Перекрестный огонь

— Если рассматривать это как казнь, то убийца Когуре и трех членов его шайки не обязательно связан с семьями погибших девочек. Это мог быть человек, которого возмутило, что Когуре избежал наказания за содеянное им преступление, и который решил, что этот подонок и его соучастники не имеют права на жизнь. Таким человеком может оказаться кто угодно.

Симидзу вполголоса заметил:

— Тогда это что-то вроде линчевания.

— Вот именно.

— Но ведь не доказано, что девочек убил именно Когуре. Может статься, он и не виновен вовсе. Его же не арестовали и не предъявили официального обвинения, потому что не было прямых улик.

Макихара вздохнул:

— Если это убийство являлось карой, исполнителям наказания не нужны были улики: достаточно было убеждения в том, что именно Когуре убил девочек.

Симидзу показалось, что Макихара вздохнул, потому что не согласен с его точкой зрения.

— Но я точно знаю! — фыркнул он.

— Ну, раз точно, тогда да, — отозвался Макихара.

— Что вы имеете в виду?

— Это я так извиняюсь.

Тикако, посмеиваясь, вмешалась в перепалку:

— Так или иначе, Масаки Когуре был осужден, приговорен и казнен кем-то, кто считал, что именно он стоит за убийствами школьниц. Члены шайки, бывшие с ним в тот момент, были безжалостно казнены вместе с ним. Именно так, по-моему, и можно объяснить это событие, и супруги Сада тоже так считают. Но я еще не все вам рассказала.

— Есть что-то еще? — сердито спросил ее напарник.

— Если это казнь, то палач рано или поздно должен сообщить членам пострадавших семей, что покарал преступников за убийство их дочерей: так сказать, явился карающей десницей правосудия. Сада убеждены в этом.

Короткое молчание ощущалось словно прохладный ветерок. Машина остановилась на красный сигнал светофора, и Симидзу, сняв руки с руля, поскреб в затылке.

— Ну не знаю, как-то это все… — с коротким смешком произнес он. — Похоже на какой-то детективный фильм.

— Не согласен, — возразил Макихара. — Идея вполне здравая. И я бы сказал, что эта казнь была сигналом, адресованным не только родителям девочек. Это выглядит как своего рода послание СМИ: демонстрация не преступления, а наказания.

— Но ничего подобного не было.

— Не было до поры до времени. Однако мы ведь не знаем, что произошло на самом деле. Мы знаем лишь, что Когуре подозревался в том, что был вожаком шайки, убивавшей девочек. Кое-кто из членов этой шайки, тоже принимавших участие в убийствах, жив и здоров до сих пор. Может быть, палач намерен выступить с заявлением, когда разделается со всеми.

— Но разве может человек в одиночку разыскать всех соучастников без поддержки какой-нибудь организации или следственного аппарата?

— Мы и этого не знаем. Может, каратель и принадлежит к какой-нибудь организации или группировке, а вовсе не действует в одиночку.

Атмосфера на переднем сиденье снова начала накаляться, и Тикако поспешила отвлечь внимание спорщиков:

— Симидзу, поверни налево, пожалуйста.

Кунихико поспешно включил сигнал поворота. В бытность свою патрульной на дороге, Тикако за такую манеру езды непременно остановила бы его и влепила предупреждение.

Как только машина вписалась в поток транспорта, Симидзу вновь заговорил:

— Вся эта организация карателей, по-моему, полный бред. Мы ведь полицейские, а не какие-нибудь писатели-сценаристы. Давайте придерживаться фактов.

Макихара снова красноречиво вздохнул.

Тикако перевела его вздох примерно как «Никто и не утверждает, что все эти серийные убийства осуществляются организацией карателей».

Она невольно рассмеялась:

— Разумеется, мы всего лишь выдвигаем версию. Но, по словам Сада, — тут она взглянула на надувшегося напарника и продолжила: — на случай, если она окажется верной, их группа поддержки была бы весьма полезна для сбора данных. Они имеют в виду, что если эти серийные убийства действительно казнь и дело рук некой организации, то представители ее наверняка захотят послать сообщение семьям погибших, и тогда важно, чтобы это сообщение дошло до адресата. Родственники погибших даже хотят сами попросить эту третью силу прислать им такое сообщение.

— Понял, — кивнул Макихара.

— Ну и как они могут сделать такой запрос?

— Через журналы или газеты.

— По-моему, на СМИ нельзя полагаться.

— Да, конечно. У группы есть свой веб-сайт. Конечно, они не собираются напрямую обращаться к этому, согласно их гипотезе, судье-палачу. Они всего лишь собирают сведения об убийствах девочек и приглашают другие пострадавшие семьи присоединиться к ним.

Симидзу явно через силу, но все же кое-как примирился с идеей:

— Значит, мы едем к этим Сада узнавать, нет ли у них чего нового.

Тикако указала на многоэтажный жилой дом, который высился перед ними в ночи:

— Вот этот дом. Я им позвоню. — Она вынула мобильник и набрала номер Сада.

Через два звонка на том конце ответили:

— О, детектив Исидзу! — Это оказалась госпожа Сада. Она была явно взволнована. — Наконец-то! А мы до вас тщетно дозванивались весь вечер.

10

Супруги Сада проживали на одиннадцатом этаже высотного здания, расположенного в сверхсовременном квартале Одайба, с видом на море. Небольшая квартирка, заставленная мебелью, в целом создавала скорее ощущение уюта, чем тесноты.

Семейный алтарь, где покоилась душа их единственного ребенка, занимал центральное место в доме, напротив окна в гостиной.

— Йо-тян, у нас в гостях детектив Исидзу! — Госпожа Сада обратилась к алтарю радостным голосом и зажгла перед ним свечу.

Тикако подошла к алтарю и поглядела на маленькую фотографию девочки в школьной форме. Даже на черно-белом снимке на лице девочки-спортсменки выделялся здоровый загар. Тикако зажгла ароматическую палочку и сложила руки молитвенным жестом.

Оба детектива последовали ее примеру. Макихара долго простоял в молитвенной позе, а потом вопросительно глянул на госпожу Сада:

— Я смотрю, на именной табличке, вопреки буддистскому обычаю, нет посмертного имени.

На табличке стояло только имя «Йоко», данное девочке при рождении.

Госпожа Сада кивнула, не сводя глаз с алтаря:

— Мы решили, что ей будет приятнее, если мы будем по-прежнему называть ее Йоко вместо какого-нибудь неудобопроизносимого посмертного имени.

Они уселись на диван с яркой обивкой, и Тикако представила хозяевам своих коллег. Услышав, что Макихара участвовал в расследовании дела в Аракава-парке, супруги переглянулись.

— Мы общались со многими следователями по этому делу, но, по-моему, с вами раньше не встречались, — заметила госпожа Сада.

— Да, нас в то время частенько навещали сотрудники полиции, — добавил ее муж.

Макихара бросил взгляд на именную табличку Йоко и только потом ответил:

— Верно, тогда члены следственной бригады действительно опрашивали родственников погибших школьниц.

— Собственно говоря, мы поэтому к вам и пришли, — пояснила Тикако. — Но прежде всего хотелось бы послушать вас, ведь вы собирались что-то сообщить. Что случилось?

— Для начала я хочу вам кое-что показать. — Госпожа Сада моментально скрылась в соседней комнате и быстро вернулась с пачкой распечаток в руке. — Мы распечатали все письма электронной почты, полученные после выпуска новостей, где сообщалось об убийстве на фабрике в Таяме.

Тикако приняла у нее из рук пачку листов и бегло просмотрела их. Большинство писем были краткими, не больше десяти строк, но некоторые занимали целую страницу.

— Все члены нашей группы поддержки указывают вместе с именами пользователей свои настоящие имена, но имен тех, кто заходит на наш сайт, мы не знаем. Там около половины анонимов.

Кивая в знак согласия, Тикако оторвалась от чтения:

— Вы обнаружили среди этих писем что-то необычное?

Господин Сада привычным учительским жестом протянул руку:

— Посмотрите на третьей странице, верхнее письмо.