Страница 4 из 97
Итак, однозначного вывода сделать нельзя, придется обойтись приблизительными оценками. Ограничимся тем, что поместим дату рождения Жака де Моле в интервал между 1244/1245 и 1248/1249 и даже между 1240 и 1250 годами.
Отметим, что его раннее детство пришлось на время первого похода Людовика IX: этот поход, который был объявлен в 1244 г., готовился с 1245 по 1248 гг., происходил с 1248 по 1250 гг., продолжился пребыванием короля в Святой земле с 1250 по 1254 гг. и занял, таким образом, десять лет жизни короля и его королевства, мог оказать влияние на маленького Жака де Моле. Рассказы о бедствиях, смелости, неколебимой вере человека, который станет святым королем, о приключениях и воинских подвигах, а также о тяготах голода, болезней, даже плена из уст тех, кто ездил на Восток, воспоминания о тех, кто не вернулся, — все это вполне доходить до рыцарской семьи, какой была семья Моле. Но куда доходить? Где родился Жак де Моле?
Название Моле носят четыре французских общины в департаментах Кальвадос, Йонна, Верхняя Сона и Юра. [11]Добавим к ним местности с собственными названиями и хутора. Известно, что Моле был бургундцем; однако вариант Йонны, хоть там и был дом ордена Храма (или Госпиталя?), надо отвергнуть, потому что Жак де Моле принадлежал к благородному роду из Бургундского графства (обычно говорили просто «графства»), нынешнего Франш-Конте: «бургундец из Безансонского диоцеза», — писал в XVII в. Пьер Дюпюи. [12]Тогда остаются два рода и две местности.
Коммуна Моле в Верхней Соне, в кантоне Витре, относилась тогда к приходу Летр. Этот приход подчинялся в то время не Лангрскому диоцезу, как иногда говорят, а Безансонскому из-за принадлежности к деканскому округу Трав. [13]Один мелкий дворянский род здесь известен со времен Эме, или Эймона, де Моле, упомянутого в 1138 г. — тогда между цистерцианским аббатством Ла-Шарите и Эймоном, сеньором Моле, а также тремя его сыновьями было заключено соглашение о бенефициях с церквей Фретинье и Этрелль по соседству с Жи. [14]Возможно, Жак был отпрыском этого рода и сыном некоего Жерара, упомянутого в 1233 году. [15]В подтверждение такой гипотезы можно упомянуть тот факт, что в «доме» Жака де Моле, когда он стал великим магистром, два тамплиера были уроженцами окрестностей Моле в Верхней Соне: Жак из Ла-Рошели (де Рюпелла), сержант «из Безансонского диоцеза», упомянутый как «пребывающий на службе магистра», принятый в орден в Лимасоле (Кипр) в 1304 г. и родившийся в Ла-Рошели, деревне совсем рядом с Моле, [16]и Гильом из Жи, «из Безансонского диоцеза… из дома и familiaвеликого магистра ордена Храма, прево конской сбруи и его лошадей», принятый в орден в 1303 г. [17]и происходящий из Жи, деревни, находившейся километрах в двадцати от Моле. И последний довод в пользу этой идентификации: согласно показанию одного тамплиера, допрошенного в Пуатье в 1308 г. в рамках процесса против ордена, у великого магистра ордена Храма, то есть Жака де Моле, был тогда брат — декан Лангра. А ведь Лангр недалеко от Моле. [18]
Деревня Моле в Юре, в кантоне Шмен, находилась в феодальной зависимости от замка Раон, стоявшего очень недалеко. [19]Она расположена километрах в десяти к югу от Доля. Жан де Лонгви, по прозвищу де Шоссен (все это соседние населенные пункты), был женат на дочери Маэ (или Матьё), сира де Раона, и Алике; от этого брака родилось несколько детей, в том числе Жак (которого иногда называют Жаном), старший сын. [20]В поддержку этой гипотезы ссылаются на завещание Жана де Лонгви от 1310 г., в котором он завещает свои владения сыну Жаку, — завещание, якобы зарегистрированное в церковном суде Безансона, согласно Ж. Лаббе де Бийи. [21]Но этот документ, если когда-либо и существовал, исчез (завещания из церковного суда Безансона разрознены и частично уничтожены). Саму его реальность можно поставить под сомнение, потому что он не упоминается в каталоге (полном) дома Берто. [22]Наличие связей, которые сеньоры Раона якобы поддерживали с другими родами Графства, такими, как род Уазеле (Моntе Аvium),или Уазелье (Oiselier) либо Озеле (Оsеler), давший одного маршала ордена Храма при великом магистре Моле, а также родом Грансонов, если предположить, что между ними существовали семейные связи, также не доказано, и сообщения о них выглядят неубедительно. [23]Что касается завещания, то 1310 год в качестве даты (правда, другие авторы называют 1302 г.) выглядит очень курьезно, если предположить, что имеется в виду Жак де Моле: ведь Жан де Лонгви должен был знать, что происходило с его сыном в то время! Завещать владения магистру ордена Храма, узнику, судимому и почти осужденному, значило завещать их монарху, в данном случае — графу Бургундскому, потому что владения ордена Храма с 1307 г. были поставлены под секвестр!
Хотя по этому вопросу — и очень даже важному! — сказано не всё, я делаю выбор в пользу Моле из Верхней Соны.
Жака де Моле принимали в орден два сановника высшего ранга: Юмбер де Перо, генеральный досмотрщик ордена во Франции и в Англии, и Амори де ла Рош, магистр провинции Франция. Оба принадлежали к знатным дворянским родам. Достаточный ли это признак того, что Жак принадлежал к видному роду, скорей к среднему, чем к мелкому дворянству? [24]Не факт, даже если в этом районе Бургундии между средним слоем дворянства и военными орденами, а также крестоносцами установились прочные связи. [25]
Итак, Жак де Моле происходил из дворянского рода — может быть, видного — Бургундского графства и родился между 1240 и 1250 годами. Этот пространственный и временной контекст имеет важное значение. Графство Бургундия не относилось к Французскому королевству; это была имперская земля, и, значит, Жак де Моле не был подданным короля Франции. Тем не менее он родился и прожил детские и юношеские годы в период, когда королем этого соседнего королевства был Людовик IX. Он вступил в орден Храма (в 1265 г.) за два года до того, как король во второй раз принял крест. Невозможно представить, чтобы он не слышал об этом, тем более что из Бургундии (как из графства, входившего в состав империи, так и из герцогства, входившего в состав королевства), как и из совсем близкой Шампани, с самого начала крестоносного движения вышло немало крестоносцев. Тем не менее единственное упоминание Людовика IX в словах и письмах Моле связано с грубой ошибкой: он упоминает о присутствии святого короля на Втором Лионском соборе в 1274 г., хотя тот умер за четыре года до того! «Я помню, что, когда папа Григорий [Григорий X] был на Лионском соборе вместе с Людовиком Святым […], там находился также брат Гильом де Боже, в то время магистр ордена Храма […]». [26]Странный, однако, провал в памяти — ведь к моменту созыва собора Моле уже девять лет как был тамплиером!
1240–1260: Положение в мире в период юности Моле
Даже если крестовый поход Людовика IX был подготовлен хорошо, он начался не в самых лучших условиях, хотя события, потрясшие Святую землю в течение десятилетия 1240-1250 гг., должны были бы вызвать массовую мобилизацию христиан Западной Европы. Несомненно Запад был обеспокоен страшным монгольским вторжением на свои центрально-восточные окраины (Польша, Венгрия) в 1240-1242 гг.; хотя монголы и ушли, они обещали вернуться. Тем не менее западный христианский мир был расколот и парализован конфликтом — конфликтом идеологическим, конфликтом из-за власти — между папой и императором, двумя главами этого христианского мира. [27]
Французское королевство внешне казалось замиренным, когда Людовик IX покинул его в 1248 году. Смуты первой части царствования были преодолены. Людовик в 1226 г. стал королем, будучи несовершеннолетним (ему было двенадцать лет), и регентство осуществляла его мать Бланка Кастильская. Недовольство некоторых баронов (пуатевинцев, графа Бретонского) привело к мятежам, которые регентше, а потом молодому королю удалось подавить. «Большие французские хроники» — официальная история королевства Капетингов — сообщают об этих тревожных эпизодах, но упоминают и долгие периоды спокойствия: в 1231 г. «случилось, что король правил своим королевством 4 года безо всякого противления»; в 1237 г. «король узрел, что Бог даровал ему мир в его королевстве в течение четырех лет или более». [28]