Пепельные цветы

- Может быть, хозяин лучше, чем кажется, - пожал он плечами. - Ты не думала об этом?

- Хотелось бы верить, - Беатрис удивлённо и задумчиво заглянула ему в лицо. - А что ему опять нужно было? Он не кричал на тебя?

- Кричал, - содрогнулся Ллойд. - Но... но я тоже не стал молчать. Я сказал ему кое-что... Ты же видела, как он сразу присмирел.

- Правда?.. А что он просил тебя не забыть?

- Что просил?.. Это он... он угрожал мне.

- Мерзавец! Я же говорю, что это ужасный человек.

- Да кто бы спорил. Иногда он просто ужасен.

Он отвёл глаза под внимательным взглядом Беатрис. Чувствуя себя неуютно, поднялся, подошёл к радио. Включил. Радио не издало ни звука, кроме шипения и хрипов.

- Что-то с радио, - пробормотал Ллойд. - Сломалось, может быть.

- Я думаю, радиостанция разрушена.

- Да?.. - он пожал плечами, не зная, что делать и говорить дальше и как избавиться от Беатрис. Толстый пакет за пазухой мешал, а кроме того, наверняка торчал и мог привлечь ненужное внимание возлюбленной и вызвать лишние вопросы, на которые ему пришлось бы врать. Врать не хотелось.

- Что ж, - произнёс он, растерянно оглядываясь. - Пойду к себе.

- Ты не поцелуешь меня? - загадочно улыбнулась Беатрис.

- Да, - кивнул он, осторожно ощупывая и поправляя свёрток.

- Да? - подняла брови Беатрис.

- Конечно поцелую, - Ллойд неуверенно приблизился к ней. - Властно и жадно, да?

- Ну-у... Да, - Беатрис улыбнулась. В лице её опять промелькнуло то выражение, которое так взволновало его перед салютом.

Он обратился к ней недолгим поцелуем и не почувствовал ничего, потому что думал о своём. Оторвавшись от Беатрис, ощупал свёрток — не высунулся ли тот наружу.

- У тебя что-то болит, милый? - нежно и встревоженно спросила она.

- Нет, с чего ты взяла? У меня не болит что-то. Вот голова, разве, побаливает немного.

- Ты всё время трогаешь грудь.

- А, это... Просто сердце так колотится от счастья... Я люблю тебя.

- И я очень люблю тебя, милый! - она обняла его за шею, прижалась.

- Тогда я пошёл?

- Ну, если тебе скучно со мной, - улыбнулась она.

- Да нет же! - постарался он сдержать досаду. - Мне совсем не скучно с тобой, Беатрис. Просто... Просто я хочу прилечь. Голова побаливает. И слабость такая. Во всём теле.

- Слабость? - на на шутку встревожилась Беатрис. - Это от недоедания. Как у Липси, наверное. Конечно, ты иди, милый, иди приляг. Я постараюсь сегодня приготовить немного побольше проса.

- Замечательно! Тогда я пошёл?

- Люблю тебя.

- И я тебя.

Нет, хозяин наверняка ошибается. Беатрис хорошая. И она на самом деле, взаправду, любит его. Но деньги пока нужно спрятать и никому о них не говорить. Даже ей. Так сказал хозяин. И это правильно. Маклахен много пожил, хорошо изучил людей, он опытен и несомненно желает Ллойду добра. Иначе зачем бы он сделал его своим наследником.

Как всё это неожиданно! Как сильно порой ошибаешься в людях...

25. День двадцать первый. Шон Деллахи

Всегда бей первым. Это правило он усвоил хорошо ещё в детстве; вызубрил его гораздо лучше, чем правила валлийского, за которые до самого окончания школы хороших отметок не получал.

Но в этот раз он не собирался бить первым. Он сидел в засаде, играл жертву, стал приманкой.

Когда Маклахен засопел и сделал какое-то движение в его сторону, Деллахи резко обернулся, а рука его метнулась к карману и выдернула «Таурус».

Маклахен остановился оторопело замер, увидев короткий ствол словно игрушечного пистолета, чей чёрный глаз задумчиво-вопросительно уставился ему в лицо. В руках хозяина ничего не было — ни багра, ни весла. Или он не собирался нападать, или рассчитывал уложить Деллахи ударом своего массивного кулака

- Это что? - спросил он, криво усмехнувшись.

- П-пистолет, - коротко пояснил Деллахи.

- Заряжен?

- Д-дэ-э-двенадцать п-патронов.

- Много.

- Угу.

- Я знал, что у тебя должно быть оружие.

- Я знал, что т-ты захочешь н-не дать м-мне у-уйти отсюда, - усмехнулся Деллахи.

- Уходи, - равнодушно пожал плечами Маклахен. - Если вы все уйдёте отсюда, я только порадуюсь.

- Н-не думаю, - покачал головой Деллахи. - Т-ты же сдохнешь с тэ-э-тоски. К-кого ты будешь унижать? Себя?

- Ты считаешь меня дрянью? - хозяин заглянул в глаза.

Взгляд был необычно робким, словно Маклахен подглядывал из-за угла за кем-то страшным.Он сейчас и разговаривал совершенно спокойно и даже как-то задумчиво — совсем не так, как обычно. Повлияла ли на него неожиданная готовность Деллахи, или он играл? Хотя, вряд ли этот монстр способен на лукавство и игру. Он мразь, но прямолинеен и не скрывает своей подлой натуры. Да он о ней просто не догадывается, чего уж там!

- Т-ты и есть д-дэ-э-дрянь, - ответил Деллахи.

- Угу... Дрянь, значит...

- Угу.

- А ты — святой. А те пятнадцать, или сколько их там, человек, которых ты отправил на тот свет, тоже так считают, а?

- П-пятнадцать? Т-ты слишком плохо обо мне д-дэ-э-думаешь. Их было г-гэ-э-гораздо больше. П-пара сотен. К-кэ-э-как минимум.

- Ну вот, - безразлично кивнул Маклахен. - Я, может быть, и дрянь, но я не убивал.

- А Джайя?

- При чём здесь цыганка? - Маклахен поднял брови. - Я пальцем её не тронул.

- А ч-чем? В-вэ-э-веслом?

- Если бы я вдруг решил её убить, мне не понадобилось бы весло. Хватило бы кулака. А ты как своих убивал? Резал? Или душил? Или извращался как-нибудь?

Деллахи удивлённо дёрнул головой.

- О чём ты? Я у-убивал, как все. Из вэ-э-винтовки.

- Как все?

- Н-на войне все убивают, ты н-не знал? Не у-убьёшь ты, убьют т-тебя.

- На войне, - хмыкнул хозяин. - Ну-ну... Их тоже убьёшь? - он кивнул в сторону гостиницы.

Деллахи недоуменно пожал плечами. Он смутно понимал, что хозяин принимает его за кого-то другого, но обсуждать это с ним не собирался. К чему? Какая разница, что думает о нём эта скотина.

- Ты пугач-то уберёшь? - спросил Маклахен. - Мотор покажу.

- С-сам пэ-э-посмотрю.

- У-у... Опасаешься, стало быть... - ухмыльнулся хозяин. - Зря. Если бы я тебя хотел убить, ты бы уже давно валялся где-нибудь.

Тут Маклахен был прав. Надо отдать ему должное — он сильней и хитрей. Вернее, он подл, а подлость заменяет подлецам хитрость. Там, где не удаётся добиться своего напором, его нахрапистость отключается, и включается подлость.

- Ну ладно, - кивнул хозяин. - Пойду я тогда, чего тут с тобой...

- Иди, - пожал плечами Деллахи.

Он проводил Маклахена взглядом, спрятал оружие и склонился над лодочным мотором, укутанным в запылённый брезент в углу.

Это был старенький «Меркьюри» с хорошим баком на пять галлонов. Тут же стояли три двадцатилитровые канистры и две из них были полны бензина. Он повозился с мотором — двигатель был в отличном состоянии, хотя и неимоверно стар уже. Видно было, что хозяин дорожил им и тщательно за ним ухаживал.

Постукивая протезом, Деллахи перенёс канистры в лодку. Туда же положил весло и покрытую слоем пепла скрутку брезента с полки. Побросал в ящик весь найденный инструмент, положил пару свечей и пару резиновых сапог.

Оглядев напоследок полки и не найдя больше ничего полезного, держа наготове пистолет, осторожно вышел на улицу, где опять сыпался с неба чёрно-серый снег. Он опасался, что Маклахен сходит за ружьём, но хозяина нигде не было видно.

Деллахи вышел на причал. За уже привычным серо-жёлтым туманом не видно было ничего, кроме медленно падающих грязных пятен снега. Тот клочок земли, который он мог видеть, оглянувшись на остров, представлялся ему всем, что уцелело от Земли. Этот маленький безжизненный островок нёсся куда-то во мраке космоса, в вакууме, в полной тишине. На нём, посреди океана смерти, копошились, доживая своё, шесть уже никому не нужных, никчёмных жизней. Смерть уже записала их на свой счёт; довольно скалясь, она посматривала на этих бессильных насекомых, которые вот-вот упадут на спину, подожмут лапки и — уснут, чтобы уже никогда не проснуться. Они так и будут нестись на этом островке, во тьме, мёртвые, обледенелые, умолкнувшие навсегда. И где-то внутри Гленды медленно превратится в окостенелую оледеневшую мумию её сын — зародыш так и не свершившейся жизни. Жизнь больше не нужна никому. Она взяла своё по счетам и ушла...