Львица

Дэниэл улыбнулся и радостно воскликнул:

— Так это настоящий пир! — Внезапно он как будто помолодел, почувствовав прилив новой, свежей энергии.

Выйдя из машины, Эмма сцепила руки на затылке и сделала несколько поворотов корпуса, чтобы размять затекшую спину. Дэниэл вытащил корзину с едой и свернутую ткань китенге, которую расстелил на земле в тени дерева. Контрастный желто-черный узор резко выделялся на фоне приглушенного окружения.

Эмма внимательно осмотрела землю на предмет колючек и насекомых и села, скрестив ноги. Выложив вещи Энджел, она начала доставать из корзины еду и раскладывать ее на скатерти, в том числе мандази, завернутые в кусок старой газеты, которая вся была в жирных пятнах и следах застывшего сахара.

Дэниэл сел напротив нее, вытянув ноги вдоль скатерти. Вещи Энджел оказались между ними. Своим ярким цветом они все время привлекали внимание Эммы. Создавалось ощущение, будто таким образом они оставили место для третьего гостя, который должен вот-вот прийти.

Дэниэл смотрел на то, как Эмма раскладывает еду. Он с явным интересом наблюдал за каждым ее движением, будто она являлась представителем какого-то редкого вида животных, чьи повадки были незнакомы ему. Когда все было готово, они приступили к завтраку. Ели они молча: им хватало вкуса и запаха еды, а также окружающей их природы. Дэниэл первым нарушил молчание.

— Вы были бы уже на полпути к Серенгети, если бы поехали вместе с Мози, — сказал он, внимательно глядя на Эмму. — Вам не жаль, что вы не попали на сафари?

Эмма покачала головой.

— Это была не моя идея. Саймон организовал это путешествие в качестве подарка на день рождения. Мне сложно представить, в какой спешке прошла бы эта поездка: пять национальных парков за семь дней...

Проговаривая все это, Эмма вспомнила момент, когда Саймон вручил ей туристическую брошюру. Она старалась изобразить на своем лице благодарность, но мешало осознание того, что этот жест был продиктован чувством вины.

— А почему он не поехал с вами? Отпустил вас так далеко совсем одну?

— Он сейчас в научной экспедиции в Антарктиде, а это не то место, откуда можно на время отлучиться.

— В Антарктиде? Это еще дальше, чем Африка.

— Он там пробудет всю зиму, то есть еще три месяца.

Дэниэл, казалось, был шокирован таким положением дел.

— Я не представляю, чтобы муж и жена так долго находились порознь друг от друга.

— Мы к этому привыкли, — сказала Эмма. — Для нас это уже не проблема. В некотором смысле это даже хорошо. Мы не принимаем друг друга как данность.

Тут она осеклась. Эти знакомые слова легко слетали с ее языка. Она почти скороговоркой произносила их всякий раз, когда люди удивлялись их образу жизни. Но сейчас, беседуя с Дэниэлом, она вдруг поймала себя на мысли, что слова эти более пустые, чем обычно. В то время как Дэниэл вел себя с ней открыто и искренно.

Она начала снова.

— Саймон мне не муж. Я сказала так, чтобы не вызывать дальнейших вопросов. Мы просто живем вместе. Уже пять лет. Саймон никогда не женится на мне, потому что хочет оставаться свободным. Я не думаю, что он очень привязан ко мне. Он, конечно же, говорит, что любит меня, но... — тут ее голос дрогнул, — иногда мне кажется, что я его совсем не знаю.

Эмма опустила голову. Ей стало стыдно, но она не могла толком понять почему: то ли из-за своей неспособности вселить в Саймона более сильную любовь, то ли из-за Саймона, который был не в состоянии стать ей по-настоящему близким человеком. Она сорвала травинку и начала нервно рвать ее на мелкие части.

После короткого молчания Дэниэл сказал:

— Эмма, разреши мне перейти на «ты». Я знаю тебя совсем недолго, но я уже сейчас согласен с Мамой Киту. Ты ей сразу понравилась, а животные обычно никогда не ошибаются в своих привязанностях.

Эмма подняла голову, раскрыв от удивления рот. Дэниэл смотрел на нее и улыбался.

— А еще ты очень красивая, — продолжил Дэниэл и, мотнув головой, добавил: — У меня в голове не укладывается тот образ жизни, который ты описала: жить с кем-то и не видеться месяцами. Я просто не понимаю, какой мужчина согласится расстаться с тобой даже на один день.

Эмма улыбнулась ему в ответ. Его слова, будто мягкая шаль, окутывали ее плечи, даря ощущение заботы и безопасности.

Некоторое время они сидели молча, довольные тем, что образовавшуюся пустоту заполнила трель какой-то певчей птицы. Затем Дэниэл сказал:

— Пора в дорогу. Нам еще далеко ехать.

Он начал собирать остатки еды. Эмма помогла ему сложить все в корзину, а сверху снова положила вещи Энджел. Дэниэл встал — его высокая фигура возвышалась рядом с ней. Эмма тоже хотела подняться, но тут увидела его протянутую руку. Он крепко схватил ее за кисти и легко поднял, так что она оказалась рядом с ним. Стоя лицом друг к другу, они на некоторое время замерли, чувствуя теплое прикосновение ладоней. Наконец они разомкнули руки и медленно пошли обратно к машине.

Глава 11

Первым знаком того, что они приближаются к питомнику, была самодельная табличка, прибитая к стволу дерева. На ней был нарисован лев, а под ним жирными черными буквами была выведена надпись: «KAMPI YA SIMBA». Дэниэл притормозил, чтобы разглядеть табличку, и они увидели, что фигура льва была изрешечена дырками от пуль. Они молча переглянулись и поехали дальше.

Вскоре впереди показалась длинная вереница из высоких крепких столбов, вбитых в землю. Когда они подъехали поближе, Эмма увидела, что между столбами натянута проволочная сетка. Высокий забор сверху заканчивался протянутой вдоль него колючей проволокой. За забором в тени деревьев стояли несколько хижин с соломенными крышами.

— Как ты думаешь, это забор для того, чтобы львы не убежали или, наоборот, для того, чтобы не зашли? — спросила Эмма, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Вполне возможно, что по обеим причинам.

Дорога заканчивалась у высоких ворот, сбитых из грубых досок и покрытых сверху проволочной сеткой. Ворота были широко открыты. Дэниэл подъехал еще ближе и остановился. С одной стороны от входа на земле валялись выбеленные солнцем кости, огромные черепа и позвоночные хребты, которые, судя по размерам, могли принадлежать слону или носорогу. Тут же валялась гора старых изношенных покрышек.

Пыль, поднятая «лендровером», постепенно осела. Из-за ограждения на них с интересом смотрела парочка длинноклювых аистов. Послышался скрип охлаждающейся выхлопной трубы «лендровера».

Прошло несколько минут, но никто так и не вышел им навстречу.

— Может быть, его нет дома, — растерянно произнес Дэниэл. — Но, с другой стороны, ворота были бы закрыты. И, кроме того, возле дома стоит машина.

Дэниэл кивнул в сторону сваленных в кучу больших газовых баллонов. Возле них был припаркован «лендровер», такой же старый, как и у Дэниэла, но больше по размеру, с открытой задней частью кузова и крепкой крышей.

— Я посмотрю, — сказал Дэниэл, повернувшись к Эмме, и вышел из машины.

Сделав несколько шагов по огражденной территории, он громко крикнул:

— Ходи! Есть здесь кто-нибудь?

Не получив ответа, Дэниэл остановился у входа в дом, не решаясь идти дальше. Он слегка развел руками, и Эмма узнала эту настороженную позу: точно так же Дэниэл выглядел, когда шел по следам в пустыне. Казалось, он полностью обратился в зрение и слух. Но вокруг все было тихо.

Затем из-за дома появилась чья-то фигура. Это был седовласый человек в одних шортах цвета хаки. В руках он держал ружье с поднятым стволом.

Дэниэл поднял руки и показал свои пустые ладони. Старик осмотрел его с головы до ног и перевел взгляд на «лендровер», стараясь за пыльным лобовым стеклом увидеть того, кто сидел в машине. Эмма, в свою очередь, разглядывала загоревший обнаженный торс, немолодое лицо и длинные седые волосы, доходившие почти до плеч. Она открыла дверь и выпрыгнула из машины.

Когда Эмма подошла и встала рядом с Дэниэлом, старик опустил ружье. Мышцы его лица расслабились, и он виновато улыбнулся.