отчетливо указывают на то, что этот заговор — дело рук НАТО, и прежде всего США.

Кто бы в Италии решился взять на себя огромную ответственность за судьбу международных отношений в Европе и мире, не проконсультировавшись со своими союзниками и не заручившись их одобрением и поддержкой? Невозможно, чтобы такое решение было принято в одностороннем порядке. Невозможно, чтобы одна из стран НАТО устроила провокацию мирового масштаба, наносящую удар по определяющим современный мир отношениям между социалистическим Востоком и капиталистическим Западом, без непосредственного участия НАТО, и особенно его руководящей политической силы — Соединенных Штатов. Это абсолютно исключено!

«ЛФ».

Б. Трайков.

Пишут же для разговоров о «нежелании ЦРУ вмешиваться в римское дело», дают материалы западной печати, написанные в привычном и ни к чему не обязывающем авторов стиле вроде сообщений: «Источник, близкий ЦРУ, сообщает.» или «стало известно, что в докладе ЦРУ.». Таким образом, все, что известно на эту тему, — это отдельные слова, не имеющие достоверного и надежного источника. В них нет ни точности, ни ясности. Нельзя, опираясь на них, ни утверждать, ни верить, что ЦРУ не имеет ничего общего с «болгарским следом», который, и в этом убеждены многие, родился, именно в лаборатории ЦРУ.

Другое дело, почему появились такие сообщения и с какой целью была пущена в ход эта идея.

Соединенные Штаты, представляемые в таких историях ЦРУ, хотят поделить результаты кампании, которые уже давно известны: успех и провал. ЦРУ получило свое — успех. Клевета на Болгарию облетела весь мир и ввела в заблуждение многих. И несмотря на то, что эта клевета уже скомпрометировала себя и будет разоблачена до конца, кое у кого все же останутся сомнения — такова уж человеческая природа. Дезинформаторы позаботятся об этом.

Провал с его последствиями представляется другим. Когда об этом провале объявят официально, кое-кто постарается напомнить, что ЦРУ с самого начала не верило всей этой истории, и сошлется на старое сообщение об одном «докладе ЦРУ, в котором.». Каштаны из огня будут таскать другие.

Говоря о ЦРУ, я вспомнил о Клэр Стерлинг. В своей книге она выражает недовольство правительствами западных стран и их разведывательными организациями, в том числе и ЦРУ, не порицавшими гласно болгарское и советское участие в покушении на папу. Она утверждает, что они, наоборот, умышленно хранили молчание, демонстрируя тем самым свое желание как можно скорее замять это дело в интересах диалога Восток — Запад, столь необходимого для сохранения всеобщего мира.

В «недовольстве» Стерлинг заложена очень коварная идея. Смысл ее состоит в следующем: когда Антонов будет освобожден, а это рано или поздно произойдет, у людей должно сложиться впечатление, что он вышел на свободу не потому, что он и его соотечественники не имеют ничего общего с покушением на папу, а потому, что так повелевают высшие политические интересы современности — сохранение мира. Иными словами, невзирая на то, что невиновность Антонова подтверждена официально, что полностью исключаются какие-либо «болгарские следы» в покушении, невзирая на то, что эта наглая клевета потерпела полный провал, у людей должно остаться убеждение, что все так и было и что болгарский терроризм — это не пустые слова. Теоретически задумано неплохо, но кто поверит на практике в этот жест миролюбия! Да разве те, кто размещает свои ракеты во всем мире, на суше и на море, кто начинил Европу своими «Першингами-2» и крылатыми ракетами, превратив ее в пороховой погреб, кто ради этих ракет затеял римскую провокацию, пожертвуют идеологическим столпом своего «крестового похода»? Миролюбивый образ Соединенных Штатов, который рисует Стерлинг, попросту смешон.