Темная Прага

Бровь Анны едва заметно взметнулась вверх, выказывая удивление. Однако в остальном она оставалась сидеть в той же позе, внимательно изучая решительную охотницу. «Что от меня хочет эта женщина? Почему она не оставит меня в покое? Неужели она не понимает, что я хочу спать…»

Внешняя холодность и отстраненность вампирши могли внушить страх непосвященному, но охотница прекрасно знала, чем вызвано такое поведение: у ее соперницы просто не было сил на лишние движения в связи с рассветным часом, когда приличные вампиры спят глубоким сном.

Граф сидел в кресле в своей комнате на втором этаже, но все происходящее внизу представлял весьма отчетливо. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, он изучал потолок.

Нужно было что-то предпринять и как можно скорее. У Эдварда не было никаких козырей, кроме эффекта неожиданности. Против каждой заразы нужна своя пилюля. В данный момент «заразой» оказалась Ева. А вот пилюля должна была быть острой, горькой и быстро действующей, дабы вырезать заразу полностью, уничтожить навсегда или хотя бы надолго и как можно скорее. Графу вспомнилось, что в кабинете он видел меч, принадлежавший еще лорду Сэнжу, серьезно увлекавшегося средневековой культурой. Меч этот скорее был украшением интерьера, чем действительно мог служить оружием. Но сейчас и он сгодится.

Поднявшись на ноги, Эдвард неслышно двинулся в сторону кабинета. Сняв тяжелый меч со стены и сжав рукоять, вампир снова почувствовал себя средневековым рыцарем, не хватало только тяжелых доспехов… Но предаваться воспоминаниям не было времени.

— Брось железку, — незаметно появившись позади охотницы и неловко приставив меч к ее спине, произнес он.

— Так ты все еще жив?

— Твоими мольбами, — усмехнулся граф.

Ева резко развернулась, словно хотела рассечь Эдварда пополам, но вампир парировал удар. Есть случаи, которые никогда не забываются, есть знания, которые никогда не утрачиваются. И есть навыки, которых так просто в землю не зарыть. Несмотря на то, что с тех пор, как он последний раз держал меч, прошло несколько столетий, оружие словно стало продолжением его руки, и ему хорошо удавалось отбивать атаки Евы, но только отбивать. Потому что охотница настолько яростно наносила удары, вкладывая в каждый взмах меча всю свою злость и силу, что графу оставалось только обороняться, почти не беря инициативу на себя.

Резкий выпад Евы, и Эдвард едва успел увернуться. Меч охотницы ударил по столику, вывезенному Вероникой Сэнж из Лондона и, как топор, врезался в дерево. Графиня, до сих пор безмолвно сидевшая в кресле, издала возмущенный возглас, ей совершенно не нравилось, когда рушат ее дом. Несколько секунд потребовалось Еве, чтобы освободить свой клинок. И бой продолжился с новой силой. На пол летели вазы, статуэтки, посуда, и даже обломки стульев, которым не повезло попасться под горячую руку Евы. Все вокруг было усыпано осколками. Казалось, что по гостиной пронесся небольшой ураган.

Охотница запустила в вампира канделябром, граф виртуозно пригнулся. Кидаться тяжелыми предметами в Эдварда было любимой забавой графини, так что вампир уже натренировался во время исчезать из «опасной зоны». Подсвечник врезался в стеклянные дверцы шкафа, те, в ответ, звонко высыпались на паркетный пол, сверкнув на прощание разноцветными стекляшками витражей.

— Может быть, хватит громить мой дом? — воскликнула Анна, бросая прощальный взгляд на венецианское стекло.

— Прости, дорогая, — произнес Эдвард, не оборачиваясь.

Скрестив мечи, Эдвард прижал Еву к стене так, что лезвие едва не царапало ей шею.

— Ты меня утомила!

— Могу предложить выход — умри, наконец! — яростно оттолкнув Эдварда в сторону, сказала Ева.

Казалось, что охотницу уже ничего не остановит. Только смерть. Или граф убьет ее, или же она уничтожит его. Поэтому, собрав все силы, Ева атаковала вампира.

Эдвард бросился от нее в сторону; запрыгнув на стол, как на помост, он парировал очередной удар. Не испытывая усталости и боли от удачно наносимых ударов, они могли бы сражаться целую вечность, разнесся, к горю Анны, весь дом. Но это не вполне устраивало графа.

Поэтому пора было прекращать эту нелепую игру. Оттолкнувшись от стола, вампир совершил незабываемый кувырок и, оказавшись за спиной у охотницы, резко ударил рукояткой меча по затылку Евы. Этого было достаточно, чтобы девушка, лишившись чувств, упала к ногам Эдварда.

Граф перевел дух, оглядывая поле боя. Целым осталось только кресло, на котором устроилась Анна и внимательным немигающим взглядом наблюдала за сражением.

— Мы уезжаем, — произнес Эдвард, не испытывая ни капли вины по поводу только что разнесенной гостиной. — Этому дому вряд ли что-то может помочь.

Эдвард обыскал охотницу, надеясь, что та снова прихватила с собой яд, и тогда ее можно было бы остановить навсегда. Но яда не оказалось. Эдвард был разочарован.

Бесцеремонно разорвав скатерть, раньше покрывающую стол, граф связал охотнице руки, ноги и заткнул остатками тряпки рот. Конечно, это не могло удержать ее долгое время. Нужно было что-то еще. Заметив в углу комнаты большой сундук, окованный железом, который не сильно вписывался в ранее существующую обстановку дома Анны, Эдвард гадко ухмыльнулся, в очередной раз поблагодарив покойного Сэнжа. Кажется, выписанный из Англии более полувека назад средневековый сундук сослужит неплохую службу! У него появилась одна идея, которую вампир собирался с огромным удовольствием воплотить в жизнь.

Открыв сундук, Варвик убедился, что он пуст, а после не без удовольствия бросил туда Еву, не особо беспокоясь о доставленных ей неудобствах, вампир закрыл крышку на замок. Граф расплылся в злорадной улыбке.

— Оригинальное решение, — усмехнулась Анна, бросив взгляд на закрытую крышку сундука. — Надеюсь, она задохнется там, и у нас будет одной проблемой меньше. Хотя я не понимаю, почему бы тебе просто не убить ее!

Но Эдвард ее не слушал, или делал вид — во всяком случае, последняя ее реплика была напрочь проигнорирована. Подняв с пола меч охотницы, он повернулся к Анне.

— Пойду соберу все необходимое. Кстати, я возьму одно из твоих платьев для Виктории, — не дожидаясь ответа, граф почти взлетел по лестнице наверх.

«Что?!» — хотела крикнуть Анна, но не успела, так стремительно Эдвард взлетел по лестнице.

Но устраивать скандал, или просто убраться в разрушенной гостиной времени не было, потому что последовал очередной стук в дверь. Ругаясь непристойными для приличной дамы словами, Анна направилась встречать новых гостей.

После того, как Вик потеряла ненужное в данной ситуации сознание, время перестало существовать. Осталось только то единственное, что разделяло между собой два удара сердца, но и это мгновение было подобно вечности. Ей казалось, что её завернули в кокон, как происходит с гусеницей для того, чтобы стать бабочкой. Душа металась внутри, загнанная в ловушку тела, как птичка в золотой клетке. Только вот клетка была совсем не из золота, а птицы сквозь прутья все же видят лучи солнца. Здесь же была кромешная тьма. И холод. Да-да, холод! Как в подвале, в которой давно никто не заходил — сырость от земли пропитала собой вещи, породив отвратительное зловоние затхлости, никчемности, старости и… страха.

Стук сердца отдавался в ушах. Сначала гулко, потом — все тише и тише. Все реже и реже. Слабее. Медленнее. Бесполезнее… Сердце, которое больше не чувствует необходимости биться, сдалось. Оно боролось до последнего, пока остальные органы тихо сдавали свои позиции. Оно видело, как отказали легкие — его последние союзники. Зачем бороться, если в тебе больше не нуждаются? Прощайте. Я ухожу.

Кричи не кричи — все равно никто не услышит и не придет на помощь. Но на то человек и есть человек — нелогичное создание, никогда не теряющее надежду на лучший исход. Вик кричала. Кричала, плакала, звала, скулила, как собака под дверью, но из горла вырывались лишь слабые стоны, но потом затихли и они.