Страница 19 из 19
Размах разгула репрессий был таков, что даже видавшие виды иностранные наемники и бывшие европейские пираты, привлеченные Иваном IV в число опричников, спешили побыстрее набить карманы и убраться на голодную родину, неуверенные в своей завтрашней судьбе на службе у московского царя.
О преднамеренности репрессий свидетельствует и тайное обращение в 1566 г. Ивана IV к английской королеве Елизавете о предоставлении политического убежища в Англии для себя и своей семьи в случае вынужденного бегства из страны «по причине неблагодарности народа и опасной смуты». С этой же целью – отвести от себя возмущение, направив его на подставное лицо, почти через 10 лет с титулом великого князя всея Руси на руководство православной страной им будет посажен знаменитый касимовский царевич Симеон Бекбулатович, а сам Иван в демонстративно самоуничижительных грамотах к нему будет титуловать себя обычным «князем московским Иванцом Васильевым». Однако уже в следующем году, когда опасность минует, царевич Симеон будет разжалован в тверские князья.
Организация опричной дружины как вариация завоевательского похода царя-воина походила на трагифарс, потому что страна-то была не чужая, а уже много лет принадлежала московскому правителю и его предкам. Сам образец правления, как считают ученые, был списан со средневековых полувоенных орденов типа тамплиеров или иоаннитов, подчинявшихся внутреннему регламенту и своим особым целям.
Отсюда и требование безграничной преданности самодержцу-руководителю, демонстративное пренебрежение обязательными для всех религиозными заповедями, нравственными принципами и житейскими традициями, всеобщая слежка и доносительство, закрытые пиры и «молебны», переходившие в исступленное богохульство и чудовищные немотивированные казни. При всем этом пребывавший в состоянии одержимости заговорами Иван IV в своем завещании искренне изображал себя непонятым «скитальцем и грешником, погрязшим во мраке», насколько позволяло его изломанное сознание.
Не только письмами и поминальными синодиками, распространявшимися по монастырям, но и официальными указами определяются фантастические свирепости по отношению не только к конкретным лицам, но и к рядовым гражданам, попавшим в зависимость от распоясавшихся опричников царя. Уже упоминавшийся новгородский погром 1570 г. произошел по причине подозрения горожан в измене, в результате чего был захвачен и весь путь от Москвы. Тогдашние описи новгородских мест одинаково объясняют запустение сел и деревень или появлением литовских войск, или приходом «людей государевых». В результате исправной работы царских дознавателей лишились головы не только представители городской администрации и местного самоуправления, но и такие знаменитые опричники-любимцы, как отец и сын Басмановы и др. В общем русле был казнен как заговорщик и двоюродный брат государя Владимир Старицкий.
Все неудачи тогда объяснялись изменой и небрежением, а в успехах виделось укрывательство «злоумышления». Например, успешное отражение в 1572 г. князем Михаилом Воротынским крымского набега у местечка Лопасни послужило причиной к жестоким казням, первой жертвой которых стал сам недавний победитель. Подобные бесчинства княжеской администрации повлекли за собой крайний упадок и морального авторитета церкви. Иерархи либо из страха мирились с творившимися бесчинствами, либо, как митрополит Афанасий, отказывались от сана, не желая способствовать опричнине.
Занявший активную позицию игумен Филипп принялся вступаться за репрессированных и их семьи, терпевшие позор и грабежи от царских любимцев, и обвинять Ивана IV в потворстве разбойникам и преступлении им всех законов и правил. Случились несколько громких столкновений его с перешедшими всякий предел опричниками, и в результате он попал в опалу. Враги Филиппа торжествовали, но он, удаленный в Никольский монастырь, все еще служил. Однажды во время крестного хода Филипп увидел опричника в церковном облачении и выругал его. Иван IV был взбешен тем, что вслух осуждают его верных слуг и сторонников. Когда Филипп указал на виновного, оказалось, что та одежда была уже снята. Тогда над Филиппом был устроен суд, и Пафнутий, суздальский архиепископ и глава созданной комиссии по расследованию «преступлений» Филиппа, лестью и обещаниями богатых даров склонил соловецкого игумена Паисия и его монахов дать показания против опального игумена.
Расправа была обставлена театрально: Филиппа заставили служить в церкви, и во время службы он был схвачен опричниками прямо у алтаря, а на другой день торжественно лишен сана и заточен в Тверском монастыре. В декабре 1569 г. во время карательного похода Ивана IV на опальный Новгород непокорный игумен был лично, и, как говорят, с особым удовольствием задушен Малютой.
В 1569 г. умерла царица Мария Темрюковна, по позднейшим слухам, отравленная тем же Скуратовым, что дало царю повод к новым репрессиям. При этом Иван IV вопреки церковным законам продолжал снова вступать в браки, заставляя церковный собор каждый раз давать ему официальное разрешение. Так, в 1571 г. он женился на дочери новгородского купца Марфе Собакиной, умершей через месяц. В следующем году его выбор пал на Анну Колтовскую, постриженную через два года в монахини ради очередного брака с Анной Васильчиковой, которую постигла та же судьба.
За следующие 6 лет Иван IV успел, как тогда говорили, вступить в сожительство с Василисой Мелентьевой и несколькими другими женщинами. Все его браки обставлялись с чрезвычайной пышностью, ради них собирали благородных боярышень и купеческих дочек со всей страны.
Толпы красавиц, дочиста отмытых от тогдашней косметики и сверкавших от многокилограммовых фамильных украшений, представали в каждом крупном городе перед комиссией. Счастливицы, попавшие в финальный список, в количестве нескольких сотен оказывались во дворце, где и происходили смотрины. Многие родители были готовы заплатить немалые деньги за то, чтобы их дочь оказалась в заветном списке «царских невест».
Некоторые исследователи считают, что такая частая смена жен не была проявлением безудержного сластолюбия монарха. В этом они видят стремление стареющего Ивана IV обзавестись законным наследником мужского пола.
Другую точку зрения отражают те из них, которые видят в жизненном пути московского государя отражение свойственных средневековой Европе процессов и повторение судьбы английского монарха Генриха VIII. Этот правитель, сочетавший в себе стратегический ум, жестокость, эгоизм и звериную хитрость, также объединил в своих руках светскую и духовную власть, «утопил в крови» своих противников и прославился неоднократными бракосочетаниями. В чем по-своему выразилось его пренебрежение к церковным законам, обязывавшим монарха к моногамии и только в крайнем случае разрешавшим второй брак. Династические и личные интересы обоих властителей менялись сообразно требованиям момента и приводили к регулярному нарушению установленных правил.
Как бы там ни было, в 1580 г. Иван IV вступил в последний, седьмой брак с Марией Нагой, от которой у него через два года родился знаменитый сын Дмитрий. К тому времени старший сын тирана Иван был уже убит отцом в случайно вспыхнувшей ссоре. Его жена, перед тем избитая посохом свекра, трагически потеряла ребенка, и единственным наследником Московского государства стал один «недееспособный» Федор. После смерти Ивана IV разгорелась борьба сторонников малолетнего Дмитрия со своими противниками, в которой победил клан сторонников Федора (Годуновы и др.). Марию с ребенком сослали в Углич, и начался новый этап русской государственности.
Преемник Ивана Грозного, его сын Федор, был человеком, по мнению современников, «бездеятельным и слабоумным». Он больше любил церковную службу и разные развлечения, чем участие в процессе государственного управления. Уважения к Федору со стороны преданных домострою и еще помнивших самовластие Ивана IV придворных и боярской оппозиции не добавляла беззаветная и «странная» на тогдашний взгляд любовь молодого царя к жене, так и не родившей наследника-сына, а потому все равно что бесплодной в глазах общественности. Другим его пристрастием называли в отличие от отца соколиную охоту и другие подобные «тихие игры».
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.