Страница 67 из 104
— Помните ту последнюю ночь на Ямайке?
— Я не хочу ничего вспоминать.
— А я хочу, потому что именно там все это прервалось… — Кайл покрывал поцелуями ее подбородок, шею, его губы жадно впивались в ее нежно благоухающую кожу. — Именно там все это прервалось, — глухо выдохнул он, — и я весь этот месяц беспрерывно возвращался к той ночи, снова и снова мысленно проигрывая одну и ту же сводящую меня с ума сцену!
Она услышала звук разрываемой джинсовой рубашки. С видом презрительного превосходства Кайл грубо обнажил ее грудь.
— Кайл, пожалуйста, — прошептала она, чувствуя, как разум начинает покидать ее. — Не делайте этого со мной!
— Вы предпочитаете, чтобы я делал это с вашей кузиной? — Его рука скользнула под разорванную рубашку, и он жадно обхватил ладонью шелковисто-твердую выпуклость ее груди. Он гладил ее вспухший от возбуждения сосок, и Софи застонала от этого прикосновения. — Может, вы хотите, чтобы на вашем месте сейчас была Дженни?
Софи запахнула на груди полы разорванной рубашки, защищая себя от невыносимо мучительных ласк.
— Нет, — жалобно ответила она в каком-то головокружительном тумане.
— Я бы тоже не хотел, — гортанно засмеялся он. — Постель с Дженни не значит для меня ничего. Но, вот так лаская вас, я весь горю, так же, впрочем, как и вы. Разве я не прав?
— Нет! Вы мне противны, и всегда были противны!
— И поэтому вы дрожите, когда я трогаю вас вот здесь? — он отбросил с ее груди рубашку, и все тело ее выгнулось навстречу ему в порыве жгучего желания. — И поэтому ваше сердце бьется как пойманная птица? Оттого, что я вам противен?
Софи изо всех сил пыталась сопротивляться, но Кайл толкнул ее обратно на кровать.
— Вы не хотите взглянуть в лицо реальности, не так ли? — Он ловко скинул с себя рубашку, обнажив мускулистое загорелое тело, так долго преследовавшее ее в памяти. — Вы влюблены в меня, Софи. Вы всегда были влюблены в меня. — Кайл сел на кровать рядом с ней и стал медленно гладить ее груди. Он с улыбкой посмотрел ей в глаза, красивый как Люцифер. — Последний раз, когда я держал вас в своих объятиях, вы не возражали. Можно сказать, вы просто таяли, как мороженое под лучами солнца. Или это тоже было частью вашей игры?
— Нет, — прошептала она, съежившись от жестокости этого напоминания. — Это не было игрой.
— Тогда почему сейчас вы противитесь мне? — усмехнулся он.
— Потому что на Ямайке в вашем сердце была неподдельная страсть, а сейчас вы хотите лишь унизить меня!
Его лицо потемнело.
— Да, — глухо сказал он, — и мое сердце было полно страсти в ту ночь. Каким же я был дураком, сходя по вас с ума, подобно влюбленному мальчишке! Как вам удавалось не рассмеяться мне в лицо?
— Мне не хотелось смеяться, потому что я чувствовала то же самое! Потому что для меня это кое-что значило. Это было чудесное, необыкновенное чувство!
— Лгунья. — В голосе Кайла Софи уловила презрение и почувствовала, как его пальцы впились в ее руку. Он смотрел на ее бледное лицо горящими изумрудными глазами. — Вы сыграли свою роль исключительно хорошо. Вы талантливая актриса. Ваша единственная беда в том, что вам не удалось убежать от меня далеко.
— Нет, Кайл! Нет! — взмолилась она, когда он наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее груди.
— Но тогда, — пробормотал он, обдавая ее своим горячим дыханием, — вам пришлось бы убежать на край света. И даже там я бы настиг вас. Как вы могли подумать, что вам удастся скрыться от меня?
Его поцелуи были настолько безжалостно чувственными, что Софи судорожно застонала и закрыла глаза.
— Я мечтал об этих таких соблазнительно бледных, нежных грудях, — хрипло сказал он, скользя губами по судорожно вздымающейся между ними долине и наслаждаясь ее кожей. — Единственно, чего мне недостает сейчас, — это тех духов с их умопомрачительным ароматом. Знаете, что меня ранило больнее всего на Ямайке? — Он приподнял свое лицо и посмотрел на нее затуманенными гневом и болью глазами. — Вы надушили ими свое письмо. Не успел я его распечатать, как вы уже были рядом со мной в моем номере. И я не мог отделаться от этого запаха в течение нескольких дней…
— О Кайл, — виновато сказала она. — Я очень сожалею об этом.
— Где эти духи? — Он встал и направился к ее туалетному столику. Перебирая ее косметическую коллекцию, Кайл инстинктивно нашел искомый флакон «Джордже Армани» и поднес его к своему носу. — Да, — тихо сказал он, — это они.
Он снова подошел к кровати, на которой, совершенно беззащитная, лежала Софи. Не сводя с нее глаз, он опять сел рядом и вынул из флакона маленькую стеклянную пробку. Софи вздрогнула, почувствовав на своей коже влажное прикосновение стеклянной пробки, которой он медленно и нежно провел по углублению на ее груди.
Таинственно-волнующий аромат всколыхнул ее память, наполнив ее воспоминаниями. Он оживил в ней картины той ночи с такой пьянящей силой, что она с болью подумала о своем поражении, об однажды потерянном рае, который могла бы возвратить, заплатив за это вполне определенную цену.
Кайл улыбнулся, оценивая произведенный им эффект. Он положил флакон на стоящий рядом с кроватью столик. Затем, ни слова не говоря, наклонился и впился в ее мягкие губы жадным, сокрушительным, полным страсти поцелуем. Его язык ворвался в нее как бушующее пламя, выжигающее все на своем пути.
Руки Софи сами собой притянули его к себе, и она приникла к нему в судорожном угаре страсти. Все ее тело изнывало от граничащего с болью желания принадлежать ему, отдать ему всю себя без остатка.
Было так сладко обнимать его. Его сильное, властное, такое мужественное тело пьянило ее. Ничего не сознавая, она впилась ногтями в его плечи, отвечая на упоительную жестокость его страсти.
Она дважды прошептала его имя, в то время как ее руки с томной нежностью гладили его теплое обнаженное тело. В третий раз его имя прозвучало придушенным всхлипом, когда он стал ласкать ее грудь, а затем поцеловал напрягшиеся от возбуждения розовые соски, оставляя на них влагу своего языка и заставляя их до боли напрячься в сладкой темнице его губ.
Софи обвила его голову руками и прижалась губами к жестким, густым волосам, вдыхая их чистый, мужской запах. Кайл обхватил ее бедра и, притянув к себе, целовал их.
— Я так тосковала по тебе, — прошептала она. — Я думала, что умру без тебя. — Внезапно она вся изогнулась, опять почувствовав на сосках его зубы, наказывающие ее за столь нежные слова.
— Не нужно лжи, — грубо сказал он. — Просто трогай меня. — Он расслабил пояс и расстегнул пряжку на ремне своих джинсов. — Трогай меня, — приказал он ей. — Так, как ты это делала раньше.
Казалось, Софи полностью лишилась воли. Она повиновалась ему, гладя дрожащими пальцами его плоский, мускулистый живот, все ближе и ближе к открытому пространству его брюк. Тяжелая молния раскрылась, спеша принять ее.
От легчайшего прикосновения ее пальцев Кайл выгнулся ей навстречу, выдохнув ее имя.
— Софи… ты сводишь меня с ума. Неважно, что Софи не имела представления, что она должна делать: стоило ей лишь прикоснуться к его возбужденному мужскому естеству, растягивающему своей горячей мощью плавки, как Кайл мучительно содрогнулся в пароксизме наслаждения.
Теперь все ее тело дрожало от вожделения. Ненавидя себя за это, она не в силах была противиться ему.
В бездумном порыве Софи приподнялась ему навстречу, помогая ему расстегнуть ее джинсы. Он стянул их с ее ног и бросил на пол. Теперь на ней были лишь хлопковые трусики с кружевной каймой, чья белизна подчеркивала темный загар ее стройных бедер.
Кайл со стоном выдохнул ее имя и зарылся лицом в мягкую плоть ее живота, обхватив бедра своими сильными руками. Затем, приподнявшись на локте, он посмотрел в ее затуманенные желанием глаза.
— Если бы ты только знала, как я хочу тебя. Это похоже на какую-то безумную лихорадку. — Он наклонился и поцеловал ее нежные, окаймленные кружевом бедра.
Софи изо всех сил старалась сдерживать себя, но его прикосновения были настолько умело эротичными, что ее тело предательски поддалось им, презрев все ее усилия. Она содрогнулась в отчаянии, почувствовав на себе мягкие дразнящие прикосновения его языка, его жаркое, прерывистое дыхание.