Проект «Вальхалла»

— Разумеется.

— Так вот эта вспышка... и в самом деле представляла собой взрыв атомной бомбы.

— Это точно? Кто установил? В свое время по поручению президента я просил вашего директора лично заняться этой историей.

— Это точно, мистер Уайт.

— Хорошо. Информацию о бомбе придется засекретить грифом «Ройял».

«Ройял» означал высшую степень секретности, недоступную даже конгрессменам и сенаторам, которых время от времени осведомляли о щекотливых делах ЦРУ, чтобы заручиться их поддержкой.

После этого разговора Уайт позвонил директору ЦРУ.

— Я хотел бы вас поблагодарить за успешное выполнение поручения президента, — начал он, — только что ваш заместитель Малькольм сообщил мне результаты расследования таинственной вспышки. Я бы только попросил вас потребовать от всех, кто может быть осведомлен о результатах расследования, хранить тайну. Еще раз благодарю вас.

Не дав директору сказать и слова, Уайт попрощался и повесил трубку.

Директор был удивлен; при чем тут Малькольм, когда он поручал дело управлению разведки? Но не будучи человеком, склонным к интригам, он даже не стал выяснять, почему одни сотрудники занимаются делами, которые поручают другим, и почему особо важные сведения докладывают Белому дому без его санкции. Уайт доволен — и это главное.

Вентури бросил машину на городской площади, чудом воткнув ее между двумя «мерседесами». Он начал свое путешествие с близлежащего кафе, хозяин которого предложил отведать местного вина. Вино оказалось неплохим, и Вентури просидел в кафе около часа, разглядывая посетителей. Мамы угощали детишек мороженым. Мужчины, как и комиссар, неспешно попивали вино. И только молодой парень в теплой не по погоде, мешковатой куртке за столиком у входа поглощал какое-то мясное блюдо. Вентури расплатился с хозяином и вышел. Постоял несколько минут в нерешительности, потом бесцельно зашагал по улице. Инстинктивно он двигался в сторону, противоположную той, где находился полицейский комиссариат и где его, по всей вероятности, ждали. У него не было ни малейшего желания возвращаться к себе в кабинет. Разговор с начальником полиции произвел на него неприятное впечатление, предпринять что-либо без санкции начальства он не мог...

Вчера, бросив все дела, он сел в машину и поехал в Милан. Поддавшись на уговоры газет и теледикторов, он решил посмотреть обширную, посвященную 30-м годам выставку «Культура и искусство в Италии», открывшуюся в Милане. О Вентури нельзя было сказать, что он принадлежит к числу страстных почитателей искусств. Но выставка в Милане привлекла зрителей даже и вовсе лишенных художественного вкуса и тяги к прекрасному.

Немного растерянный Вентури бродил, разглядывая экспозиции. Со стендов на него смотрели многочисленные фотографии и портреты Муссолини. Дуче произносит речи. Целует детей. Путешествует по стране. Улыбки молодых ребят, обращенные к диктатору, комментарии, прославляющие дуче — «Спасителя мира». Книги: «Объяснение фашизма для детей», «Элементы фашистской культуры для школ всех типов и организаций», «От Римской империи к имперской Италии». Лозунги: «Муссолини всегда прав», «Если ты ешь слишком много, ты воруешь у нации». Статистика показывает, насколько при фашистском режиме улучшилась жизнь итальянцев. Не только поезда ходили вовремя, но и итальянцы потребляли тогда протеинов больше, чем до и после Муссолини.

Молодежь с любопытством осматривала приметы той эпохи. Пожилые люди со смешанным чувством грусти и ужаса вспоминали собственное детство и юность. Вентури слышал вырывавшиеся кое у кого одобрительные восклицания — ностальгия по временам, когда в стране было больше порядка.

Впечатления от миланской выставки наложились на дурное настроение, связанное с расследованием.

Чтобы отделаться от гнетущих мыслей, он зашел в бар. Настроение у него слегка поднялось.

Но теперь Вентури ощутил голод. Он вышел из бара и остановился, чтобы сориентироваться — никак не мог сообразить, куда его занесло. Определенно, он в этих местах не бывал. Перед ним тянулся довольно пустынный бульвар с чахлыми деревцами. Справа старое двухэтажное здание, из открытых окон которого доносился шум голосов. Вентури выругал себя за невнимательность: полицейскому полагалось лучше знать город. Конечно же, это рабочий клуб, и в нем опять какое-то собрание. Приличных ресторанов здесь явно нет. Придется выбираться в центр. Вентури пошел вперед и нос к носу столкнулся с человеком, который выскочил из подъезда рабочего клуба. Вентури хотел извиниться, но человек оттолкнул его и бросился в переулок. Послышался рев мотора, потом хлопнула дверца, и белая машина вырвалась из переулка, чуть не перевернувшись на повороте.

Вентури ошеломленно посмотрел ей вслед. И в это время сзади что-то оглушительно рвануло. Комиссар оглянулся: из окон рабочего клуба вырвались языки пламени, целый угол здания осел, полетели осколки стекла, куски кирпича. Послышались женские крики, из подъезда выскочило несколько человек. И в ту же секунду раздался второй взрыв. На глазах у Вентури и еще нескольких человек, успевших выбраться из здания, провалилась крыша.

Мимо промчались две пожарные машины. Вслед за пожарниками приехала полиция. Вентури сделал несколько шагов назад. Один из полицейских насторожился.

— Ты куда это, парень?

— Я? — изумленно спросил Вентури. — Никуда.

Полицейский подошел к нему и крепко взял за руку. Теперь на них смотрели уже все.

— Что здесь происходит?

Перед Вентури стоял высокий человек в штатском.

— Да вот, пытался скрыться, но я не дал. Похоже, один из тех, кто бомбу подложил, — сказал полицейский.

— Да вы что? — закричал Вентури. — Я комиссар полиции.

Он сделал движение, чтобы достать документы, но двое полицейских закрутили ему руки за спину.

— В машину, — скомандовал тот.

Сопротивлявшегося Вентури сноровисто запихнули в кузов микроавтобуса. Шофер включил сирену, и машина рванулась вперед.

Комиссар открыл рот:

— Я...

— Молчать, — рявкнул сидевший рядом с ним полицейский.

— Как вы смеете со мной разговаривать в таком тоне? — возмутился Вентури.

Вместо ответа полицейский коротко ударил его в челюсть. Хрустнул зуб, комиссар почувствовал во рту вкус крови. Он опять попытался что-то сказать, последовал второй, более жестокий удар. Голова Вентури больно стукнулась о кузов.

В полицейском участке он опять сделал попытку объясниться.

— Вызовите сюда кого-нибудь из следователей, — потребовал он.

— Обойдешься, — лениво отреагировал сержант. — Выгребай все из карманов, — скомандовал он.

— Вы не имеете права! — Вентури шагнул навстречу сержанту.

Тот как бы нехотя взглянул на него и неожиданно со всего маха ударил ногой в пах. Комиссар согнулся от боли. Тогда его сверху чем-то тяжелым ударили по голове...

Кристиан так и остался стоять неподвижно, сжимая телефонную трубку. Вскочив спросонок, он здорово ударил ногу об угол шкафа, но даже не ощущал боли. «Этого не может быть...» — фраза эта, как заигранная пластинка, вновь и вновь прокручивалась у него в голове. На секунду ему даже пришла в голову нелепая мысль, что его друзья погибают после того, как встречаются с ним. Это было нелепо, чудовищно, но смерть журналиста была еще нелепее. Хорст, распрощавшись с Кристианом, так и не вернулся домой. Встревоженная его долгим отсутствием жена позвонила в полицию. Поиски почти немедленно дали результат: патрульная машина обнаружила «мерседес» журналиста на лесной дороге недалеко от города. Как журналист оказался там, осталось невыясненным.

Патрульный полицейский открыл дверцу «мерседеса», склонился над неподвижным телом, распластанным на переднем сиденье, пощупал пульс и пошел докладывать по рации. Рядом с телом валялся пистолет, из которого был произведен выстрел. Экспертиза показала: на пистолете — отпечатки пальцев только самого журналиста. В полиции вдове заявили, что речь идет об элементарном самоубийстве.