Марш мертвецов

— Я его толком и не видел, — признался я. — Дождь полил.

— Он огромный. И все разрастается, как опухоль. — Дядя помолчал, наверное задумавшись о смерти и о Мелиссе. — Хорошо, что ты приехал, Капак. Я так долго был один. Всегда считал, что у меня будет сын и я передам дела ему, но не вышло… Ну, ты знаешь… С тех пор так все и лежит в руинах, — продолжил он. — Я не имею в виду бизнес, он процветает. Я про семью. Семья — вот что главное. После Мелиссы я остался один. Братья пошли другой дорогой. Колледж, приличная работа, настоящая жизнь. Да мы и не были особо близки никогда. А сестры… ну, они пишут время от времени. — Он печально покачал головой. — Старый, одинокий человек. Зачем жить, для кого? — Дядя, наклонившись, похлопал меня по коленке и улыбнулся. — Но теперь есть ты… Что тебе налить? — спросил он, вставая. — Чаю, кофе, вина?

— Пива, если можно.

— Завсегда! — Дядя со смехом выудил из холодильника пару бутылок.

Я осушил свою одним долгим жадным глотком и счастливо вздохнул. Уже и не вспомнить, когда я последний раз пил пиво. Тео прихлебывал медленно, смакуя.

— Сколько тебе лет, Капак? — поинтересовался он, когда я начал вторую бутылку. — Двадцать семь, двадцать восемь?

— Около того.

— Хороший возраст. Ты еще достаточно молод, чтобы учиться, но уже достаточно взрослый, чтобы обходиться без няньки. Поэтому я тебя и выбрал. Не только поэтому — хорош бы я был, если бы смотрел только на возраст, выбирая преемника, — но в очень большой степени. Дело у нас нелегкое, — серьезно продолжил он. — Не знаю, как ты его себе видишь, но на шик-блеск пока не рассчитывай. Чем выше, тем шикарнее, это да. Но мы еще внизу. Защита, крышевание, рэкет — вот наш основной источник дохода. Наезжаем на мелких торговцев и бизнесменов, а потом собираем дань в обмен на то, что их фирмочки останутся в целости и сохранности. Если не платят, наказываем, чтоб другим неповадно было. Без жестокости не обойтись. Как ни крути, мы зло. Но бизнес, хоть и криминальный, остается бизнесом. Платим налоги, как все, ведем отчетность. Подставляться нельзя. Напортачишь с бумагами — и тебя тут же возьмут за жабры. О подчиненных надо заботиться. Расходы, издержки, прикрытие — это все тоже требует внимания. В разы сложнее, чем вести легальный бизнес. Птицы высокого полета могут себе позволить зубастых юристов, но нам это не по карману. Так что ты и швец и жнец — и громила, и юрист, и бизнесмен, и бухгалтер. Большие деньги будут, но только если все делать чисто и не подставляться ни блюстителям, ни конкурентам. Ни Кардиналу…

Умолкнув, он многозначительно поднял палец.

— Никогда не нарывайся, если имеешь дело с Кардиналом, Капак. Никогда. Не рыпайся на его территорию, не трогай даже самую мелкую из его шестерок. Если кто-то из его людей потребует долю от сделки, к которой ты подбирался несколько месяцев, отдавай без разговоров, даже если в итоге останешься в минусе. Под Кардиналом тут всё и вся. Сколько было парней, которые чуть раскрутятся, приподнимутся — и лезут им в голову шальные мысли: мол, Кардинал не так уж и крут, можно его свалить. Такие парни долго не живут. Так что повторюсь, безо всяких с Кардиналом шутки плохи. Держись от его людей подальше. Если все-таки сведет судьба, уважь их по полной. Потому что, если перейдешь дорожку Кардиналу, отправишься прямиком на тот свет. Без вариантов.

— А часто вы с ним дела ведете? — спросил я.

Тео отвел взгляд:

— Нет. Несколько месяцев назад перекинулись парой слов через третьих… да какое там третьих, через четвертых или даже пятых лиц. Но напрямую — нет. Я для него слишком мелкая сошка.

Он врал. Почему, непонятно, и я решил оставить выяснения на потом. При всем моем безграничном уважении к дяде Тео и уверенности, что многому смогу у него научиться, я все же метил гораздо выше. Так что придется наплевать на дядины предостережения, поскольку, если выпадет случай, я обязательно постараюсь «нарваться» на людей Кардинала. Он единственный, кто может привести к настоящей власти. Если боишься сунуться ему на глаза, так и будешь до конца жизни крышевать мелкие магазинчики.

Тео поболтал бутылкой, глядя, как вихрится внутри золотистый водоворот, и поспешно сменил тему.

— Капак Райми… — протянул он. — Необычное имя. Никогда такого не встречал. Попадался пару раз кто-то по фамилии Райми, но имена при этом самые банальные. Джозеф или Джоэль. Откуда у тебя такое взялось?

— От отца. — Я задумчиво свел брови. — Фамилия его, а насчет имени — не знаю, наверное, какое-нибудь старинное или из книги. А что, мама вам не говорила?

Дядя смущенно кашлянул и снова отвел взгляд:

— Я с твоей мамой после ее замужества и не общался почти. Как-то потеряли друг друга из вида. Раскидало в разные стороны. Каким он был, твой отец?

— Он… — Я попытался его представить. — Хороший. Только он умер очень давно, поэтому я его почти не помню, но человек он был хороший.

— А твоя мама? — Тео подался вперед, впившись в меня взглядом и даже перестав моргать.

— Ну… мама как мама. — У меня вырвался неловкий смешок. — Какие обычно бывают мамы? Она… — Я запнулся, невольно смущаясь, будто хотел скрыть некие неприглядные подробности своего прошлого. — Она ведь ваша сестра. Вы сами ее знаете не хуже меня.

— Конечно, — торопливо согласился дядя. — Просто любопытно, сильно ли она изменилась с тех пор, как я в последний раз… с тех пор, как…

Он крякнул, допил остатки пива, взял еще пару бутылок и больше никаких вопросов ни о моих родных, ни о прошлом не задавал.

Я показал себя прирожденным преступником. Все давалось легко, я схватывал на лету, действовал по наитию. Внимательно слушал наставления Тео и мотал на ус. Дядя учил меня, как вести себя с подчиненными, с клиентами (мы никогда не называли их жертвами, только клиентами) и с враждебными группировками. Как сводить дебет с кредитом, как использовать легальное прикрытие для отмывания денег, как выворачиваться из длинных лап закона.

Город раскинулся огромным многоликим спрутом. Царство анархии — на первый, невооруженный взгляд, но если присмотреться и разобраться — станет ясно: организовано все очень четко. Деньги сосредоточены на севере, где живет большинство богачей (независимо от того, честным или нечестным путем нажиты капиталы). Никаких классовых предубеждений: деньги водятся — добро пожаловать. Улицы блестят, все фонари светят, скорость никто не превышает. О наркотиках, сутенерах, уличных шлюхах и речи быть не может. Никто не смеет вторгнуться в уютный мирок добропорядочных северян. Краж со взломом — и тех почти не случалось: соблазн хорошенько поживиться мерк перед неотвратимостью возмездия.

На востоке и юго-востоке заправляли черные. Не гетто, но близко к тому. В свое время город сильно пострадал от расизма. В начале восьмидесятых прошли крупные беспорядки, по количеству жертв и разрушений сравнимые с землетрясением. Потом все утихомирились и перестали обращать внимание на цвет кожи. Улучшение качества школьного образования, карьерных возможностей и жилищных условий снизило накал расовой борьбы, однако годы угнетения и ненависти не сотрешь из памяти движением руки. Некоторые вещи меняются очень медленно.

Центр города отводился под деловой сектор — банки, офисные башни и дорогущие рестораны. Огромные здания постройки второй половины века, от которых веяло морозом и прагматичностью. На северо-востоке, юге, юго-западе и западе располагались одноэтажные пригороды. Юго-запад притягивал тех, кто побогаче, восток — тех, кто победнее. Северо-запад давал приют приезжающим на заработки, но по большей части состоял из неосвоенных пустырей, полей и парков. Там же разместились несколько университетов, парк развлечений и несколько больших спортивных комплексов.

Вдоль реки вытянулись фабрики и пакгаузы — в основном старые и свое отжившие. Город рос в те времена, когда судоходство и власть были синонимами. Самые старые фабрики уже успели перекупить и переоборудовать, но дело двигалось медленно и буксовало при каждом экономическом спаде.