Страница 21 из 70
Всю следующую неделю они трудились, как пчелки, и хотя Оливия радовалась, что больше не придется работать в этой унылой подвальной комнате, ей было жалко расставаться с Дебби. Однако Оливия храбрилась. Когда в последний раз она получила конверт с зарплатой, то уверила девушку, что уже присмотрела себе несколько приличных мест, и отправилась домой. Автобус, как обычно, был переполнен. Оливия стояла, не замечая, что ей отдавили ногу, что пожилая дама с острыми локтями все время толкает ее под ребра. Оливии было жаль, что она не повидала того милого человека, который был с ними так приветлив. Сейчас он, конечно, уже в своей Голландии и совсем о нас забыл, думала Оливия.
После ужина она сказала матери и бабушке о том, что потеряла работу. Мать сразу же стала горячо утешать ее:
— Ты найдешь что-нибудь получше, а мы пока вполне справимся…
От бабушки не приходилось ждать утешения.
— А чего ты ждала? Ты же ничего не умеешь. Впрочем, девушки вообще не должны ходить на работу. Люди нашего круга… — Миссис Фицгиббон, по мужу связанная с престарелым баронетом и его семьей, где на нее не обращали никакого внимания, всячески подчеркивала свое особое положение. Она продолжала: — Все равно ты должна сразу же найти работу. Я не собираюсь жить в нищете. Видит Бог, я принесла великую жертву, чтобы вы обе имели дом и уют. — Она уставилась на внучку глазками-бусинками. — Послушай, Оливия, может, твой молодой человек хоть теперь женится на тебе?
— Может быть, — легко ответила Оливия, про себя подумав, что, может, и нет. Уже три недели от Родни ничего не слышно… К тому же в последнюю встречу он говорил, что присмотрел новую машину. В голове у Оливии пронеслась гадкая мысль, что автомобиль для Родни гораздо важнее, чем она… Родни никогда не сгорал от любви, и Оливия объясняла это тем, что они давно знакомы и его чувства слегка потускнели. Может, и хорошо, что они несколько недель не виделись: он взглянет на нее новыми глазами и предложит пожениться. Чего еще никогда не делал, хотя они понимали друг друга без слов. Все равно сейчас не время об этом беспокоиться. Первое, о чем надо подумать, — это работа.
Оливии дали хорошую рекомендацию, но, похоже, умение расставлять папки не очень-то требовалось. Каждый день Оливия выходила из дома, вооруженная вырезками из газет с предложениями подходящей работы, но ей не везло: она не представляла, как обращаться с компьютером, не умела пользоваться устройством для электронной обработки текста, и кассовый аппарат был для нее непонятной «машиной». Неделя подходила к концу, когда позвонил Родни. Голос его звучал — Оливия подыскивала слово — возбужденно, и ей было интересно, почему. Он сказал:
— Я хочу с тобой поговорить, Оливия. Давай где-нибудь встретимся? Ты же знаешь, что будет, если я приеду за тобой в дом твоей бабушки…
— Где ты предлагаешь?.. У меня тоже есть что сказать.
— Да? — В голосе Родни не слышалось интереса. — Жди меня в том французском ресторанчике на Эссекс-роуд. Вечером в семь.
Он повесил трубку раньше, чем она согласилась.
Сегодня у него какой-то необычный голос, думала она, идя к матери, чтобы сказать, что вечером уходит. Миссис Фицгиббон, читавшая у окна, отложила газету.
— Давно пора, — заметила миссис Фицгиббон. — Будем надеяться, что он сделает предложение. — И она опять раскрыла газету. — Одним ртом меньше, — буркнула она противным голосом.
Может, и я буду такая же, когда состарюсь, подумала Оливия и весело подмигнула маме. Что толку раздражаться… К тому же Оливия знала, что старуха гораздо добрее к ее маме, своей единственной дочери, которая вышла замуж за недостойного, с точки зрения бабушки, человека, и не любила Оливию, потому что та была больше похожа на отца, чем на мать. Если бы Оливия была тонкая, изящная и нежная, как ее мама, был бы совсем другой разговор…
Оливия тщательно одевалась, надеясь произвести на Родни самое лучшее впечатление. Жакет и юбка, приобретенные четыре года назад, казались вполне свежими, как и шелковая блузка. Выгляжу неплохо, решила Оливия, изучая себя в зеркале шкафа, только вот хорошо бы быть маленькой и хрупкой. Она напудрилась, поправила напоследок волосы и пошла попрощаться с матерью.
— Ключ возьми, — приказала бабка. — Нечего будить нас среди ночи.
Оливия промолчала. Ни разу Родни не привозил ее домой позже одиннадцати.
Может, они с Родни слишком давно знают друг друга, размышляла она, сидя в полупустом автобусе. Хотя, если люди любят друг друга, какое это имеет значение? От мысли, что она его не любит, у Оливии перехватило дыхание. Конечно, любит! Он ей нравится, она его обожает, они замечательно проводили время в разных необыкновенных ресторанчиках, ходили в театр. А еще она была у него дома. Правда, только один раз. Возле реки, в новом многоквартирном доме с астрономической платой. Оливии показалось, что квартира прекрасно обставлена, но у Родни был целый список вещей, которые еще надо купить. Только тогда он намерен устраивать свою семейную жизнь, сказал Родни.
Идти от автобуса было недалеко, и она пришла вовремя, но он уже был там, сидел за столиком на двоих в углу. Увидев ее, он встал и сердечно сказал: «Привет!» — совсем не так, как обычно.
Оливия села и сдержанно улыбнулась ему.
— Привет, Родни. Поездка была успешной?
— Поездка? Какая… Ах да, очень. Что ты будешь пить?
Почему у нее возникло чувство, что ей надо как-то себя подбодрить?
— Джин с тоником, — сказала она. Этот напиток она не любила, но Дебби, которая все про эти вещи знала, однажды говорила, что ничего нет лучше, чтобы собраться с духом. Родни удивился:
— Что-то на тебя не похоже, Оливия.
На это она не ответила.
— Родни, расскажи, что ты делал и о чем хочешь поговорить? Я очень рада тебя видеть, но по телефону ты мне показался таким… настойчивым.
Он не успел ответить, потому что официант принес меню, в которое они оба и углубились. По крайней мере, Оливия делала вид, что изучает меню, но на самом деле ее мысли занимал Родни. Она заказала грибы в чесночном соусе и палтус по-дуврски с салатом. Желая подбодрить себя, Оливия глотнула непривычный напиток. Он был ужасен, но Оливия поняла, что Дебби имела в виду. Она сделала еще глоток.
За едой они вели обычный разговор. Что бы Родни ни собирался ей сказать, он скажет после кофе. Родни был занятный собеседник, переходил от одной темы к другой и никогда не упоминал про свою работу. И Оливию не спрашивал ни о работе, ни о том, что она делала. Она сама ему сейчас все скажет, решила Оливия. Она с трудом подавила досаду, когда он жестом отослал официанта, разносившего десерт, и заказал кофе. У нее был здоровый аппетит, и она была совсем не прочь съесть персик.
Она разлила кофе в чашки и перехватила взгляд Родни.
— Ну? — сказала она приветливо. — Вперед! Послушай, тебя не уволили?..
— Оливия, мы так давно знаем друг друга, мы были добрыми друзьями… Может быть, ты даже ждала, что мы поженимся. Мне очень трудно говорить…
— Ничего, говори! — подбодрила она его решительным тоном, скрывавшим ее потрясение. — Как ты сказал, мы же старые друзья.
— Возможно, ты уже догадалась. — Родни с трудом переходил к сути дела.
— Знаешь ли, нет.
— Дело в том, что я не уезжал. Я хотел тебе сказать, но слишком трудно было. Я полюбил. Мы собираемся пожениться… и как можно скорее.
— Еще до того, как ты купишь новую машину? — спросила Оливия. Глупо, конечно, но что еще сказать?
— Да. Она стоит десятка новых машин. Она замечательная.
Оливия взглянула на Родни через стол. Бабушка права: глаза у него слишком близко посажены. Она улыбнулась сладчайшей улыбкой.
— Поздравляю, Родни! Я и сама собираюсь замуж.
— Могла бы мне сказать…
Она стрельнула в него взглядом. Родни смутился, но спросил:
— Каков он собой? У него хорошая работа? Когда вы собираетесь пожениться?
— Красивый. У него есть профессия, и поженимся мы очень скоро. Хватит обо мне, Родни, расскажи лучше о девушке, на которой ты женишься. Она красивая? Блондинка? Брюнетка?