Командир

— Доложите, старший лейтенант, как оказались в окружении.

— В боях под Смоленском дивизия попала в окружение. Командир дивизии приказал идти на прорыв. Собрав всех вокруг, мы пошли в атаку. Но вырвались единицы. Я сам не понимаю, как уцелел в той бойне. Через сутки я встретил группу бойцов из сто шестнадцатого стрелкового полка под командованием старшины Егорова и принял командование над бойцами.

Старшина-пограничник, обойдя Косолапова, подошел ко мне и подал миску с кашей с торчащей из нее ложкой. Взяв миску в руки и не обращая внимания, что она обжигает ладони, я стал быстро насыщаться, невольно вспоминая, когда последний раз ел. Чувствуя, что сейчас вырублюсь, я велел озаботиться часовыми и отдыхать, успев заметить напоследок, как старшина накрывает меня какой-то тканью.

Утро встретило меня прохладой и матерком, раздавшимся откуда-то слева. Скинув влажную от росы ткань, оказавшуюся сложенной в несколько раз маскировочной сетью, и поеживаясь от утренней прохлады, я поднялся и огляделся. Мехвод и радист, накрывшись одной шинелью, спали рядом. Над давно прогоревшим костром висел котелок. Старшины не было видно. Ощутив острую необходимость посетить туалет, повернулся и чуть не споткнулся о сладко посапывающую девушку-военфельдшера. При этом обнаружил, что все еще одет в одни кальсоны, причем несвежие кальсоны.

«М-да, наверное, пахнет от меня… Надо организовать банно-прачечный день!»

Только выходя из кустов, заметил, что голова практически не болит. Так, небольшой звон в ушах плюс зуд по всему телу и под повязкой на груди. Обойдя девушку, я подошел к своей одежде и амуниции, сложенным аккуратной кучкой, поверх которой лежал МП.

«Да, мою форму спасет только костер», — подумал я, разглядывая дырки и сгустки крови на гимнастерке. Нательной рубахи не было. Видно, ее всю пустили на перевязку. Подняв галифе и встряхнув их, надел, затем накинул на себя ремни с подсумками и кобурой. Забрав из нагрудного кармана гимнастерки свое командирское удостоверение, положил его в карман галифе и направился в сторону ругающегося бойца.

Обойдя небольшой малинник, я обнаружил незнакомого старшину и двух бойцов, разбирающих пулемет Максима. Подошел к ним и велел представиться.

— Старшина Егоров, сто шестнадцатый полк, товарищ капитан.

— Красноармеец Истомин, сто шестнадцатый полк. Заряжающий второго орудия второго взвода усиленной противотанковой батареи.

— Красноармеец Вихров, сто шестнадцатый полк, наводчик второго орудия второго взвода усиленной противотанковой батареи.

— Капитан Михайлов, — представился я. — Командир танкового батальона, о чем вы, наверное, уже знаете.

Старшина тут же, кивнув, ответил:

— Да, товарищ капитан, ваши бойцы рассказали.

— Где старшина Васин?

— Ушел на разведку, часа полтора тому назад.

— Хорошо. Старшина, расскажите, что за люди собрались. Остальные продолжайте заниматься тем, чем занимались.

Бойцы вернулись к изучению пулемета, а мы со старшиной отошли к одинокой березе.

— Да там бойцы все наши, кроме товарища военфельдшера и товарища старшего лейтенанта, — принялся объяснять Егоров. — Мы с ними встретились два дня назад около какой-то деревни. И с товарищем военфельдшером, и с товарищем старшим лейтенантом.

Кивнув, я попросил старшину продолжать.

— Катков, Серов и Газеев — из автороты. Они к нам на батарею боеприпасы подвозили. Сомин и Уральский — ездовые. Иванов — исполняющий обязанности командира орудия, а Стасов — повар.

По словам Егорова, их полк был разбит на марше. Сначала авиация отметилась, потом и пехота с танками добавила. Куда шел полк, старшина не знал, но двигались они в сторону Днепра. Потом речь зашла об имеющемся вооружении:

— Мало чего мы унесли. Как танки появились, комбат приказал разворачивать орудия, но не успели, орудия подавили танками. Кто успел спастись, разбежались по полю. Их расстреливали из пулеметов. Много там наших во ржи осталось. Раненых нет. «Максим», масксеть и немного продовольствия мы нашли вчера в небольшом брошенном артиллерийском доте, километрах в восьми отсюда, на перекрестке дорог. Очень удобное место и хорошо замаскированное. Немцы, которые непрерывным потоком шли мимо, его даже не заметили.

— Артиллерийском?

— Да, там стоит семидесятишестимиллиметровое орудие и полный погреб боеприпасов. Скважина с водой, продовольствие, под землей подведено электричество. Кубрик на десять человек.

— Почему не заняли дот, а ушли оттуда? — спросил я, на что старшина зло сплюнул:

— Товарищ старший лейтенант не разрешил! Приказал собрать продовольствие и уходить. Я просил остаться, врезать немцам, но он накричал на меня и сказал, что должен вывести людей из окружения целыми. Мне кажется, что он струсил. Ну а вечером, в сумерках нас нашел ваш старшина Васин и привел нас к вам на стоянку.

— Когда Васин вернется, немедленно отправьте его ко мне.

— Слушаюсь, — ответил старшина и, козырнув, направился к своим бойцам.

Проводив его взглядом, я задумался о том, что в любой группе окруженцев может оказаться немецкий диверсант. Швед тому пример. То, что старлей может оказаться подсадной уткой, вероятность есть. При этом, владея памятью Шведа, я знаю немалое количество лиц, проходивших подготовку и переподготовку в подразделениях Абвера. Тут мне пришла в голову мысль, как сдать нашим тех диверсантов, что были со мной.

Вернувшись на поляну, я объявил побудку. Народ, зевая, начал подниматься и приводить себя в порядок. Те, кто успел оправиться, пошли умываться к ближайшему ручью, о котором я не знал. Сходив вместе с бойцами и приведя себя в порядок, я объявил построение. Откуда-то появившийся Косолапов построил людей и, отбив три уставных шага, доложил:

— Товарищ капитан, группа бойцов построена. Двое отсутствуют, стоят на посту.

Я смотрел на этого подтянутого командира и думал: «А здесь вообще русские есть?» В том, что он меня тоже опознал, я не сомневался. Вынырнувший из-за малинника старшина Васин отвлек мое внимание. Махнув рукой, чтоб подошел и доложился, я снова повернулся к Косолапову. Его настоящие фамилию и имя я не знал. Так, сошлись пару раз в спарринге. То, что его нужно валить, было понятно. Похоже, он тоже только сейчас меня опознал — до этого в сумерках не успел рассмотреть, зато наслушался рассказов о моих подвигах. Сейчас он наверняка решил, что так диверсанты себя не ведут и не убивают десятками солдат Вермахта. Поэтому мы, пристально глядя глаза в глаза, отслеживали движения друг друга. Напрягшись, я мысленно пробежал по своему вооружению. Пистолет отпадает — попробуй его из жесткой кобуры достать. Пистолет-пулемет: снять с предохранителя, взвести затвор — и пожалуйста, стреляй, если Косолапов даст на это время. То, что он волчара тертый, было видно по его движениям. У старлея кроме кобуры с табельным ТТ другого вооружения видно не было, но то, что оно есть, я знал точно: должен быть второй пистолет и два ножа, один из которых метательный. Подходивший Васин насторожился и, остановившись, начал пристально нас разглядывать, при этом сдвинув ППД, висящий на плече, так, чтобы ствол оружия смотрел на Косолапова.

В строю началось недоуменное шевеление. Потом под чьей-то ногой громко щелкнул сучок… Косолапов среагировал мгновенно, спиной вперед отпрыгивая в дальний конец поляны и швыряя в меня метательный нож. Мое тело, повинуясь рефлексам Шведа, рванулось в сторону, уходя с траектории броска, и тут же коротко и зло рявкнул автомат старшины-пограничника.

— Всем стоять! — закричал я, поднимаясь с земли. Готовый рассыпаться строй послушно замер. — Что, товарищи красноармейцы, — чувствую, как на лицо выползает кривая усмешка, — вражеских диверсантов никогда не видели? — По растерянным взглядам понимаю: нет, не видели. Не приходилось. Ничего, даст бог, больше и не увидят. — Так вот смотрите внимательно. Таких, как этот, специально подсылают в группы окруженцев для их уничтожения. Так что будьте бдительны!.. Егоров! — подзываю старшину-артиллериста. — Немца раздеть, тщательно обыскать. Особенно внимательно осмотреть все швы, подкладки, подошвы. У него должен быть отличительный знак с опознавательным штампом или кодом. Все, что найдете, покажите мне. Я буду у ручья. Все, старшина, командуй! Васин, Молчунов, Суриков, за мной!