Шелепин

Секретарь ЦК Фрол Козлов, занимавшийся партийными кадрами, предложил:

– Секретари получат заработную плату в обкоме партии, а весь аппарат будут содержать советские органы, чтобы не брать аппарат на партийный бюджет.

Шелепин возразил:

– По материальному и правовому положению сотрудников исполкомов надо приравнять к работникам партийных органов, а обеспечение пусть идет по советскому бюджету, а то получается большая разница. Инструктор обкома партии зарплату получает в два раза больше инструктора облисполкома. Мы бы просили по зарплате приравнять к партийному аппарату.

Хрущев недовольно буркнул:

– Вы подходите с меркой – лучше там, где больше платят. Это важный показатель, но не главный.

– Мне трудно быть ведомственником, – отверг обвинение Шелепин, – потому что ничего еще нет.

– Не будем сейчас решать, – сказал Хрущев, – давайте подсчитаем и посмотрим. Видимо, то, что вы предлагаете, не подойдет. Если мы будем проводить по бюджету советских органов, то сразу бросится в глаза, что ставки разные. Это не годится.

– Я подсчитал, что положено на содержание этого аппарата, – начал Шелепин.

Но Хрущев не дал ему договорить:

– Вряд ли будет правильным становиться на такую позицию. Зачем нам показывать, что партия имеет большой бюджет? Может быть, аппарату госконтроля установить особые ставки?

– Правильно, – поддержал его Козлов.

– Пусть представят разработанные и обоснованные предложения, – подал голос Косыгин, – и тогда рассмотрим.

– Механически переносить на партийный бюджет не следует, – гнул свое Козлов, защищая свою кассу и не желая повышать статус подчиненных Шелепина.

– Да, это будет попахивать конвертами, – согласился Никита Сергеевич.

При Сталине всему высшему чиновничеству тайно выдавали вторую зарплату (иногда большую, чем официальная) – в конвертах, с которой не платились не только налоги, но и партийные взносы. Хрущев покончил с этой практикой.

– Вывести их из общей сетки, – предложил Косыгин, – чтобы заработная плата была выше. Это нужно для того, чтобы привлечь квалифицированные кадры.

– Да, они же будут заниматься и ревизией, – согласился Хрущев, – так что им нужно создать материальную независимость.

– Они должны получать не больше, чем инструктор обкома, – сказал Шелепин, чтобы Козлов и другие не думали, будто в новой структуре люди будут получать больше, чем в партийном аппарате.

Комиссия в составе Козлова, Брежнева, Микояна, Косыгина, Воронова, Суслова и Шелепина была создана для рассмотрения проектов структуры и штатов Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета министров, а также положения о комитете.

Отделы и сектора комитета соответствовали структуре аппарата ЦК партии. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, на роль начальников отделов и их заместителей брали первых секретарей обкомов. Номенклатура должностей тоже соответствовала цековской – инспектор, заведующий сектором, заместитель заведующего отделом, завотделом. В центральном аппарате работало примерно четыреста пятьдесят человек, значительно больше, чем предполагал Хрущев, но меньше, чем в каком-нибудь союзном министерстве.

Договорились, что в зарплате и обеспечении различными номенклатурными благами сотрудников комитета приравняют к аппарату ЦК партии, то есть заведующие секторами, заведующие отделами и их заместители, работающие у Шелепина, получат то же, что и их коллеги на Старой площади. А инспекторам Комитета партгосконтроля зарплату положили даже на пятьдесят рублей больше, чем инструкторам ЦК КПСС.

Первым заместителем Шелепина в комитете стал Иосиф Васильевич Шикин, профессиональный военный политработник. В звании бригадного комиссара он был членом военного совета Северного фронта, начальником политуправления Ленинградского и Волховского фронтов. В июле 1942-го его утвердили заместителем начальника Главного политуправления Красной армии, летом 1945-го назначили членом военного совета Главного командования советскими войсками на Дальнем Востоке. Но вдали от Москвы он пробыл недолго.

В том же году Шикин получил погоны генерал-полковника и был назначен начальником ГлавПУРа. Это были тяжелые годы для армии, когда командные кадры, особенно связанные с маршалом Жуковым, подверглись репрессиям. Генерал Шикин сыграл в этом не последнюю роль. Его называли одним из гонителей Жукова. Генерал Шикин участвовал в заседании Высшего военного совета 1 июня 1946 года, когда по предложению Сталина Жукова сняли с должности главнокомандующего сухопутными войками и решили «вопрос о т. Жукове передать для дальнейшего рассмотрения в партийном порядке в партколлегию ЦК ВКП(б)».

В 1949 году Шикина убрали из ГлавПУРа и сделали начальником Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В вооруженных силах перевод в академию обычно означает первый шаг к пенсии. Но Шикина, напротив, из академии взяли в аппарат ЦК. Задачи были те же – контролировать кадры. Он быстро вырос в должности – инспектор, заместитель заведующего, первый заместитель заведующего отделом партийных органов ЦК по союзным республикам. Пока Александр Николаевич Шелепин заведовал отделом, Шикин был у него заместителем.

В 1961 году, в период резкого ухудшения отношений с Албанией, Хрущев командировал Иосифа Шикина послом в Тирану. Но отношения между двумя странами прервались, посольство было отозвано. Тогда Шелепин взял его первым замом – уже в новый комитет.

Простым заместителем председателя Комитета партийно-государственного контроля назначили Павла Васильевича Кованова, который сделал карьеру по идеологической линии. С военных лет работал в отделе пропаганды ЦК, курировал всесоюзное радио. С должности заместителя заведующего агитпропом его отправили вторым секретарем ЦК в Грузию вести воспитательную работу после студенческих волнений в марте 1956 года.

Еще одним своим заместителем Шелепин сделал старого товарища по комсомолу – Владимира Ивановича Залужного, который с 1953 года был секретарем ЦК комсомола, курировал отдел рабочей молодежи и управление делами. Он ушел из комсомола одновременно с Шелепиным в апреле 1958-го и тоже в аппарат ЦК партии, но на меньшую должность – инспектором. Два года Владимир Залужный был вторым секретарем Кемеровского обкома и охотно принял предложение Александра Николаевича опять поработать вместе.

Бывший председатель расформированной Комиссии советского контроля при правительстве Георгий Васильевич Енютин без работы не остался. Его утвердили председателем Комитета партийно-государственного контроля Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета министров России. Членом ЦК партии он уже был, его назначили дополнительно заместителем председателя Совмина РСФСР.

Первым заместителем у него стал еще один опальный чиновник Виктор Михайлович Чураев, который после войны был первым секретарем Харьковского обкома, потом работал в аппарате ЦК. Он в 1959 году сменил Семичастного на посту заведующего отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам. Но Хрущев переменил свое отношение к нему, и Чураева сослали в российский комитет партгосконтроля. И на этой должности Виктор Чураев оставался очень влиятельным человеком, секретари обкомов его смертельно боялись.

У него был один недостаток – пристрастие к горячительным напиткам. Рассказывают, что его жена корила мужа:

– Если бы ты не пил, твои бы портреты носили на демонстрациях.

Комитет партийно-государственного контроля разместился в здании на Ильинке, где после перестройки находился Конституционный суд. Создание Комитета партгосконтроля было представлено как важнейшее событие в жизни страны. Идеологический аппарат организовал всенародный отклик. Целая группа писателей отправила Шелепину письмо, поддерживая создание «подлинно всенародного контроля, уничтоженного в период культа личности Сталина»:

«В годы деятельности ЦКК—РКИ рядом с миллионами добровольных контролеров активно работали советские писатели… Мы считаем себя наследниками этой драгоценной традиции и готовы принять участие в работе комитета».