Белый меч

Лезвие исчезло, и Нэя, словно вдруг избавившись от гипноза, вспомнила, что надо делать в такой ситуации. Проходили же на курсах личной безопасности!

«Восстановить обшивку! Включить защитное поле. Повысить жесткость структуры», — вообще-то, по инструкции, да и по простой логике вещей надо было сначала активировать защиту, а потом уже заращивать дыру. Но Целительница почему-то не могла смотреть на разрез даже лишней секунды, след от меча внушал ей какой-то иррациональный ужас.

Отверстие исчезло, хотя Нэе показалось, что за миг до восстановления его заслонило нечто темное… В следующее мгновение сработала защита, и эльфийку отшвырнуло от флаера. При этом она кувыркнулась в воздухе, и девушка с ужасом увидела, что у дроу нет ног!

— Внимание, инвазия некросущности! — взвыла тревога. — Рекомендуется катапультирование!

Что? Какой еще сущности, куда инвазия? Впрочем, Нэя знала, что с машиной лучше не спорить, когда она говорит таким голосом. Об опасностях Носфера флаер знал раз в десять больше нее, а о способах борьбы с ними — раз в сто. Она уже хотела дать добро на отстрел пассажиров, но тут в кабине резко потемнело, а шеи девушки коснулось нечто холодное.

— Я не знаю, что такое катапультирование, — прошелестел ей на ухо нежный голос, от которого оцепенели все мышцы. — Но интуиция мне подсказывает, что это из области резких движений, дорогая моя. Поэтому я настойчиво рекомендую ничего такого не делать. Тебя, орк, это тоже касается. Не дергайся лишний раз, и все будет хорошо.

Глаза Болга так полыхнули яростью, что будь они лазерами, нападавший сгорел бы на месте.

— Прячешься за женскую спину, кровосос?! — прорычал он. — Боишься разобраться лично, как воин с воином? — только тренировка, полученная в лагере Чистых, позволяла ему не сорваться в боевой транс, не разрубить на части любимую вместе с ненавистным мертвецом.

— Как раз наоборот, — любезно улыбнулся ему пришелец. — Целительница нужна мне живой, к тому же я не люблю убивать безоружных. Поэтому все, что угрожает этой прекрасной леди — несколько минут здорового сна. А вот тебя, краснорожий, я с удовольствием выпью. Или разорву на части, как предпочтет дама. И не надо на меня так смотреть, я отлично знаю, на что способны ваши берсерки, доводилось иметь дело. Но тебе нужно место для размаха, разбега или уклонения. Меня же не сковывают ограничения живой плоти, я могу бить в полную силу из любого положения, не говоря уж об изменении формы тела для оптимального маневра в тесноте. Не говоря уж о гипнозе, который тебя не подчинит, но вполне может отвлечь на доли секунды. Поверишь мне на слово или рискнешь проверить на практике? На первый раз я тебя не убью, но больно будет.

— Какого драка тебе нужно? — услышав, что Нэе непосредственная опасность сейчас не угрожает, орк немного расслабился — ровно настолько, чтобы говорить вменяемо, не опасаясь бешенства. Вампиру он, конечно, не верил, но сейчас тому вроде не было смысла лгать.

— О нет, драков мне не нужно. Нужно мне, чтобы вы опустили свою летучую машину на берег и открыли ее. Это пока. А там мы сможем поговорить нормально.

Нэя наконец обрела дар речи.

— Хорошо, я так и сделаю. Не трогай ни Болга, ни меня. Думаю, мы сможем договориться.

— Искренне на это надеюсь, — ухмыльнулся вампир.

Первыми появились головы. Летящие по воздуху красивые женские головы, со шлейфами развевающихся волос. Их лица жизнерадостно улыбались пораженным эльфам, а из-под кожи пробивалось призрачное сияние.

Впрочем, бойцов Паучьей Гильдии было сложно смутить незнакомым проявлением нежити. Если они и замерли на миг, то не от удивления или страха — скорее, из эстетического восторга. Этот вид монстров был определенно красив. И если стрела слегка дрогнула на тетиве того или иного стрелка, то лишь от сомнения — смогут ли эти существа упокоиться столь же эстетично, как сейчас летят? Или начнут, погибая, орать и корчить гримасы? Дроу не признавали такого понятия, как милосердие, но они были художниками насилия, а не мясниками. И сейчас они заколебались, не уверенные, что смогут с первого раза чисто и зрелищно прикончить нового врага.

Но потом кто-то сообразил, что любуясь на летящие головы, они рискуют упустить главную цель — Судию. Его поимка, страдание и смерть определенно станут величайшим шедевром эпохи, если никто не допустит ошибок в своей партии. Так что нечего размениваться на мелочи. И первая стрела беззвучно прорезала сумрак, вонзившись в глаз передней голове.

Не было ни крови, ни крика боли, ни падения. Вместо этого голова столь же беззвучно исчезла, испарившись в ослепительной вспышке. Ослепительной как по красоте, так и по чисто физическому воздействию на сетчатку.

Световая граната, используемая на Земле, выводит человека из строя где-то на полминуты. Сверхчувствительным глазам дроу, привыкшим к вечной тьме родных пещер, досталось гораздо сильнее. Двое или трое вообще потеряли сознание от сенсорного шока. Прочие ослепли всерьез и надолго — от десяти минут до получаса, в зависимости от расстояния до вспышки. Но и тогда с их губ слетели стоны не боли, а восхищения: неизвестный противник с удивительным изяществом и коварством сумел обратить силы темных эльфов против них самих. С таким схлестнуться — одно удовольствие.

Около десятка бойцов скользнуло вперед, и начало плести защиту, ориентируясь на слух и магическое восприятие. В то же время остальные под их прикрытием быстро надевали темные очки, пока маги накладывали исцеляющие заклинания. Спустя примерно десять секунд отряд был снова полностью готов к бою.

И вовремя! Уцелевшие головы ринулись в ближний бой, взрываясь уже не светом, а пламенем. Те, кого подбить не удавалось, прилипали губами к телам жертв, высасывая энергию в смертельном леденящем поцелуе. Одного прикосновения хватало, чтобы парализовать эльфа, даже знаменитый магический иммунитет дроу не помогал. Энергия вытекала из обрубков шей в виде нитей призрачного сияния, собираясь в светящиеся пузыри. Как только пузырь достигал нужного размера, он лопался, выпуская на свободу новую голову — таким путем нападающие восполняли потери.

Воины Паука так стремительно размножаться не умели, зато они быстро учились. На выработку новой тактики им понадобилось не больше минуты боя и десятка жизней. Работали тройками. Один отвлекал на себя сразу несколько голов, второй прижимал их к земле броском паутины, третий добивал заклинаниями или стрелами. Потом обычно роли менялись — смотря по ситуации. Постепенно голов становилось все меньше.

Но когда уже начало казаться, что молчаливое сражение переломилось в пользу охотников, следом за головами появились их хозяйки.

— Рокуро-куби! — прошептал один из разведчиков.

Да, несомненно, это были они — женщины с отделяющимися головами, нежить, некогда обитавшая на Внутреннем Кольце. Кое-кого из них и сейчас можно встретить в свите некоторых высокородных леди, обычно они влачат жалкое существование, не способные похвастаться никакими особыми магическими дарами или естественными способностями. Но эти… Эти всадницы отличались от знакомых эльфам рокуро-куби так же, как тысячелетний вампир отличается от вчера укушенного. Это были прекрасные и жутковатые небесные наездницы, в которых чувствовалась первобытная сила и быстрота, помноженная на превосходную выучку. Призрачные скакуны с горящими пастями и глазами, с гривой из ветра, со шкурой из чистой ночной тьмы, выдавали их принадлежность к Дикой Охоте — безумной свите Белого Судии. Они налетели, как ураган, и это была отнюдь не метафора — темные силуэты коней сливались краями друг с другом, образуя сплошную волну мрака, которая валила с ног, вбивала в землю. А там уже упавших либо догрызала огненная пасть, либо добивал призрачный клинок — в зависимости от того, что оказывалось ближе.

Впрочем, сабли из мифрила эту тьму рассекали. Как и молнии, пущенные магами. Так что дюжине эльфов удалось пережить первую атаку, и даже ударить в ответ, поразив двух Всадниц из девяти. Следует отдать загонщикам должное — никто из них ни на миг не подумал о побеге, хотя была возможность добраться до спрятанных гравесов. Последние мгновения своей жизни они потратили, чтобы нанести врагу максимальный возможный ущерб. Также это дало время младшему из них выйти на связь с Гильдией и доложить о провале миссии.