Покушение

Защитники С. Антонова, по словам «Коррьере делла сера» (3.1.1983), сохраняли оптимизм относительно исхода всего дела. Они решили не прибегать к публикации в печати обращения с целью найти таким путем новых свидетелей, которые могли бы подтвердить невиновность болгарина.

Алиби Антонова за время между 17 и 18 часами 13 мая 1981 г. было доказано. Он находился в бюро «Балкан» и, следовательно, не мог быть в те минуты на площади Св. Петра, чтобы стрелять из пистолета и бросать гранату, увозить и спасать Агджу, как утверждал «серый волк».

Но, несмотря на обязательную тайну следствия, несмотря на строгую изоляцию Агджи, последнему было сообщено об этом алиби Антонова, и террорист тут же изменил свои показания.

А теперь, отвлекшись на минуту от очередной лжи Агджи, зададимся вопросами: если бы его показания соответствовали действительности, неужели Антонов, услышав по радио, что Агджа схвачен, не допустил, что, не выполнив обещания спасти турка будет выдан им? Неужели Антонов не сел бы на первый самолет и не покинул бы Италию? Напрашивается и еще один вопрос: какой участник покушения оставался бы в стране в течение года после случившегося, тем более после того, как начались разговоры о «болгарском следе»?

У Антонова оказалось твердое алиби и на 12 мая, день, в который, как утверждает Агджа, они вместе с Антоновым и Айвазовым репетировали покушение на площади Св. Петра. Антонов не мог присутствовать ни на какой «репетиции», так как находился на дежурстве в болгарском посольстве, где его видело много людей.

Несмотря на обязательную тайну следствия, несмотря на строгую изоляцию, Агдже стало известно и об этом алиби Антонова. Потребовав встречи со следователем, он заявил, что «напряг память» и вспомнил: 12 мая Антонова не было на площади.

Откуда Агджа узнавал, когда и что нужно изменить? Какую новую ложь придумать? Было очевидно, что в ходе следствия его ложью постоянно дирижировали те же таинственные личности и службы, которые, как известно, незаконно посещали его в тюрьме несмотря на строжайшую изоляцию. Этим бросающимся в глаза подсказанным изменениям в «показаниях» итальянское следствие давало, мягко выражаясь, несерьезное объяснение. Они-де являются выражением его спонтанности и откровенности.

«Итальянское следствие сотрудничает с соответствующими секретными службами, чтобы состряпать обвинение по делу Антонова, чтобы юридически обосновать политическую провокацию против Болгарии», — отметил в интервью Болгарскому телевидению 22 февраля 1983 г. генеральный директор БТА Боян Трайков. Он вновь разоблачил лживый характер этой провокации. В своем заявлении Б. Трайков ответил на следующие вопросы:

«— Коль скоро Агджа меняет свои показания, чтобы «опровергнуть» алиби Антонова, и коль скоро это происходит при содействии следствия, как в таком случае доказать невиновность Антонова?

— У лжи короткие ноги, — гласит народная поговорка. Лжец и его душеприказчики сами попали в западню. И вот каким образом.

Некоторые свидетели показали, что, насколько они припоминают, к 13 мая 1981 г., то есть в дни, предшествующие покушению на папу и во время покушения супруга Антонова — Росица Антонова находилась в Риме. «Режиссеры» Агджи решили воспользоваться этим обстоятельством и подкрепить новыми, еще более убедительными «уликами» и «доказательствами» обвинения против Антонова. И Агджа, этот удивительно «памятливый» преступник, который сообщает множество телефонных номеров, помнит обстановку в квартирах и всяческие другие обстоятельства и подробности, 5 января 1983 г. требует встречи с судьей Мартеллой и вдруг начинает вспоминать о неком событии — крупнейшем и важнейшем в подготовке покушения. Именно о том, что 10 мая на квартире Антонова будто бы состоялось самое важное совещание, в котором участвовали он, Агджа, Антонов, Айвазов, Василев и еще четверо турок и на котором присутствовали Антонова и девочка лет десяти, вероятно дочь Антонова Ани.

Обратите внимание — это очень важно (!). При всей своей чуть ли не феноменальной памяти, хранящей множество мелких подробностей, Агджа упустил в своих показаниях не какой-нибудь пустяк, а серьезное совещание, на котором, как пишет газета «Джорнале», были уточнены дата и детали покушения и на котором присутствовало десять человек. Очевидно, это совещание было решающим.

За минувшие со дня события полтора года некоторым свидетелям изменила память.

Я располагаю информацией, на основании которой заявляю: 10 мая 1981 г., в воскресенье, Росицы Антоновой и Ани Антоновой не было в Риме и они не могли присутствовать на совещании, о котором говорит убийца Агджа.

Росица Антонова выехала из Рима 8 мая на легковом автомобиле, проехала через Италию и Югославию и 10 мая — в день, когда по словам Агджи, она присутствовал в Риме на совещании в связи с покушением на папу — была в Софии.

Дочь Антонова, Ани, весь год училась в софийской школе имени Климента Охридского и 10 мая — в день, когда по словам Агджи, она находилась на римской квартире Антонова, девочка была не в Италии, а в Софии. Этот факт имеет огромное значение

«Каким образом турок указывает дату? — цитирует судью-следователя Иларио Мартеллу газета «Мессаджеро». — А если в январе Росица Антонова не была в Италии и в Риме? Если в воскресенье 10 мая Антонова не была дома? Если бы не было его супруги и квартира Антонова была заперта, что сделал бы турок-обвинитель?».

Так и получается. Именно тот факт, что в указанный день 10 мая 1981 г. Росица и Ани Антоновы были не в Риме, а в Софии, и тот факт, что в Январе 1981 г. Росица Антонова также была в Софии, а не знакомилась в Риме с Агджой, как утверждает террорист, — еще два крупных доказательства, которые категорически опровергают ложь Агджи, опровергают и тех, кто поставляет ему эту ложь. Эти факты, как и многие другие, свидетельствуют о манипулируемом характере и сущности следствия против Антонова.

— Это действительно очень серьезные доказательства, опровергающие показания Агджи. Но нет ли опасности, что он вновь «сосредоточится» и скажет, что совещание состоялось 7 мая, имея в виду, что Росица Антонова выехала 8 мая 1981 г. и что он познакомился с ней не в январе, а в каком-либо другом месяце?

— Именно поэтому мы оглашаем эти доказательства перед всей болгарской и мировой общественностью, а не перед следствием через адвокатов Антонова, чтобы на тот случай, если Агджа вновь изменит свои показания все увидели и поняли и, если это не произошло до сих пор, убедились в том, что Агджа непрерывно лжет при содействии секретных служб и итальянского следствия».

Внимательный читатель может задаться вопросом: а почему, собственно, болгарская сторона, адвокаты Антонова занимаются чуть ли не параллельным расследованием? Ведь установление истины входило в компетенцию судьи-следователя И. Мартеллы, который однако, проявлял явное желание всячески запутать и затянуть следствие. Он не раз намекал, что не собирается выпускать Антонова из тюрьмы еще долго и что подобное сложное расследование можно вести пять лет: без суда, без улик, без официально сформулированного обвинения, держа подозреваемого в тюрьме. Процитированное выше заявление Бояна Трайкова было передано Мартелле в качестве официального запроса болгарской стороны и адвокатов.

«Каков ответ Рима на эти факты?» — спросил Б. Трайкова журналист А. Вергиев из болгарского телевидения на пресс-конференции в Софии 4 марта 1983 г.

«Боян Трайков:

В коммюнике римского следственного отдела говорилось, что раз у болгар есть доказательства этого, то пусть они их представят. Можете спросить: что же тут странного? Странно именно то, что мы сообщаем им этот факт: Антоновой не было в это время в Риме, и указываем, когда она выехала. Где же здесь логика: мы из Софии поедем в Италию и там, на итальянской территории, станем проверять факты, которые они сами могут проверить? Неужели они не могут обратиться к своим пограничным властям — подчеркиваю, ведь они ищут истину! — и убедиться в этом, ведь там есть соответствующие документы, в которых сказано, что 8 мая 1981 г. она выехала из Италии на машине, могу быть конкретным, на «Фиате — 124 — Рома— П 06 794», через пограничный пункт Триест. Почему им это не проверить?