Шелепин

Следствие шло долго. Решили через суд это дело не пропускать, чтобы не привлекать внимания, оформили через особое совещание при народном комиссаре внутренних дел.

Через полгода, 25 ноября 1943 года, особое совещание постановило: «Каплера А. Я. за антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет».

Его отправили на Север, в Воркуту. На его счастье, нашлась работа лагерным фотографом. Он отсидел пять лет и в 1948 году приехал в Москву. Это была ошибка. Вероятно, чекисты боялись, что он вновь встретится с дочерью вождя. Его арестовали и дали еще пять лет исправительно-трудовых лагерей. На свободу он вышел по бериевской амнистии.

Тяжелый, деспотичный характер Сталина не позволял ему примириться с тем, что дочь уже взрослая и имеет право на собственную жизнь, на любовь. Но желание Светланы вырваться из Кремля на свободу лишь усилилось. Как только ей исполнилось восемнадцать лет, она вышла замуж за одноклассника своего брата – Григория Морозова. Ей так хотелось обрести какого-то близкого человека, хоть кого-нибудь, кто будет ее любить и думать о ней.

Отец был недоволен зятем-евреем, но пробурчал:

– Черт с тобой, делай, что хочешь…

Потребовал, чтобы она никогда не являлась к нему с мужем. Только когда она развелась, Сталин пригласил ее отдохнуть летом вместе. Григорию Иосифовичу Морозову запретили видеться с сыном. Он зарабатывал на жизнь, публикуя статьи под псевдонимом.

Потом Светлана вышла замуж за сына члена политбюро Андрея Александровича Жданова, перспективного партийного работника Юрия Жданова.

«Наш брак со Светланой, – рассказывал много позже сам Жданов, – состоялся в апреле 1949 года. В те времена наша семья и Светлана обитали в условиях кремлевского затворничества. Светлана была на похоронах моего отца. Потом мы стали встречаться на нашей квартире.

Я с утра до вечера на работе, мать одна в кремлевском заточении. Светлана разделяла ее одиночество. Наши встречи участились, и дело закончилось браком. Я засадил Светлану за выписывание библиографических карточек из Маркса, Ленина, Павлова для своей работы. Она все делала очень аккуратно, некоторые карточки я храню по сей день. Но, видно, допустил психологический промах: Светлана стремилась к собственной литературной работе, стремилась к самовыражению.

Это я проглядел, что и послужило причиной утраты контакта, а потом и развода».

Попав в семью главного партийного идеолога, Светлана была потрясена обилием сундуков, набитых «добром», и вообще сочетанием показной, ханжеской «партийности» с махровым мещанством. Осенью 1952 года брак распался.

Светлана писала отцу:

«Что касается Юрия Андреича Жданова, то мы с ним решили расстаться. Это было вполне закономерным завершением, после того, как мы почти полгода были друг другу ни муж, ни жена, а неизвестно кто, после того, как он вполне ясно доказал мне – не словами, а на деле – что я ему ничуть не дорога и не нужна, и после того, как он мне вторично повторил, чтобы я оставила ему дочку.

Нет уж, довольно с меня этого сушеного профессора, бессердечного «эрудита», пусть закопается с головой в свои книжки, а семья и жена ему вообще не нужны, ему их вполне заменяют многочисленные родственники.

Словом, я ничуть не жалею, что мы расстались, а жаль мне только, что впустую много хороших чувств было потрачено на него, на эту ледяную стенку!»

После ХХ съезда Светлана встретилась с вернувшимся из ссылки своим дальним родственником Иваном Сванидзе. При рождении его назвали Джонридом в честь американского журналиста, написавшего знаменитую книгу об Октябрьской революции – «Десять дней, которые потрясли мир».

Сванидзе лишился родителей в одиннадцать лет – отца расстреляли, а мать отправили в ссылку, где она умерла. Сванидзе и Аллилуева сошлись. Но две несчастные и истерзанные души не могли дать покоя и утешения друг другу. Светлана писала потом о своей никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной жизни, полной жесточайших потерь и горчайших разочарований и утрат. Близость к власти может дать человеку комфорт, почести, показное уважение, но не делает человека счастливым.

После смерти отца личная жизнь Светланы Аллилуевой оставалась предметом постоянного беспокойства высшей власти. Особенно с того момента, когда она познакомилась с иностранцем. Индийский коммунист Раджи Бридж Сингх жил в Москве и работал переводчиком в Издательстве иностранной литературы. Их роман протекал под неусыпным вниманием оперативных работников Седьмого управления КГБ. Это управление занималось наружным наблюдением за выявленными иностранными шпионами и прочими подозрительными лицами, включая дочь Сталина.

За Светланой следили точно так же, как следили за ее братом, Василием Сталиным, до самой его смерти в марте 1962 года. Больше всего боялись контактов сталинских детей с иностранцами. А тут роман с гражданином Индии!

Мешать Светлане, зная ее характер, не решились. Но следили неотступно. Докладывали Семичастному. Читая сводки службы наружного наблюдения, молодой председатель КГБ и предположить не мог, какую роковую роль в его собственной судьбе сыграет всего через несколько лет эта женщина.

Чекисты напрасно опасались, что Светлану Аллилуеву кто-то пытается завербовать. Все, что она делала в своей жизни, она делала, подчиняясь собственным чувствам и желаниям. Она вообще была человеком очень самостоятельным и, несмотря ни на что, вышла замуж за индийца. Но ей опять не повезло. Ее четвертый муж – он был значительно ее старше – оказался человеком больным и вскоре умер у нее на руках. Он завещал похоронить его на родине. Светлана Аллилуева попросила разрешения исполнить его последнюю волю.

Политбюро очень не хотело выпускать ее за границу. Но ее покойный муж был коммунистом, Индия – более чем дружественная страна, и оснований отказать не нашлось. С разрешения главы правительства Косыгина, Светлану скрепя сердце отпустили, правда, в сопровождении двух чекистов. Но те не уследили.

7 марта 1967 года, когда в Москве готовились достойно отметить День международной солидарности женщин, дочь Сталина Светлана Иосифовна Аллилуева пришла в американское посольство в Дели и попросила политического убежища. Ее немедленно вывезли в Италию, потом в Швейцарию, а оттуда уже доставили в Соединенные Штаты.

Брежнев сильно разозлился, но, хорошенько подумав, сообразил, что нет худа без добра. Бегство Светланы Аллилуевой оказалось удобным поводом избавиться от человека, которого он не хотел видеть рядом с собой. Леонид Ильич давно ждал повода сменить председателя КГБ.

Это произошло 19 мая 1967 года на заседании политбюро.

Шелепин отсутствовал. Болел. Но, похоже, Семичастный обиделся на старого товарища: почему он все-таки не пришел и не высказал своего мнения? Впрочем, расклад сил в политбюро был таков, что попытка Шелепина защитить Семичастного была бы безуспешной.

Тогдашний руководитель Украины Петр Шелест подробно описал эту сцену в своих воспоминаниях. Перед заседанием политбюро Шелеста пригласил к себе Брежнев, предупредил:

– Имей в виду, что сегодня мы будем решать вопрос об освобождении Семичастного от должности председателя КГБ.

Для Шелеста это было неожиданностью.

– А какая причина?

Брежнев хотел уклониться от разговора.

– Много есть поводов, позже все узнаешь. Я пригласил тебя, чтобы посоветоваться, где лучше использовать Семичастного. Мы не намерены оставлять его в Москве.

– А почему все-таки освобождаем, какая причина? – настаивал Шелест.

Брежнев почти с раздражением сказал:

– Я же тебе говорю, что позже все узнаешь. – И продолжал о своем: – Не хочется его и обижать сильно. Может быть, ты что предложишь на Украине?

Шелест предложил назначить Семичастного первым секретарем обкома, например, в Кировоградской области.

Брежнев задумался:

– Нет, на партийной работе использовать его нежелательно. Какие еще могут быть варианты?

Тогда Шелест предложил дать Семичастному должность заместителя председателя Совета министров республики.