Сын Солнца

— Это человек, имя которого никто не решается произнести, — заметил Амени.

— И не зря, тебе не кажется? Обвинять без доказательств было бы серьезной ошибкой.

— Я люблю, когда ты так говоришь. Ты все больше становишься похожим на Сети.

— Я его сын.

— Шенар тоже. А между тем можно просто поклясться, что он принадлежит к другому роду.

Рамзес нервничал. Почему в момент отъезда в гарем Мэр-Ур Моисея вызвали во дворец? Его друг во время экспедиции не допустил никакой ошибки. Наоборот, рудокопы и воины с похвалой отзывались о работе молодого интенданта и высказывали пожелания, чтобы коллеги брали с него пример. Но клевета и злословие не переставали подстерегать его. Возможно, популярность Моисея задела какого-нибудь высокопоставленного бездаря.

Амени продолжал писать.

— Ты не беспокоишься?

— Беспокоиться? Только не за Моисея. Он твоей породы. Испытания закаливают его вместо того, чтобы сломить.

Этот аргумент не убедил Рамзеса. Характер еврея, определенно, вызвал скорее зависть, чем уважение.

— Вместо того, чтобы терзать себя, почитай лучше последние царские указы, — посоветовал Амени.

Сын Фараона принялся за это, сосредоточившись с огромным трудом. Он раз десять вставал и бродил по террасе.

Незадолго до полудня он увидел, как Моисей выходит из административного здания, куда его вызывали. Рамзес не мог больше ждать, сбежал по лестнице и бросился другу навстречу.

Еврей казался расстроенным.

— Ну, рассказывай!

— Мне предлагают должность старшего мастера на царских стройках.

— Ас гаремом покончено?

— Да, я буду участвовать в строительстве дворцов и храмов, и мне придется переезжать из города в город, чтобы следить за работами главного мастера.

— Ты согласился?

— Разве это не лучше, чем расслабленная жизнь в гареме?

— Так это повышение! Аша в городе, Сетау тоже. Сегодня вечером устроим праздник.

Глава 28

Выпускники Капа провели оживленный вечер: прекрасные танцовщицы, вино, мясо, десерт… — все это было близко к совершенству. Сетау рассказал несколько историй о змеях и поведал о своем способе соблазнять красавиц, спасая их от змей, которых сам подбрасывал им в дом. Это поведение, которое он находил немного безнравственным, позволяло ему обходиться без долгих ухаживаний.

Каждый рассказал о своем будущем: Рамзеса ждала армия, Амени — карьера писца, Аша — дипломата, Моисей займется общественными работами, а Сетау — своими дорогими пресмыкающимися. Как знать, когда они снова увидятся, и будут ли так же счастливы и на взлете сил?

Сетау ушел первым в обществе нубийской танцовщицы, которая весь вечер бросала на него нежные взгляды. Моисей собирался поспать несколько часов перед тем, как отправиться в Карнак, где Сети собирался начать гигантскую стройку. Амени, не привыкший много пить, заснул на мягких подушках. Ночь была благоуханной.

— Странно, — сказал Аша Рамзесу, — город кажется таким спокойным.

— А разве должно быть что-то другое?

— Мои поездки в Азию и Нубию сделали меня умнее. Мы живем в ложной безопасности. Более или менее грозные народы к северу и к югу от нас только и думают о том, как завладеть нашим богатством.

— На севере — хетты, а на юге?

— Ты забыл о нубийцах.

— Но они так давно подчинены нам!

— Я тоже так думал до тех пор, пока не поехал туда и не обследовал все на месте. Языки развязались, и я услышал менее официальные речи, познакомившись с реальной действительностью, а не той, которую нам преподносят при дворе.

— Ты говоришь загадками.

Утонченный и аристократичный, Аша, казалось, не был создан для длительных поездок в негостеприимные края. Однако он оставался в ровном настроении, не повышал голоса и был спокоен при любых испытаниях. Его внутренняя сила и быстрота ума заставали врасплох тех, кто его недооценивал. В это мгновение Рамзес понял, что никогда нельзя пренебрегать мнением, высказанным Аша. Его утонченность была обманчивой. За внешностью светского человека скрывался решительный и уверенный в себе мужчина.

— Ты знаешь, что мы говорили о государственной тайне?

— Это твое фирменное блюдо, — сострил Рамзес.

— В этот раз оно напрямую касается тебя, потому что ты мой друг, и я считаю, что заслуживаешь узнать кое-что на одну ночь раньше Шенара. Завтра он будет среди членов совета, который созывает фараон.

— Ты нарушаешь тайну ради моей выгоды?

— Я не предаю своей страны, потому что убежден, что ты должен сыграть какую-то роль в этом деле.

— Ты можешь говорить яснее?

— По-моему мнению, как и по мнению опытных дипломатов, в одном из номов Нубии готовится восстание. Настоящее восстание, которое может привести к многочисленным жертвам, если египетская армия быстро не вмешается.

Рамзес был потрясен.

— И ты осмеливаешься высказать вслух такую невероятную гипотезу?

— Я изложил ее в письменном виде, подкрепив своими аргументами. Я не пророк, я просто здраво мыслю.

— Нубийский наместник и военачальники обвинят тебя в безумии!

— В этом можно быть уверенным, но фараон и его советники так или иначе прочтут мой доклад.

— Почему они должны согласиться с твоими выводами?

— Потому что они отражают истину. Разве не она руководит нашим владыкой?

— Конечно, но…

— Поверь мне и готовься.

— Готовиться?

— Когда фараон решит подавить восстание, он захочет взять с собой одного их своих сыновей. Это должен быть ты, а не Шенар. Вот тот случай, о котором ты мечтал, чтобы проявить себя настоящим воином.

— А если ты ошибся…

— Об этом не может быть и речи. Будь пораньше в царском дворце.

В крыле дворца, где фараон собрал членов своего совета, царило непривычное оживление. Совет на этот раз состоял из девяти друзей фараона, военачальников и глав нескольких управлений. Обычно фараон ограничивался краткой беседой с визирем и переходил к делам, которые считал наиболее важными. Но на этот раз, был срочно созван расширенный совет.

Рамзес предстал перед помощником визиря и попросил приема у фараона. Ему велели подождать. Так как Сети ненавидел болтовню, Рамзес решил, что обсуждение быстро закончится, но так не произошло. Заседание продолжалось необычно долго. Уже прошло время завтрака, прошел полдень. Должно быть, участники резко разошлись во мнениях, а фараон не хотел произнести последнее слово до тех пор, пока не будет уверен, что выбрал путь истины.

Когда солнце стало уже склоняться к западу, друзья фараона с серьезными лицами вышли из зала совета, за ними военачальники. Через четверть часа помощник визиря вышел за ним.

Его принял не Сети, а Шенар.

— Я желаю видеть фараона.

— Он занят. Что тебе нужно?

— Я вернусь позже.

— Я уполномочен отвечать тебе, Рамзес. Если ты отказываешься говорить со мной, я доложу об этом фараону. Отцу не понравится твое поведение. Ты слишком часто забываешь, что обязан уважать меня.

Эта угроза не произвела на Рамзеса никакого впечатления. Он решил все поставить на карту:

— Мы с тобой братья, ты забыл об этом, Шенар?

— Наше с тобой положение…

— Разве нам заказана дружба и доверие?

Этот аргумент поколебал Шенара. Его тон стал менее резким.

— Нет, конечно, нет. Но ты так вспыльчив, что часто переходишь границу.

— Я следую своему пути, ты — своему. Время иллюзий прошло.

— И… каков твой путь?

— Армия.

Шенар потеребил себя за подбородок.

— Ты сможешь там блеснуть, это правда… Для чего ты хотел видеть фараона?

— Чтобы сражаться рядом с ним в Нубии.

Шенар подпрыгнул на месте.

— Кто тебе рассказал о войне в Нубии?

Рамзес остался невозмутим:

— Я царский писец и старший офицер. Мне не хватает назначения на поле битвы. Предоставь его мне.

Шенар поднялся. Прошел по залу и снова сел.

— Не рассчитывай на это.

— Почему же?

— Это слишком опасно.