Покушение

Заключительный абзац статьи фальшивки, продиктованной ЦРУ, пожалуй, наиболее важный. Здесь впервые публично объяснена причина, по которой западные спецслужбы продолжали держать в тюрьме — без всяких улик, совершенно незаконно — невиновного болгарского гражданина. Эти службы, оказывается, возжелали невозможного — добавить к «показаниям» Агджи против соцстран такую же клевету, но уже из уст. Антонова.

К чести Сергея Антонова он никогда не давал повода думать, что он может поддаться на такой грязный шантаж. Рассуждения Гейджа также представляют собой форму шантажа; нетрудно себе представить, как, потрясая этими заметками в «Нью-Йорк тайме», итальянские следователи, деятели западных спецслужб или болгары-перебежчики безрезультатно пытались склонить Антонова к предательству. Прозрачный намек на то огромное давление, моральную и психическую обработку, которым больше года безжалостно подвергали болгарина в тюремной одиночке, единственная правда в статье Николса Гейджа.

Что касается утверждений Гейджа об «убедительных свидетелях вины Антонова и Болгарии», то в этом стоит усомниться. Если собкор «Нью-Йорк тайме» в Париже сам не имел возможности порыться в списке аккредитованных в Париже дипломатов, то обратился бы к соответствующим властям, которые помогли бы ему установить, что некий Иордан Мантаров никогда не был ни «заместителем торгового представителя», ни «заместителем торгового атташе» посольства НРБ в Париже. Так что эффектные титулы «ответственного болгарского дипломата» (для пущей достоверности) не имеют никакого отношения ни к Мантарову, ни к его бывшему служебному положению. Какова же истина? Мантаров был техником-механиком по обслуживанию сельскохозяйственной техники, которую продает внешнеторговая организация «Агромашинаимпекс», а позднее служащим болгаро-французской торговой фирмы «Софбим». именно в это время он совершает нарушения финансовой дисциплины и другие грубые проступки, за что отзывается в Болгарию. Однако он решает остаться во Франции. Нетрудно догадаться, с какой готовностью этот господин предоставил себя в распоряжение иностранных разведывательных центров и, чтобы набить себе цену, начал рассказывать там басни о подготовке покушения на папу, выдавая их за сведения, полученные, что называется, из «первых рук». Кое-кому это только и надо было.

Алогичны и абсурдны распространенные через «Нью-Йорк тайме» клеветнические утверждения. Позволим себе задать несколько вопросов. Какая секретная служба, разрабатывающая такую масштабную операцию как покушение на папу, посвящала бы в свои сверхсекретные планы какого-то техника по уходу за тракторами за рубежом, причем за несколько лет до совершения покушения? Какой ответственный служащий разведки будет столь откровенным, что расскажет о мотивах и плане, более того, назовет имя будущего убийцы? Все это может существовать лишь в фантазии американского журналиста, в газетных статейках, рассчитанных на крайне легковерных людей.

Но продолжим дальше. Из написанного в «Нью-Йорк тайме» не совсем ясно, когда же Мантаров «спел песню французским разведывательным органам» (это жаргон западных журналистов). Если это произошло до его отказа вернуться в Болгарию, где ему предстояло бы отвечать за свои преступления, т. е. до покушения, значит, он уже тогда был завербован французской разведкой. Если он осведомил Париж об этом «плане» до покушения Агджи на папу, то, интересно, почему французские разведывательные службы не проинформировали своих? итальянских коллег или Ватикан о готовящемся покушении?

Ведь даже специалисты западных секретных служб, которых отнюдь нельзя назвать рабами юридических норм, знают правило, что тот, кто знает о готовящемся преступлении и умалчивает об этом, считается соучастником преступления. Следовательно, и французская разведка также несет ответственность за содеянное. Следовательно, молчание агентов II бюро в Париже влечет за собой не только политическую и моральную, но и юридическую ответственность.

Кстати, не должно ли было расследование «Нью-Йорк тайме» послужить сигналом к действию и для столь прилежного следователя, как Мартелла, который, и глазом не моргнув, подписывает ордера на аресты иностранных граждан (разумеется, из социалистических стран). Если же Мантаров знал о готовящемся преступлении и не сообщил об этом, чтобы предотвратить его, то и он также является соучастником Агджи и должен быть привлечен к ответственности, как того требует не только французский, но и итальянский уголовный кодекс. Передадут ли французские власти Мантарова римским следственным органам? До сих пор этого не произошло.

Разумеется, даже итальянские следователи не столь наивны, чтобы верить подобным выдумкам. Автору из «Нью-Йорк тайме» и тем, кто стоит за ним, Мантаров необходим только лишь как «убедительный источник», на который они могут ссылаться в своих клеветнических утверждениях для подогревания страстей в остывающей уже антиболгарской кампании по так называемому «случаю Антонова». Свидетелей типа Мантарова можно найти и среди прихлебателей ЦРУ других национальностей, но они так же неубедительны и жалки, как и главный поставщик «обвинительного материала» — убийца Агджа.

Внимательный читатель запомнил фамилию еще одного «свидетеля», о котором упомянуто в статье Н. Гейджа. Величко Пейчев: болгарский эмигрант, бежал десять лет назад из Софии, где работал переводчиком в Комитете по туризму. Пейчеву в 1983 г. было 55 лет, а Антонову 35. Имя Пейчева замелькало недавно на страницах буржуазной прессы — он заработал у журналистов немалые деньги рассказами о «близких отношениях с семьей Антонова». Пейчев заявлял всем, что знал Сергея еще ребенком. На правах старого знакомца Антоновых, уже имея за плечами немало неблаговидных дел в пользу реакционной болгарской эмиграции, Пейчев удостоился нового задания. Об этой миссии Пейчева уже говорилось выше — он был подсажен на несколько дней в камеру к С. Антонову с целью запугать его и склонить к сотрудничеству со спецслужбами. Рвение предателя оказалось напрасным.

Провокационная шумиха по поводу «причастности» Болгарии к покушению на главу римско-католической церкви Иоанна Павла II продолжалась. Бросалось в глаза, что в этой дирижируемой из-за океана кампании некоторые империалистические средства массовой информации продолжали прибегать к услугам уголовных преступников и подонков общества. Укажем лишь два издания: правые политические иллюстрированные еженедельники «Журналь интервью» — в Испании и «Фигаро-магазин» — в Париже, для которых, очевидно, факты играют второстепенную роль, коль скоро они пускали в «обращение» сомнительные мнения (именно мнения, а не сведения) еще более сомнительных уголовных элементов. Один из них — уголовник, незаконным путем покинувший Болгарию 10 февраля 1971 г. Этот господин без отечества, живущий ныне в ФРГ Стефан Сврыдлев, с позиций бывшего работника провинциального управления народной милиции (в городе Перник) стал с недавних пор сыпать сведениями о «структуре болгарских разведывательных служб» и их «шпионской и террористической направленности» против ряда западноевропейских государств. Не колеблясь, эмигрант Сврыдлев выдает себя за полковника, руководителя отдела внутренней безопасности комитета государственной безопасности, за «второго человека» в системе болгарской разведки, который «разрабатывал планы борьбы с врагами режима в стране и за рубежом». И в конце довольно-таки длинного списка вымыслов подобного рода следует объяснение, что он покинул Болгарию нелегально, ибо предстояло его раскрытие (благодаря предательству) за «участие в подготовке переворота против правительства». Агентство БТА (9.2.1983) передало ряд действительных фактов биографии С. Сврыдлева. Он родился в 1931 г., получил военное образование и служил в системе министерства внутренних дел в округе в качестве. тылового офицера-снабженца, поставщика продуктов питания, одежды и строительных материалов. Пользуясь служебным положением, он подделывал документы и финансовые отчеты. И при намеке на предстоящую крупную финансовую ревизию, которая неминуемо раскрыла бы хищения, «полковник» Сврыдлев бежал через болгарскую государственную границу. И вот теперь, по прошествии стольких лет, этого провинциального финансового мошенника стали вдруг выдавать за «человека номер два в руководстве органов болгарской государственной безопасности». Сврыдлев дает свои «сенсационные показания» о их деятельности, участии в международных, заговорах и покушениях, сопричастности к контрабандной торговле и т. д. и т. п. Западные спецслужбы выправили ему соответствующие «секретные документы» и «удостоверение сотрудника органов государственной безопастности Болгарии», чтобы можно быть помещать копии этих подделок в западной прессе и делать «воспоминания» предателя более достоверными для обывателя. Сврыдлев, выдавая себя за «политического беженца», нашел, наконец, после 10 лет мытарств, применение себе на Западе в качестве лжесвидетеля, занимая многие полосы наиболее низкопробных западных изданий пространными россказнями о подробном участии Болгарии в. международном терроризме и, конечно же, своей полной информированности о такого рода акциях.