Страница 17 из 34
От дороги что-то орали, яростно махали фонариком – требовали ехать. Женька вспрыгнул на колесо, чуть не поскользнулся. Наставница заботливо пихнула пониже спины:
– Веселее, комвзвода.
Сзади бежал, грозил и матерился полковник. Машины поспешно тронулись. Первой шла открытая полуторка под командой агентов «К», затем крытый тентом «ЗИС». Замыкал колонну танк. Катрин свесилась к водителю, что-то выясняла. Женька с ужасом оглянулся на личный состав – восемь человек. Похоже, кто-то успел нырнуть в темноту. Черт, у двоих даже винтовок нет.
– Наш водила дорогу знает. Тут до переезда рукой подать, – с удовлетворением пробормотала Катрин.
– А дальше что? – с ужасом прошептал Женька. – У нас ни патронов, ни пулемета.
– Ты что, укрепрайон изображать вздумал? Какой еще пулемет? Отъедем и свернем к городу тихо и организованно. Хорош шептаться – боевой дух подрываем. – Катрин обернулась к нежданным подчиненным: – Бойцы, докладываем, что у кого с материальной частью и патронами…
Медленно катили сквозь темноту. Впереди непрерывно урчала канонада, низкие тучи озаряли зарницы. Грузовик тащился туда – к смертельному гулу. Слева проплывали смутно различимые низкие строения, фруктовые деревья, замершие среди пятен снега. Внезапно Женьке показалось, что он смотрит в бездну. Нет, просто овраг.
Катрин разговаривала с бойцами. Женька почти не слушал, но отчего-то становилось легче. Есть кто-то, кто все знает, кто готов к любому повороту событий, кто видал и не такое. Странно, что бойцы, которые знают Мезину каких-то десять минут, уже с готовностью обсуждают план действий, почти забыв, что говорят с девчонкой, которая моложе почти всех сидящих в кузове. Нет, что-то в сержантше колдовское есть. Наорет, выматерит, по почкам заденет, и уже своя. А ведь на первый взгляд действительно б… лощеная. Интересный она человек.
Машина резко остановилась, и Женька приложился затылком к стенке кабины. Хорошо шапка плотная.
Впереди был переезд. Сваленные по обе стороны от рельсов, темнели остовы сгоревших машин. Когда-то здесь крепко разбомбило чью-то колонну.
– Товарищ младший лейтенант и ты, Степан, – за мной, – распорядилась Катрин. – Остальные высаживаются, машины вот на ту сторону – под склон. Бронетехнике передайте – пусть ждет результатов разведки.
Женька рысил за наставницей, придерживая за спиной драгоценный вещмешок. Взбирались по порядком обледеневшей дороге. Высокий боец с карабином в руках с опаской поглядывал на левый крутой и лесистый откос.
– Ты, Степа, не сомневайся, – был бы там кто, уже бы по машинам врезал, – успокоила Катрин.
– Так я тож самое думаю. Но после госпиталя еще не втянулся, кишка играет, – прошептал боец.
Вскарабкались наверх. Дорога плавно поворачивала, с обеих сторон ее обступал лесок.
– Вон там – развилка, – показал Степан, тыча во тьму стволом карабина. – Вывернем прямо вдоль путей. Потом переезд к Бабаям будет. Дальше прямо в Липовую Рощу въехать можно. Потом мост и, можно сказать, уже в городе.
– Ясненько, – Катрин поправила шапку. – Осматриваемся и принимаем решение.
– На Липовую? – с надеждой спросил боец.
– Степан, ты не забегай впереди паровоза. Нужно оглядеться – возможно, позиция здесь вовсе и не пригодна для создания оборонительного взводного рубежа.
– Ясное дело, не пригодна, – откровенно обрадовался боец. – Что тут с десятью винтовками делать?
– Ты про свою карманную артиллерию забыл. Иди глянь, что впереди, – сердито сказала Катрин. – А то напоремся, не ровен час.
– Сделаю, – боец оправил телогрейку. – Вы тут пока решение примите.
Он осторожно зашагал по дороге, обходя блестящий ледок луж.
– Решение, решение… – проворчала Катрин. – Сваливать нужно, это даже дураку понятно.
– А приказ? Слушай, тот полковник, он что, с ума сошел? Куда он нас послал? – нервно зашептал Женька. – Это же убийство бессмысленное. Может, он диверсант? Власовец какой-то?
– Ну, диверсант – это вряд ли. Определенный смысл в его действиях есть. Немцы по Полтавскому шоссе уже далеко продвинулись. Перережут Мерефянское – наши к городу уже не отойдут. Так что беспокоиться есть о чем. Другое дело, что такую гвардию, как мы с тобой, даже усиленную жестянкой символической, в заслон ставить нехорошо. Немцев мы, бесспорно, задержим. На минуту или две. Писарь похоронки на наших бойцов дольше будет выписывать. Так что возьмем грех на душу, приказ проигнорируем и уведем воинство в город. Хотя… – Катрин умолкла на полуслове.
По дороге, хрустя льдом на лужах, бежал боец:
– Немцы! Не слышите, что ли?!
Доносился едва слышимый, но явно приближающийся треск мотоциклетных двигателей.
– Твою мать!…
Как слетели вниз, Женька не помнил. Испуганно замерли люди, топтавшиеся у машин.
– Залечь вдоль склона! Огонь только по команде! – на ходу рявкнула Катрин. Пронеслась через разбитый настил переезда, вспрыгнула на броню «Т-60»:
– Борис, с дороги сползи. Немцы!
Танкист что-то ответил, но девушка уже слетела с брони, кинулась обратно. Люди у машин заметались: кто-то падал на землю, кто-то бросился вверх по склону или к ближайшим зарослям. Женька бестолково топтался на дороге, не зная, что делать. Катрин рванула за рукав:
– Давай к ним! Как фрицы до переезда проскочат, командуй «огонь»! Да не спи, чучело.
Женька, пригибаясь и волоча мешок, бросился к кустам правее «своих» грузовиков. За спиной кратко взревел «Т-60», заползая за остов сгоревшей машины. Где-то там осталась Катрин и всезнающий Степан.
Женька упал рядом с каким-то бойцом:
– Огонь по моей команде!
– Ясен пень, лейтенант. Ты жопу-то спрячь.
Краем глаза Женька видел, как к деревьям поползли еще двое.
– Куда они?!
– До ветру. Брось, лейтенант. От них сейчас толку как от козла молока. Потом дураков под трибунал отдашь…
Надвигался звук моторов.
Женька принялся расстегивать кобуру. «ТТ» не хотел вылезать, ногти царапали рукоять.
– В первый раз? – понимающе пробормотал сержант с облупленными треугольниками в петлицах. – Главное, не вскакивай.
Женька хотел что-то сказать, но из горла слова не лезли. Машинально отодвинул в ямку вещмешок.
Мотоциклы трещали наверху, чуть ли не над самой головой. Кажется, встали. Рассматривали спуск и переезд, захламленный горелым металлоломом. Тянулась, тянулась невыносимая пауза.
Катька где?! Ведь нет ее! Нет!!! Бросили!
Ужаснуться Женька не успел. Два мотоцикла с колясками покатились вниз – было видно, как цепляется за люльку, опасаясь выпасть, пулеметчик. Следом показался броневичок – кургузый, похожий на нелепую легковушку, выкрашенную белой краской. Притормаживая на скользком спуске, катился по тускло блестящей колее. На крыше башенки растопыренными сетчатыми «ушами» раскачивались створки распахнутого люка, выглядывала голова в каске. Мотоциклисты уже въехали на настил. Что-то крикнул немец, едущий сзади…
Опоздали!
– Огонь! – сипло выкрикнул Женька.
Кажется, стрелять стали чуть раньше.
Женька прицелился в медленно едущий броневик, нажал спуск. Сообразил, что стрелять из пистолета по броне бессмысленно, торопливо прицелился в мотоцикл…
Черт, взвести же оружие нужно!
Вокруг стреляли; не сказать что густо, но дружно трещали винтовки. Рядом с Женькой стрелял, с силой дергая затвор и матерясь, сержант. Тарахтел единственный оказавшийся в «сводном взводе» «ППШ».
Передний мотоцикл опрокинулся набок. Второй начал разворачиваться, неуклюже переваливаясь на раздробленном настиле переезда. Броневик тоже начал поворачивать, повел жалами спаренной пушечки и пулемета. Над головой залегших бойцов пронеслись свинцовые строки, проредили кусты терна.
За броневиком мелькнула фигура – должно быть, немцы пытались высадиться.
Женькин «ТТ» наконец выпалил куда-то в сторону мотоцикла. Собственно, надо было целиться левее – туда отползал немец, пытающийся укрыться за остовом разбомбленной машины.