Шелепин

Начальником Девятого управления (охрана высшего руководства страны) Шелепин тоже назначил бывшего комсомольского работника – Владимира Яковлевича Чекалова.

До Шелепина в КГБ работали оперативники, которые даже школы не закончили. Кадровые чекисты обижались, что новичкам сразу присваивали высокие звания, назначали на руководящие должности.

Укрепление комитета партийно-комсомольскими кадрами вызывало удивление и раздражение у кадровых чекистов. Один отставной полковник госбезопасности в мемуарной книге «Да, я там работал» с раздражением писал:

«Я наивно думал: зачем ЦК пихает повсюду этих бездарей, абсолютно не разбирающихся в делах, которыми им поручено руководить? Кому нужны начальники управлений внешних связей, не владеющие ни одним языком? Как может руководить оперативной, секретной работой бывший сотрудник общего отдела ЦК ВЛКСМ?»

Шелепину потом поставят в вину, что он сразу начал перекраивать структуру комитета, не посоветовавшись со специалистами. До Шелепина в КГБ каждой отрасли народного хозяйства соответствовало свое подразделение. Одно управление занималось экономикой, другое – идеологией, третье – транспортом и т. д. Он ликвидировал все эти самостоятельные управления, превратил их в отделы и свел в единое Главное управление контрразведки, а заодно и сократил аппарат.

При Андропове пойдет обратный процесс.

Шелепин военную контрразведку из главного управления сделал просто управлением. Все это больно ударило по амбициям чекистского начальства, которое лишилось больших должностей. Понятно, что многие генералы затаили обиду на Шелепина.

Зато он сделал упор на электронную разведку и работу дешифровщиков, которые читали иностранную шифропереписку. В конце 1950-х удалось завербовать троих сотрудников американского Агентства национальной безопасности, которое занималось электронной разведкой. Это был огромный успех. При Шелепине внутри Первого главного управления создали отдел, который занимался проникновением в иностранные посольства за границей и вербовкой шифровальщиков.

Полковник Станислав Валерьевич Лекарев в те годы работал в оперативно-техническом управлении – в научной лаборатории (НИЛ-12), которая занималась оперативным применением токсических веществ. Он рассказывал, что Шелепин, назначенный председателем КГБ, одним из первых побывал в этой лаборатории.

При Шелепине Комитет госбезопасности сконцентрировал усилия на «активных мероприятиях», то есть дезинформации.

Предшественник Шелепина Иван Серов этим заниматься не хотел. 3 апреля 1956 года он обратился к первому заместителю министра иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко, который одновременно руководил Комитетом информации (разведывательно-информационный орган), с предложением забрать себе всю работу по внешнеполитической дезинформации. Генерал Серов писал, что по просьбе Комитета информации, используя свою агентуру, КГБ опубликовал на Западе более семисот статей, брошюр и книг, «инспирировали запросы в парламентах» и выступления различных политических деятелей. Но Серов считал, что эта работа «отвлекает от выполнения разведывательных задач».

Предложение Серова не приняли. В 1958 году Комитет информации при Министерстве иностранных дел вовсе упразднили. В январе 1959 года в Первом главном управлении КГБ создали отдел «Д» – активные мероприятия за рубежом. Его возглавил Иван Иванович Агаянц. Он очень молодым человеком стал работать в ОГПУ, сначала в экономическом управлении. Выучил несколько иностранных языков и в 1936 году был переведен в иностранный отдел. Работал во Франции и в Иране.

В конце апреля 1959 года новый председатель КГБ Шелепин и Громыко, ставший министром иностранных дел, обратились в ЦК с просьбой увеличить ассигнования на эту работу. В совместном письме они напомнили членам президиума ЦК, что прежде финансирование «активных мероприятий» шло за счет бюджета Комитета информации. На 1959 год выделили триста тысяч рублей в иностранной валюте. Шелепин и Громыко просили прибавить еще полмиллиона.

Отдел «Д» преобразовали в службу «А». Иван Агаянц получил звание генерала. Сформировалась мощная служба дезинформации и влияния на общественное мнение прежде всего в странах третьего мира. Люди Агаянца распространяли, где могли, ловко или не очень ловко сработанные фальшивки. В Европе целью номер один была Западная Германия, которую обвиняли в поощрении неонацизма, хотя западные немцы делали все, чтобы покончить с трагическим прошлым.

В 1960 году Шелепин, узнав, что в Первом главном управлении нет самостоятельного подразделения, занимающегося Африкой, распорядился создать африканский отдел – из восьми человек.

Африканскими делами Шелепину пришлось заниматься не только по линии разведки. Многие будущие проблемы нашего общества проявились уже тогда. Только о них не говорили.

Организация Объединенных Наций провозгласила 1960 год «Годом Африки». 20 января того же года было принято постановление ЦК КПСС «О расширении культурных и общественных связей с негритянскими народами Африки и усилении влияния Советского Союза на эти народы».

В Советский Союз стали приезжать африканские студенты, и сразу возникли проблемы. В марте 1960 года на имя Хрущева пришла большая жалоба от живущих в Москве темнокожих студентов с просьбой прекратить расовую дискриминацию.

В письме говорилось:

«В субботу, 12 марта 1960 года, вечером в Московском университете четверо русских студентов напали на африканского студента Абдула Хамида Мохаммеда и избили его до бессознательного состояния. Его преступление состояло в том, что он танцевал с русской девушкой… Русские студенты неоднократно оскорбляли и продолжают оскорблять африканских студентов. Одного студента обозвали обезьяной…»

Разбираться поручили Комитету госбезопасности. Чекисты провели расследование и уточнили имя пострадавшего студента. Ответ в ЦК подписал сам Шелепин:

«Установлено, что обучающийся в МГУ сомалийский студент Абдулхамид Мохамед Хасан, присутствуя 12 марта с. г. на вечере геологического факультета МГУ, пригласил студентку третьего курса на танец. Она ответила отказом и стала танцевать со своим знакомым. По окончании танца Адбулхамид подошел к ней и плюнул в лицо, за что получил пощечину…»

После этого произошла драка, в результате которой сомалийского студента госпитализировали с сотрясением мозга.

В письме Шелепина говорилось, что «Абдулхамид неоднократно участвовал в организации пьянок и драк, задерживался органами милиции за нарушение общественного порядка».

Чекисты выяснили, что авторами письма-жалобы стали «студенты-негры, подозреваемые в причастности к иностранным разведорганам. Все они враждебно настроены к Советскому Союзу, неоднократно подстрекали других студентов из африканских стран к провокационным действиям».

Рядовые сотрудники КГБ обижались на Шелепина: он лишил аппарат ведомственных санаториев, домов отдыха, еще каких-то привилегий. Он упразднил несколько учебных заведений, сократил хозяйственные структуры, ликвидировал самостоятельное медицинское управление и управление снабжения и вооружения.

Шелепин, по мнению генерала Бобкова, готов был выполнить любое распоряжение начальства, но желал при этом выглядеть принципиальным. Может быть, это и так, хотя жизненный путь Александра Николаевича свидетельствует о том, что он не был таким уж послушным исполнителем приказов сверху…

Николай Григорьевич Егорычев, первый секретарь Московского горкома партии в 1961–1967 годах, рассказывал:

– Чтобы менять курс, надо было иметь большое мужество. Он начал преобразовывать комитет, пригласил в КГБ молодежь. Шелепин привел в комитет образованных ребят из комсомола. Им не хватало профессионального опыта, зато руки были чистые.

Шелепин вернул культ Дзержинского, чекиста-идеалиста, который надежно защищает советского человека.

Генерал-лейтенант Вадим Кирпиченко рассказывал:

«Иногда Шелепин демонстрировал интерес к мнению рядовых сотрудников. Это был как бы стереотип поведения, элемент показной демократии. Так, однажды, когда после обсуждения у председателя КГБ очередного вопроса по Африке я попросил разрешения покинуть его кабинет и, получив таковое, уже направился к двери, как вдруг Шелепин остановил меня словами: