Шелепин

– А что же было на самом деле?

– Была группа влиятельных людей, которая хотела поставить во главе страны Алексея Николаевича Косыгина. С ним связывали прогрессивные экономические реформы, возможность проведения более здравой линии. Я бы тоже не возражал, если бы Брежнева сменил Косыгин.

Судя по всему, Брежнев пытался настроить Шелепина против главы правительства. Шелепин рассказывал, как Леонид Ильич ему звонил:

– Слушай, Саша, завтра будем обсуждать такой-то вопрос. Я тебя прошу, ты поддай Алексею…

«Известно, что Шелепин и его окружение, в отличие от Брежнева, с интересом и сочувствием относились к реформаторским идеям Косыгина, – отмечал Карен Брутенц. – Альдо Баланьини, секретарь Всеитальянской конфедерации профсоюзов, слывший среди своих коллег социал-демократом, рассказывал, что Шелепин произвел на него впечатление прогрессивного человека. Такое же впечатление возникло у меня от нескольких с ним бесед (мы были соседями по подъезду) уже в его пенсионную пору».

Иначе события того времени описаны в воспоминаниях Анастаса Ивановича Микояна:

«Совершенно неожиданно для меня группировка Шелепина в начале 1967 года обратилась ко мне с предложением принять участие в борьбе против группировки Брежнева.

С июня 1966 года я уже не был в составе президиума ЦК, но членом ЦК и членом президиума Верховного Совета оставался. И вот мне сообщили, что группировка Шелепина недовольна политикой Брежнева и что ее поддерживают большинство членов ЦК. В начале 1967 года мне предложили принять участие в борьбе против Брежнева, выступить первым исходя из моего авторитета в партии, после чего они все выступят и сместят Брежнева с поста первого секретаря.

Это предложение сделали, конечно, тайком, через моего младшего сына. Сын добавил от себя, что его заверили, что я буду восстановлен в президиуме ЦК и так далее.

Я ему передал мой ответ:

– У меня нет никаких личных оснований быть на стороне Брежнева и его окружения, а тем более защищать его. Однако это вопрос политический, и я не вижу, с какими политическими аргументами и собственными намерениями группировка Шелепина выступает. Уже поэтому я не могу быть застрельщиком в их борьбе. Пусть поставят вопрос на пленуме ЦК: выскажут претензии, сформулируют свою программу действий. Тогда каждый член ЦК, в том числе и я, сможем решать, как себя вести. И я буду выступать и голосовать исходя из политических соображений, а не из личных.

Кончилось же дело тем, что секретарь МГК Егорычев, соратник Шелепина, выступил на пленуме ЦК с резкой, но малообоснованной критикой Министерства обороны и ЦК: Москва, мол, плохо подготовлена к внезапному нападению со стороны США.

В ответ выступили маршалы и генералы, возразившие, что Егорычев не может судить, ибо ни разу не бывал на совещаниях по этим вопросам, хотя является членом военного совета Московского военного округа.

Брежнев понял эту вылазку как начало открытой борьбы против него. После этого пленума Шелепин был переведен в ВЦСПС, а позже выведен из руководства и отправлен на пенсию. Егорычев уехал послом в Данию, а Семичастный был отправлен на партийную работу в Сумскую область на Украине».

В этом описании много неточностей. Поэтому возникают сомнения: может быть, память подвела Анастаса Ивановича, а может быть, подвели те, кто помогал написать книгу? Эти воспоминания вышли уже после смерти Микояна.

Брежнев методично отодвигал Шелепина и дискредитировал его команду. Пошли разговоры о том, что вот комсомольцы пытаются захватить власть в стране, в партии. Леонид Ильич был внешне доброжелателен, но очень хитро всех разогнал. Устранением Шелепина и его команды занималось умелое брежневское окружение.

– Там были крупные мастера закулисной игры, знатоки кадровой кухни, – рассказывал Николай Месяцев. – Зайдешь в кабинет, стол совершенно пустой, ни одной бумаги, будто нет в государстве дел. А они по телефону орудуют: этого надо убрать, того назначить, третьего загнать куда-нибудь подальше. Действовали Суслов и Кириленко – этот костолом был такой, что будь здоров. Вот они постепенно и вытащили из-под Шелепина все властные структуры…

На должность управляющего делами ЦК Шелепин предлагал своего человека, Гранта Тиграновича Григоряна. Он был заместителем управляющего. Но Брежнев его не утвердил. Зачем ему шелепинский человек на таком важном посту, где в руках все партийное имущество?

Брежнев позаботился о том, чтобы и должность начальника Четвертого главного управления при Министерстве здравоохранения (кремлевская медицина) не занял человек, считавшийся ставленником Шелепина. Леонид Ильич тогда еще не жаловался на здоровье, но угадал важность этой позиции. Состояние здоровья высших людей в государстве – бесценная информация в борьбе за власть.

Человек тридцать-сорок из окружения Шелепина разослали кого куда, большей частью послами в малозначимые и далекие государства.

В апреле 1967 года перестал быть генеральным директором ТАСС Дмитрий Петрович Горюнов, бывший главный редактор «Комсомольской правды». После отставки Хрущева Горюнов не прервал отношений с Алексеем Аджубеем. Они встречались в компании бывших комсомольских работников. Все это становилось известным. Доброхоты советовали встречаться пореже. Дмитрий Горюнов не прислушался – и поехал послом в Кению.

Вместо него генеральным директором ТАСС стал Сергей Георгиевич Лапин, человек с богатой биографией, очень консервативными убеждениями и едким юмором. Он окончил два курса Ленинградского историко-лингвистического института и пошел работать в «Винницкую правду». В 1942 году, когда другие воевали, его взяли в отдел печати ЦК, и он пошел в гору. После смерти Сталина Лапина перевели в Министерство иностранных дел. При Брежневе он поехал послом в Китай, а через два года возглавил ТАСС.

Брежнев Лапину безгранично доверял. Сергей Георгиевич этим пользовался и наиболее важные разговоры начинал такой фразой:

– Я вчера обедал с Леонидом Ильичом…

После этого возражать Лапину решался только тот, кто завтракал или ужинал с генеральным секретарем.

Распустили отдел международной информации ЦК, которым руководил Дмитрий Петрович Шевлягин, потому что в его составе было много «комсомольцев». Шевлягин в 1934 году окончил Московский юридический инстутут, а потом еще и Высшие юридические курсы при Академии внешней торговли. В 1968 году его перевели в МИД и отправили послом в Алжир. На следующий год он скончался в возрасте пятидесяти шести лет. Считалось, что первый председатель правления Агентства печати «Новости», бывший член бюро ЦК ВЛКСМ и главный редактор «Комсомольской правды» военных лет Борис Сергеевич Бурков тоже был близок к Шелепину.

«Борис Сергеевич был открытый и приветливый человек, демократичный и общительный, – вспоминал его подчиненный Карэн Хачатуров, – мог всплакнуть, делая добро, любил застолье, суету дальних странствий, примечал талантливых журналистов, не дергал по пустякам подчиненных, поощрял их инициативу, органически не любил склок и, главное, – умел сплачивать коллектив».

Борис Бурков пытался попасть в брежневский круг, пробиться к Леониду Ильичу, но безуспешно. Его убрали из АПН, которое превратилось в огромное пропагандистское ведомство. Место председателя занял Иван Иванович Удальцов, который был советником-посланником в посольстве Чехословакии во время подавления Пражской весны, требовал введения советских войск и получил повышение.

«Иван Иванович Удальцов, – свидетельствовал Хачатуров, который стал его заместителем, – был не просто ретроград, он был воинствующим, стремился довести свои убеждения до каждого. Перетряхнув кадры, Удальцов ключевые должности заполнил инструкторами различных отделов ЦК, в большинстве своем способными только помыкать подведомственными им организациями».

Председатель Гостелерадио Николай Месяцев кому-то сказал про члена политбюро Кириленко, что у того всегда пустой стол и он сам с собой от скуки в крестики-нолики играет. Андрею Павловичу немедленно донесли, это стало последней каплей.