Королевский казначей

– Моя милая невестка, – небрежно заметил д'Арлей, – действительно очень красивая женщина.

– Мне известно, что вы о ней хорошего мнения. Сир д 'Арлей, вы не женаты?

– Нет.

– И у меня тоже нет жены. – Бургундец резко захохотал. – Но у нас, видимо, для этого были различные причины.

Д'Арлей почувствовал отвращение к этому человеку и подумал: «В каждом слове этого верзилы чувствуется высокомерие, да и хорошими манерами он не отличается».

Де Лалэн торжественно поднимал кубок вровень с глазами после каждого глотка, как будто отмечал какое-то важное событие. Де Лалэн старался аккуратно пользоваться ложкой и ножом. Он торжественно, почти театрально разводил руки в стороны, прежде чем начинал произносить свои монологи.

– Как я уже говорил прежде, во Франции нет рыцарей, которые не побоялись бы встретиться со мной. – Де Лалэн возвращался к своей излюбленной теме. – Мне придется отправляться в Шотландию, Англию или, может, даже в Италию, чтобы там найти достойных противников.

– Рыцари Франции, – заметил д'Арлей, – не принимают ваших вызовов по приказу короля.

Жак де Лалэн фыркнул.

– Храбрые игрушечные рыцари очень рады тому, что могут спрятаться за королевским указом.

Д’Арлей понял, что у него уже нет сил терпеть этого наглого хвастуна. Но он постарался ничем себя не выдать.

– Король пытается предупредить дуэли, потому что в случае возобновления войны ему понадобится каждый храбрый рыцарь. – Д'Арлей поставил кубок на стол и взглянул на верзилу. – Может, лучше сражаться вместе с рыцарями Франции, чем против них? Конечно, вы – бургундец, и, возможно, ваш герцог не станет принимать участия в военной кампании. Но англичане – сильные и хитрые противники, и нам, повторяю, понадобится каждый отважный воин. Если Жак де Лалэн станет сражаться под французскими королевскими лилиями, он подаст пример храбрости другим воинам.

Бургундец осторожно раздавил горошек перца, насыпал его в кубок и приказал слуге налить вина. Он сделал глубокий глоток, затем ответил:

– Я не собираюсь сражаться во французской армии.

В комнате наступила тишина. Первым заговорил д’Арлей:

– Вы меня поражаете.

– Меня не волнуют ваши чувства! Но если вам интересно знать причину, я могу ее объяснить.

– Я попытаюсь понять ваши доводы, – заметил д'Арлей. Странствующий рыцарь поправил горностаевую накидку.

Огонь в очаге умирал, и в комнате стало прохладно. Де Лалэн сделал знак слуге покинуть комнату.

– Мне не нравится использование пушек, – сказал де Лалэн. – До меня дошли слухи, что вы собираетесь использовать трубки, которые изрыгают огонь. Они называются бомбарды. Очень жаль, что война перестанет быть честной встречей между храбрыми рыцарями, где всемогущий Бог выступает в роли арбитра. – Он взглянул бледно-голубыми невыразительными глазами на гостя. – Я не стану сражаться ради страны, которая собирается использовать черную магию.

– Бомбарды станут нашим ответом на магию английских больших луков, – спокойно сказал д'Арлей.

Бургундец не пожелал слушать подобные доводы.

– Должен вам признаться, что с симпатией отношусь к Франции. Англичане слишком долго задержались на этой стороне Ла-Манша, и давно пора выбросить этих завоевателей из Франции на их ужасный дикий остров. Но я вам клянусь, – громко, хриплым голосом крикнул де Лалэн, – я предпочитаю, чтобы вы проиграли все сражения, чем выиграли их другими средствами, кроме сил французского рыцарства!

Д'Арлей пошевелился в кресле.

– Мы не сможем выгнать англичан из Нормандии, если станем проигрывать сражения.

– Господин д’Арлей, вы человек благородного происхождения, и мне не стоит вам объяснять, что именно я имею в виду.

– Результат сражения – это не самое главное. Гораздо важнее то, как ведется бой. Я твердо верю, как должны верить все рыцари, что Бог дарует победу той стороне, которая сражается храбро и в соответствии с Кодексом рыцарства!

Д’Арлею становилось все труднее сдерживаться.

– Именно такой образ мышления и стоил Франции столетия поражений и страданий.

– Я довольно известный бомбардир, – вмешался в разговор Прежан. Он заговорил в первый раз за время ужина. Я могу вам сказать, сэр рыцарь, что пушки быстро и без особого труда расчистят путь к Ла-Маншу.

Жак де Лалэн даже не взглянул на шотландца.

– Вы не являетесь рыцарем, кроме того, мое гостеприимство не позволяет вам принимать участие в разговоре.

Де Лалэн обратился к д'Арлею:

– Я не собираюсь с вами спорить о принципах благородного ведения войны. – Де Лалэн нахмурился и покрутил в руках кубок, как бы решая, продолжить разговор или остановиться. – Я специально пригласил вас ко мне на ужин сегодня. Ваш брат сказал, что вы каким-то образом связаны с жадным купцом, который, кажется, околдовал вашего короля. Мне также известно, что этот Жак Кер настаивает на использовании бомбард. Я хочу, чтобы вы сделали для меня кое-что и передали Жаку Лисице следующее послание. – Он отставил кубок и неохотно продолжал: – У меня есть кузен, Алан де Керсэ. Он дал клятву рыцарства, и вообще он вполне приличный парень, хотя не очень силен физически и не может выигрывать поединки. Я хотел взять его с собой в Шотландию или в те страны, куда я отправлюсь. – Де Лалэн остановился и нахмурился. – Вы не поверите тому, что я вам сейчас скажу. Алан отказался ехать со мной! Глупец решил стать бомбардиром. Я пытался доказать ему абсурдность этой идеи. Я даже ему угрожал. Он стоит на своем. Я прошу, скажите Жаку Керу, чтобы он не принимал Алана. Он должен мне помочь спасти парня от стыда и позора.

– В этом нет никакого позора, – возразил д'Арлей. Он смотрел прямо перед собой. – Если мы выиграем войну, то только благодаря использованию пушек и бомбард, которые вы так презираете. Ваш кузен будет хорошо служить в этих войсках.

– Я пытался принять во внимание молодость Алана и не судить его слишком строго. Он должен находиться рядом со мной. Обслуживать пушки могут только простолюдины типа кузнецов, ну или еще кто-нибудь в этом роде.

– Я тоже собираюсь служить под командованием Жана Бюро, – сказал д’Арлей.

Бургундец откинулся в кресле и захохотал.

– Теперь я понимаю, что ошибался, думая, что вы захотите мне помочь. Вы мне сразу не понравились, господин д'Арлей. Мне следовало понять, что человек, имеющий дело с Жаком Лисицей, не может обладать качествами рыцаря. Что ж, мне придется самому отправиться к Жаку Керу. Или, может, лучше сразу пойти к королю. Я стану требовать, чтобы мальчишку отослали домой. – Лицо бургундца побледнело от злости. – Должен вам сказать, господин д’Арлей, что мне симпатичен парнишка, но я предпочитаю его видеть мертвым даже от моей собственной руки, чем среди простолюдинов… и людей благородного происхождения, забывших смысл слова «честь».

– Король вам ничем не поможет.

– Я уверен, – заявил бургундец, – король Франции дважды подумает, прежде чем откажет мне. Я – Жак де Лалэн, величайший рыцарь во всем христианском мире! Нельзя не обращать внимания на мои пожелания!

Д'Арлей больше не мог сдерживаться.

– Вы – Жак де Лалэн, величайший рыцарь во всем христианском мире, – воскликнул он, – это правда! Но вы также – слепой глупец! Обязанность любого патриота – не мешать победе нашей страны! А вы проповедуете никому не нужные правила рыцарства!

Жак де Лалэн с грохотом отбросил кресло и медленно поднялся на ноги. Он опустил сильные руки на край стола и уставился на д’Арлея хищным взглядом.

– Робин де Бюрей, сир д’Арлей, вы меня страшно оскорбили. Конечно, вы не стоящий меня противник, но вы должны ответить за свои слова только одним способом. Я требую сатисфакции!

– Я принимаю ваш вызов!

Бургундец удивленно взглянул на него, словно ждал, что д’Арлей станет вилять и попытается как-то оправдаться. Д 'Арлей поднялся с кресла. Первая волна гнева покинула его, и он понимал, что находится в опасности. «У меня нет шансов выстоять против этого мясника, – думал он. – Он разнесет меня на мельчайшие кусочки!»