Обратный отсчет

— Так вы у нас уже бывали? Как вас зовут?

— Пит, а это — Люк.

— Ну просто как два апостола, Петр и Лука! — Его приветливость казалась искренней. — Завтрака придется немного подождать, но могу предложить вам свежего кофе. — Пастор наполнил две толстостенные кружки. — Молоко? Сахар?

— Да, спасибо, — неуверенно произнес Люк.

Вкус кофе ему не понравился: жирный и приторный. Видимо, он привык пить черный и несладкий. Но по крайней мере кружка кофе немного утолила голод.

Люк с Питом сели за стол. До сих пор у Люка не было возможности рассмотреть своего спутника. Теперь же он заметил, что, несмотря на грязную физиономию и рваную одежду, Пит не похож на конченого пьяницу: на лице нет сеточки лопнувших сосудов — обычной приметы алкоголиков — и кожа не шелушится. А может, он просто еще слишком молод — лет двадцать пять, не больше. У Пита были темные усы и родимое пятно, расплывшееся от правого уха до подбородка. И еще в нем чувствовалась затаенная злость. Наверное, подумал Люк, из-за своего уродства или из-за чего-то еще он обижен на целый свет.

— На что это ты так уставился? — спросил Пит.

Люк ничего не ответил, только молча пожал плечами. Взяв со стола газету, он посмотрел на первую страницу. Там стояла дата — среда, 29 января 1958 года. Его внимание привлек заголовок: АМЕРИКАНЦЫ ОСТАЛИСЬ НА ЗЕМЛЕ.

МЫС КАНАВЕРАЛ, ВТОРНИК. Из-за возникших технических проблем командование военно-морских сил США во второй раз остановило запуск ракеты-носителя «Венгард», которая должна была вывести на орбиту искусственный спутник Земли.

Это решение было принято спустя два месяца после того, как первая попытка запустить спутник окончилась провалом — ракета-носитель взорвалась тогда через две секунды после старта.

Теперь все надежды Америки догнать Советы, запустившие свой спутник еще в прошлом году, связаны с конкурентом «Венгарда» — ракетой-носителем «Юпитер».

Зазвучало пианино. Миссис Лонеган играла известный гимн «Иисус — наш самый верный друг». Люк пел вместе со всеми. Странно все-таки подействовал на него этот бурбон: гимн вот он, оказывается, не забыл, а имя матери начисто стерлось из памяти.

Допев гимн, они прочли молитву. Затем бродяги выстроились в очередь за овсянкой. Люк съел три тарелки. Насытившись, он подошел к пастору:

— Простите, сэр. Скажите, вы меня раньше здесь видели? Дело в том, что я потерял память.

Лонеган внимательно посмотрел на него и покачал головой:

— Нет, не видел. Сколько вам лет?

— Не знаю, — ответил Люк.

— Я бы сказал, около сорока. И судя по вашему виду, бродяжничаете вы не очень давно. Бросьте пить, и сможете вернуться к нормальной жизни.

Наверняка он говорил эти слова уже многим опустившимся и отверженным, подумал Люк.

— Я постараюсь, — пообещал он.

— Если будет нужна помощь, смело обращайтесь, — сказал пастор.

Люк возвратился к Питу.

— Сколько времени ты меня знаешь?

— Думаешь, я помню? Но уж не первый день — это точно.

— Мне необходимо выяснить, кто я такой!

— Что нам действительно необходимо — так это выпить пивка. Поможет прочистить мозги.

— Я не хочу пива, — решительным тоном ответил Люк. Он не собирался таскаться повсюду за Питом, его ждали более важные дела. — И вообще, думаю, мне лучше какое-то время побыть одному.

— Кого ты из себя строишь? Грету Гарбо?

— Я серьезно.

— Да кто за тобой присмотрит, если не я? Один ты пропадешь. Черт подери, ты ведь даже не помнишь, сколько тебе лет!

Во взгляде Пита читалось отчаяние, однако Люк был непоколебим:

— Я ценю твою заботу, но мне нужно выяснить, кто я.

Немного помолчав, Пит пожал плечами:

— Ладно. Поступай как знаешь. Может, еще увидимся.

— Может быть.

Пит ушел. Поблагодарив пастора Лонегана, Люк поднялся по лестнице, ведущей на улицу. Пит стоял неподалеку от церкви и что-то говорил мужчине в оливковом габардиновом плаще. Наверное, выпрашивает денег на пиво, решил Люк и направился в противоположную сторону.

Было все еще темно. У него мерзли ноги, он только теперь заметил, что на нем нет носков. С неба посыпались редкие снежинки. Люк пошел быстрее, но спустя несколько минут замедлил шаг: ему некуда было спешить.

06.00.

Едва проснувшись, Элспет тут же подумала о Люке. Ее сердце переполняла тревога за человека, которого она любила. Несколько минут она лежала, пытаясь унять волнение, потом включила лампу у изголовья кровати и села.

В оформлении номера преобладала космическая тематика: торшер в виде ракеты, на стенах картинки, изображающие планеты в ночном небе — фантазия явно заменяла художнику знание астрономии.

«Старлайт» был одним из нескольких новых мотелей, открывшихся в последнее время вокруг курортного городка Кокоа-Бич, в тринадцати километрах к югу от мыса Канаверал. Такое соседство, очевидно, и натолкнуло оформителей на космическую тему, но у Элспет интерьер вызывал ощущение, что ее поселили в спальне десятилетнего мальчика.

Она взяла телефон и набрала служебный номер Энтони Кэрролла в Вашингтоне. Не дождавшись ответа, позвонила ему домой, но и там тоже никто не снял трубку. Неужели случилось что-то непредвиденное? Страшные мысли не давали покоя. Ладно, через полчаса она еще раз позвонит Энтони на работу.

Стоя под душем, Элспет вспомнила, какими были Люк и Энтони, когда она с ними познакомилась. Это было еще до войны, они учились в Гарварде, а она — в Рэдклиффском женском колледже. Закадычные друзья, Люк и Энтони представляли собой странную пару. Оба были высокими и крепкими, но на этом сходство между ними заканчивалось. Студентки Рэдклиффа прозвали их Красавцем и Чудовищем. Люк, с волнистыми темными волосами, всегда элегантно одетый, был действительно красив. Энтони, с его большим носом и чересчур длинным подбородком, не мог с ним тягаться, а одежда на нем всегда сидела так, словно была с чужого плеча, но девушек привлекали его энергия и азарт.

Выйдя из ванной, Элспет села перед туалетным столиком. В тот раз, когда они с Люком впервые разговаривали, она, как и сейчас, была в халате. Группа гарвардских студентов устроила традиционный «набег за трусиками». Люк, так уж случилось, попал в ее комнату. Он казался растерянным. Элспет улыбнулась, показала рукой на шкаф и сказала: «В верхнем ящике». Люк взял белые трусики, отороченные кружевами. А на следующий день он пригласил ее на свидание.

Она попыталась сосредоточиться на макияже. Сегодня ей приходилось особенно стараться, потому что она не выспалась. Слой крем-пудры скрыл темные круги под глазами, оранжево-розовая помада придала яркость губам. Несмотря на университетский диплом математика, она по-прежнему обязана была выглядеть на работе как манекенщица.

Быстро надев платье без рукавов, она подошла к телефону и снова позвонила Энтони на работу. Его номер не отвечал.

1941 год

Элспет Тамми влюбилась в Люка, когда, за пять минут до полуночи, он впервые поцеловал ее в темном дворе общежития Рэдклиффского колледжа.

За прошедшие с тех пор шесть месяцев ее чувство окрепло. Теперь они виделись почти каждый день. Встречались в обеденный перерыв или вместе занимались — Люк тоже изучал математику. По выходным они были практически неразлучны.

В то время девушки из Рэдклиффа довольно часто к последнему курсу находили себе женихов среди студентов или молодых преподавателей Гарварда. Но Люк о женитьбе пока даже не заикался.

Сейчас они сидели в глубине бара Флэнагана, и Элспет смотрела на Люка, который спорил о политике с Берном Ротстеном. Берн был коммунистом, как и многие студенты и преподаватели Гарвардского университета.

— Твой отец — банкир, — презрительно сказал Берн. — И ты тоже станешь банкиром. Поэтому естественно, что тебе нравится капитализм.

Элспет заметила, как Люк покраснел. Недавно в журнале «Тайм» опубликовали статью, в которой его отец фигурировал среди десяти американцев, заработавших миллионы после Великой депрессии.