Невеста

…свежий лисий след вьется по краю поля.

…падаль в канаве.

— Райгрэ, — Крайт привстал на стременах. — В город не надо. Нам надо к лесу… Скорее. Нет, там не… не знаю, но если мы не успеем, будет плохо.

Лицо Аргейма дернулось: Крайт его раздражал откровенной своей слабостью, отсутствием надлежащего почтения к вожаку и вместе с тем пониманием, что без этого бесполезного в бою щенка, не обойтись. О да, он предпочел бы, чтобы жилы наградили ценным даром кого-нибудь более достойного.

Виттар потряс головой, избавляясь от привычной слабости. Арка сети была стабильна, вот только свободной силы остались крохи.

А Крайт развернув лошадку, уже несся к лесу. Он почти распластался на конской шее, знай, подстегивал животное.

— Шею свернет когда-нибудь, — заметил Аргейм.

— За ним.

Выпороть щенка. Вернуться домой и выпороть. За беспечность. За наивность. За порывы прекрасные, которые всем дорого обойтись могут. И плевать, что Крайт войну видел лишь издали, что никогда вот так, с разбегу, не вылетал на волчьи ямы, на копья, на землю, пропитанную черным маслом, что вспыхивает от одной искры. И стена холодного чужого огня летит, сметая всех.

От нее не защитит и живое железо.

Он, конечно, слышал истории о разрыв-цветах, которые распускаются над полем, окрашивая небо в лиловый цвет безумия. О водяных окнах, что вдруг раскрываются на твердой и вроде бы надежной земле. О болотной тлени с вечным ее голодом.

Это все было, но… отдельно от Крайта.

Полоса малинника остановила беглеца. И Крайт, резко подняв лошадку на дыбы — да что с ним творится-то? — вертел головой.

— Здесь… скоро… туда надо… надо туда…

— Стоять! — рявкнул Виттар.

Не услышал или сделал вид, что не слышит, ринулся в черноту леса. И Виттар, мысленно пообещав себе, что лично за вожжи возьмется, направился следом.

Буковый лес. Немертвый.

Огромные деревья поднимаются к небу и, сплетаясь ветвями, держат друг друга. Их кора красна, и кажется, что буки освежевали. Широкие листья, что черепица, и под покровом буков темно. Редкие лучи света пронизывают темноту, словно стрелы, чтобы увязнуть в листве.

И лошади замедляют шаг.

Запахи размыты: лес не желает помогать чужакам. И след Крайта тает…

Люди Аргейма, не дожидаясь приказа, надевали броню.

Шелестели листья под ногами лошадей. Шелестели листья над головой. Шелестели крылья птицы, что скользила в плотной вязи ветвей. Виттар видел ее тень, но сколь ни силился, не мог разглядеть саму птицу. В лесах альвов случалось и не такое…

Крайт, бестолковый щенок, во что ты ввязался?

— Стой, — Виттар спешился и, стащив куртку, бросил на седло. — Ждать. Занять оборону. Подготовить отход.

Предчувствие было мерзким, а после Раббарна, который в одночасье перестал существовать, когда водяной табун смел плотину, Виттар был склонен доверять своим предчувствием.

— Вы собираетесь…

Перекинуться.

От одежды Виттар избавлялся так быстро, как мог, стараясь не отвлекаться на птицу, подобравшуюся чересчур близко. Чудилось — вот-вот соскользнет с ветки, норовя когтями да по глазам ударить.

Живое железо рвануло, чувствуя свободу. Волна знакомого жара прокатилась по телу, изменяя. Колыхнулась, рискуя осыпаться, сеть, но Виттар удержал-таки.

А возвращаться придется на четырех ногах, второго переворота сеть не выдержит.

И мир поплыл. Запахи. Звуки.

Сзади — свои. По листьям синей нитью след вьется. И лес молчит, наблюдая за железным псом. Сложнее всего — удержать разум, но у Виттара получается. Он осаживает первый порыв, заставляя себя ступать осторожно. И внезапное прикосновение ветра заставляет замереть.

Любопытство?

Лес не видел таких животных? Он трогает зубы, ощупывает стальные иглы брони, осторожно касается спинных шипов, и тут же ластится, пытаясь пробраться под металл доспеха, поражаясь тому, что неживое способно стать живым.

У всех свои секреты.

Лапы проваливаются в вязи корней, мха и гнили. Это тело тяжелое и в чем-то менее удобное, но все же в нем — безопасней. И шаг переходит в бег…

Виттар выбрался на поляну вовремя.

Лошадь издыхала, хотя еще пыталась встать, но падала, оскальзываясь на мокрых листьях, ломая тростинки стрел. Ее не спешили добить, имелась добыча и куда интересней: на другом краю хрипели псы, пытаясь добраться до того, кто прижимался к темному древесному стволу.

Между ним и псами стоял Крайт.

Перекинулся и топорщил редкие иглы вдоль позвоночника, пытаясь выглядеть более грозным, чем был. Рычал. Клацал зубами, привставал на задние лапы. И псы верили, норовили отползти, но люди гнали их вперед. Двуногих охотников четверо. Трое — точно люди. От четвертого тянет характерной прозеленью, и запах этот вызывает в груди глухое клокотание. Благо, звук тонет среди прочих.

Серый альенский волкодав все же решается, он заходит сбоку и нападает, норовя ударить Крайта грудью в плечо. Клацают клыки. И песий рык переходит в скулеж.

Свежая кровь льется под корни старого бука. И тот пьет жадно, не оставляя на листьях ни капли. А псы отступают, и охотникам это не по нраву. Высокий парень в зеленой куртке пинает бурого кобеля, пытаясь придать ему храбрости.

— Ату его!

— Погоди, — в руках его спутника, того, который пахнет альвами, появляется лук.

Охотник не собирался Крайта убивать — кровь пустить, показать псам, что грозный враг их не так и грозен. И стрелять не спешит, стрелу накладывает так, чтобы Крайт видел. Водит влево-вправо, заставляя мальчишку метаться в тщетной попытке уйти из-под прицела.

— Никогда не надо спешить… — альву нравится чужая беспомощность. — Сейчас подойдут остальные…

Стрела слетела с тетивы, взрезав доспех на предплечье Крайта.

— …все они грозные издали…

Альв достал вторую, с белым нарядным оперением и треугольным наконечником, кромка которого остра.

— А если ближе подойти, то… ошибка природы.

Виттар согласился. Ошибка. И за эту ошибку Крайт еще заплатит, но позже, когда домой вернется. Щенок, наконец, ощутил присутствие старшего и распластался на земле. Правда, охотники истолковали его поведение по-своему.

— Видишь…

Договорить Виттар не позволил — прыгнул. Кого-то сбил, повернулся, придавливая, с удовольствием ощущая, как хрустят под его весом кости. И тут же, наступив лапой на что-то мягкое, податливое, рванул. Когти выпустил, пробивая насквозь и тело, и бесполезный человеческий доспех. От воя заложило уши, а сквозь медный запах крови пробрался тот, другой, раздражающий, который травянистый, который врага. Завизжали, шалея, лошади, кажется, сорвались, исчезнув в сумраке… животные умнее людей.

Белоперая стрела скользнула по чешуе с мерзким скрежещущим звуком. Вторая попыталась пробить лобную пластину, но отскочила… Виттар позволил выстрелить в третий раз… почему нет? Альв ведь уверен в собственных силах.

Или уверенность закончилась?

Отступает шаг за шагом, не отводя взгляда, и новая стрела уже дрожит на тетиве.

Страшно?

Виттар для разнообразия стрелу поймал, пережевал и выплюнул. Высший — это не мальчишка-вымесок, который только и умеет, что грозно рычать.

— Давай просто разойдемся? — предложил альв, роняя лук. И к мечу не потянулся, понимая, что бесполезно. — Признаю, что был не прав…

Он поднял руки и опустился на колени.

— Война окончена… и за меня заплатят выкуп.

Будь он человеком, Виттар согласился бы: к чему бессмысленные смерти. Но полновесным человеком этот узколицый, зеленоглазый не был…

К альвам — счет особый.

И понял же. Попытался подняться, но не успел. Даже если бы успел, далеко не ушел бы, хотя, конечно, когда бегут — веселее, больше похоже на охоту. Альв вытянул руки в тщетной надежде оттолкнуть железную пасть. И рук лишился. Сухо ломались кости. И рот наполнялся солоноватой кровью, вкус которой дурманил. И Виттар, с легкостью подкинув тело, поймал его, сдавил, круша ребра, снова подбросил…