Страница 5 из 9
17 ноября 1917 г. Военно-революционный комитет в г. Пскове арестовал генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта В. Л. Барановского — зятя Керенского — и направил его в Петроград, в Петропавловскую крепость, как противника революции.
Главковерх Н. В. Крыленко при расследовании показывал, что Барановский, пользуясь своим положением в штабе, посылал телеграммы, «в которых он подробно информировал штабы армий и контрреволюционную Ставку Духонина о происходящем, освещая все в определенном (антисоветском) свете».
В. Л. Барановского нужно было изолировать для пресечения его вредной деятельности, и он содержался под стражей около полутора месяцев. 30 декабря 1917 г. комиссар Северного фронта Б. П. Позера направил следственной комиссии такую телеграмму: «В случае отсутствия обвинения против Барановского прошу его освободить на честное слово»[27]. Барановский дал 4 января 1918 г. Петроградской следственной комиссии такую подписку: «Я даю честное слово, что 1) не буду противодействовать советской власти, не буду выступать против нее; 2) явлюсь по первому требованию следственной комиссии. Владимир Львович Барановский». В тот же день его освободили[28].
В октябре 1917 г. (еще до Октябрьского переворота) в Петрограде был сформирован добровольческий 151-й Пятигорский «батальон смерти», составленный преимущественно из студентов и гимназистов. Командовал батальоном прапорщик В. Н. Синебрюхов.
12 декабря 1917 г. несколько солдат явились в полевой штаб Петроградского военного округа и сообщили, что ударники из батальона Синебрюхова вербуют солдат в отряды атамана Каледина, возглавлявшего антисоветские силы на Дону, и производят сбор средств в пользу «батальона смерти».
15 декабря комиссар полевого штаба с нарядом солдат прибыл в кафе Филиппова и задержал там бывшего юнкера, младшего офицера «батальона смерти» 17-летнего Ф. Г. Малахова.
Материалы о задержанном Малахове полевой штаб направил в следственную комиссию революционного трибунала. Через несколько дней Малахова освободили. Он дал такую подписку:
«Я, нижеподписавшийся, обязуюсь под честным словом явиться к петроградскому воинскому начальнику не позже 12 января 1918 г., причем заявляю, что отныне никакой контрреволюционной деятельностью заниматься не буду»[29].
5 января 1918 г. Комитет по борьбе с погромами и ВЧК получили сведения о том, что у прапорщика В. Н. Синебрюхова собираются ударники его батальона. Сотрудники комитета явились на 5-ю Рождественскую, дом 10, и в квартире Синебрюхова арестовали группу ударников. Они признались, что явились к Синебрюхову по его приказу, чтобы участвовать в выступлении «в защиту Учредительного собрания». Хозяина квартиры, прапорщика Синебрюхова, в квартире не оказалось: он скрылся. Вскоре ударники «батальона смерти» были окружены красногвардейцами в помещении курсов Лесгафта, разоружены и распущены.
Когда в Петрограде наступило относительное спокойствие, ВЧК освободила всех арестованных ударников, а дело о них передала в следственную комиссию революционного трибунала. 30 апреля 1918 г. туда явился с повинной и сам В. Н. Синебрюхов. Он показал: «Я принадлежал к организации ударников, которые должны были принять участие в охране Учредительного собрания, когда оно соберется. Вся эта организация находилась в ведении „Союза защиты Учредительного собрания“. Я исполнял ответственную функцию в организации ударников — получал деньги от Анатолия Сомова, вольноопределяющегося, который пригласил меня в эту организацию, для раздачи остальным членам организации ударников. Сомов говорил, что предстоит выступление против большевистской власти и против тех, кто посягает на Учредительное собрание».
Далее Синебрюхов рассказал, что все время после ареста его подчиненных он скрывался вне Петрограда. «За время моих скитаний я пережил очень много, со мной произошел полный душевный перелом, взгляды мои совершенно изменились. Мне 21 год, и взгляды мои еще не сложились прочно и окончательно. Я решил добровольно явиться в Следственную комиссию и предоставить себя в ее распоряжение»[30]. И тогда Следственная комиссия революционного трибунала постановила освободить Синебрюхова, обязав его явиться по первому требованию, и так как у него не было документов, выдать ему по его просьбе удостоверение на право проживания в Петрограде. 15 июня 1918 г. дело о Синебрюхове и членах его отряда было прекращено на основании декрета Совнаркома Петроградской коммуны от 1 мая 1918 г. о смягчении участи лиц, совершивших преступные деяния[31].
Аналогичных примеров мягкой репрессивной деятельности органов советской власти можно привести немало. Такова была тогда общая линия карательной политики советской власти. В телеграмме Народного комиссариата юстиции всем Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов от 31 января 1918 г. указывалось: «Подавление или пресечение активных контрреволюционных выступлений должно войти в русло революционного правопорядка. Политические аресты, обыски и выемки должны производиться только одной Следственной комиссией, состав которой должен публиковаться. Целью ее должно явиться только предание суду революционного трибунала… Пусть возмездие будет быстро и решительно, но пусть оно исходит от революционного суда; пусть никто не посмеет сказать, что на территории Советской республики нет социалистической справедливости. Революция сурова к своим активным врагам и великодушна к поверженным и побежденным»[32].
Начало иностранной военной интервенции и резкая активизация антисоветских политических центров
В конце 1917-го — начале 1918 г. важнейшим жизненным вопросом для Советской Республики был вопрос о мире с Германией. Советское правительство во главе с В. И. Лениным считало необходимым заключить с Германией мирный договор и, получив передышку, использовать ее для укрепления Советского государства. Эта ленинская политика встретила яростное противодействие внутренней и внешней контрреволюции.
Переговоры о мире с Германией начались еще в декабре 1917 г. Свои требования немцы подкрепляли силой. 18 февраля, нарушив условия перемирия, заключенного с Советским правительством 21 декабря 1917 г., они начали наступление, оккупировали значительную часть западных районов страны и создали непосредственную угрозу Петрограду.
Героическое сопротивление защитников советской Власти, в том числе отрядов молодой Красной Армии, заставило немецких генералов согласиться на возобновление мирных переговоров. 3 марта 1918 г. советская делегация подписала в Брест-Литовске мирный договор со странами австро-германского блока — Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией.
Однако страны Антанты пытались сорвать Брест-Литовский договор. 9 марта английский десант занял Мурманский порт, а 18 марта туда вошел французский крейсер «Адмирал Об». 5 апреля во Владивостоке высадились японские и английские войска, а также американские и французские воинские части.
25 мая началось антисоветское выступление чехословацкого корпуса, состоявшего из 50 тысяч военнопленных австро-венгерской армии. Советское правительство разрешило этим войскам по их просьбе отправиться через Владивосток из России. Эшелоны с чехословаками растянулись от Пензы до Владивостока. Державы Антанты спровоцировали чехословаков на антисоветский мятеж. В короткое время чехословацкие войска захватили важные центры Сибири, Урала, Среднего Поволжья и поддержали местные антисоветские силы.
14 июня Советское правительство выразило протест представителям США, Англии и Франции в связи с незаконным пребыванием в советских территориальных водах военных кораблей Антанты. Но интервенция усиливалась с каждым днем.
27
ЦГАОР, ф. 336, оп. 1, д. 65, л. 14.
28
Там же, л. 15.
29
ЦГАОР, ф. 336, оп. 1, д. 227, л. 5.
30
ЦГАОР, ф. 336, оп. 1, д. 296, л. 72.
31
Там же, л. 75.
32
Известия ВЦИК, 1918, 31 января.