Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 128 из 129



Жар и слепящий свет солнца живо напомнил мне о Береге Динозавров, оставшемся далеко в простом мире. Под ногами шелестел мелкий, как пыль, песок. Где-то вдали очерчивала горизонт дымка черных деревьев. Человек в красном стоял рядом и целился в меня из небольшого плоского оружия. За ним, совершая натруженными руками мистические движения, застыли двое темнобородых людей в грязных накидках из грубой шерсти.

Он выстрелил. Сквозь всполохи розового и зеленого огней, мерцающих вокруг меня, я увидел в его глазах ужас. Он исчез.

Глубокая ночь, комья замерзшего поля, пятно желтого света из затянутого пергаментом окна жалкой лачуги. Он скорчился у низкой ограды в тени, словно испуганное животное.

— Это бесполезно, — сказал я. — Конец неизбежен. Он закричал и исчез.

Небо ревело под ураганным ветром. Трезубцы молний пробивали извивающиеся лоскуты черных облаков. Земля клокотала под ногами, сдерживая напор лавы.

Он парил передо мной, лишь отчасти сохраняя материальную оболочку — призрак далекого будущего на заре планеты. Бледное лицо скривила гримаса агонии.

— Вы погубите себя! — закричал я сквозь грохот и вой ветра. — Вы уже за пределами оперативных мощностей…

Он исчез. Я последовал за ним.

Мы стояли на высокой дуге безопорного моста, сгибающегося над сотворенным человеком ущельем в десять тысяч футов глубиной. Я узнал город Пятой Эры.

— Что вам нужно от меня? — крикнул он, по-звериному оскалив зубы.

— Возвращайтесь, — сказал я. — И передайте им… пусть они узнают.

— Мы были так близко! — простонал он. — Нам казалось, что мы уже одержали великую победу над Пустотой.

— Пустота наступит не скоро. У вас останется жизнь, как и раньше…

— Кроме будущего. Мы — Тупик, не так ли? Мы выкачали энергию тысяч стерильных энтропийных линий, чтобы вдохнуть жизнь в труп нашей реальности. Но за нами ничего нет! Только великая пустота.

— У каждого есть предназначенная ему историей роль. Вы сыграли свою — и будете играть. Ничто не должно измениться.

— Но вы… — обратился он ко мне через разделяющее пространство. — Кто вы?

— Вы знаете ответ, — сказал я.

Его лицо побелело, как лист бумаги, на котором начертано слово "смерть". Но ум не потерял проницательности. Недаром прошли тридцать тысячелетий генетической селекции. Он подавил панику и взял себя в руки.

— Как… как долго? — прохрипел он.

— Биосфера исчезла в сто десять тысяч четыреста девяносто третьем году Конечной Эры, — сказал я.

— Вы… вы… машины… — выдавил он с трудом. — Сколько же?

— Меня извлекли из земного годографа четыреста миллионов лет спустя после Конечной Эры. Мое существование охватывает период, который вы бы посчитали бессмысленным.

— Но почему? Если только не… — словно луч прожектора темную воду, надежда осветила его лицо.

— Распад вероятностной матрицы пока еще обратим, — сказал я. — Наши усилия направлены к благоприятному решению.

— И вы — машина — продолжаете действовать спустя миллионы лет после вымирания человека… почему?

— Мечта человека пережила в нас его расу. Мы стремимся возродить жизнь.

— Снова? Зачем?

— Расчеты показали, что человек пожелал бы этого. Он засмеялся ужасающим смехом.



— Очень хорошо, машина! Эта мысль утешает меня, и я возвращаюсь в забвение с миром. Мы поддержим ваше отчаянное усилие.

На этот раз я позволил ему уйти. Потом еще какое-то мгновение постоял на воздушной паутине, наслаждаясь напоследок ощущениями телесной оболочки, глубоко вдыхая воздух этой невообразимо далекой эпохи.

Затем отбыл в точку своего происхождения.

42

Сверхинтеллект, частицу которого я представлял, встретил меня. Еще свежа была память материального состояния. Импульсы мысли приобрели форму гремящего в просторной аудитории зычного голоса.

— Эксперимент завершился удачно, — констатировал он. — Главный временной ствол очищен от шлака. Человек стоит у устья Первой Эры. Все прочее стерто. Теперь он держит будущее в собственных руках.

Я понял, что работа закончена. Мы победили. Больше ничего не оставалось, нам не было нужды обмениваться сведениями, и не было причин оплакивать обреченные достижения исчезнувших эпох, Мы сместили основной энтропийный поток в прошлое, в котором основные законы природы сделали их невозможными. Мировое государство Третьей Эры, Мозг Пекс-Центра, Звездная Империя Пятой Эры, Космическое Ваяние Шестой Эры — все исчезло в тупиковых ветвях, как это произошло до них с неандертальцем и гигантскими ящерами. Осталась только жизнеспособная ветвь человека Старой Эры: человека Железного Века Двадцатого столетия.

— А мы не ошибаемся? — спросил я. — Как мы можем быть уверены в наших усилиях, если они уже предпринимались и до нас?

— Наше отличие от предшественников в неизбежном собственном исчезновении в случае успеха.

— Потому что мы — машины, — сказал я. — Но карги тоже машины.

— Они слишком близки к своему создателю, слишком похожи на человека. Они цеплялись за существование, наслаждались жизнью, которой их наделил человек. Но ты и я — высшие машины — продукт сотен тысячелетий эволюции, без человеческих эмоций.

У меня возникло неожиданное желание поболтать, обсудить стратегию охоты от первого предчувствия, заставившего упустить первоначальную цель — Исполнителя в черном — и сосредоточиться на карге, до последней дуэли со сверхкаргом, в которой беспомощная Меллия послужила приманкой и заманила переусердствовавшую человекоподобную машину в западню.

Все закончилось, кануло в прошлое, стало историей. Впрочем, нет, Пекс-Центр, карга, Берег Динозавров навсегда вычеркнули из существования. А надгробные речи годятся только для людей, только они нуждаются в сочувствии.

— Ты настоящий парень, шеф, — сказал я. — Считаю за честь работать под твоим руководством.

В ответ я ощутил смутный импульс, который лишь отдаленно сопоставлялся с удивлением человека.

— Ты хорошо послужил плану и сменил много личностей. Ты перенял природу раннего человека гораздо полнее, чем это можно было ожидать в пределах возможностей машины.

— Человек — странное и ограниченное существо, — сказал я. — Объем его знаний ничтожен. Но все-таки жизнь казалась настолько полной и законченной, что нам со всеми нашими совершенствами и преимуществами понять такое не дано.

Последовало молчание. И на прощанье он сказал:

— Ты выполнил задание и заслужил награду. Она бессмысленна, но тем слаще…

И я рассыпался на затухающие колебания… Пустота…

43

В пустоте мерцала крохотная точка света. Она росла, становилась ярче и, наконец, превратилась в светящийся стеклянный шар, на вершине окрашенного в зеленый цвет железнодорожного столба, установленного на полоске зеленой травы. Свет фонаря освещал темные кусты, скамейку, урну.

Я стоял в аллее, пошатываясь от легкого головокружения. Мимо прошел человек, быстро миновал освещенный участок и скрылся в темноте. Это был высокий худощавый мужчина, одетый в темные брюки и рубашку без галстука. Я узнал его: это был я. Я вновь находился в Буффало, штат Нью-Йорк, в августе 1936 года.

Мой двойник шагнул с дорожки в глубокую тень. Тут я вспомнил: еще несколько секунд и я наберу код, вернусь на Берег Динозавров и исчезну в бесконечной петле времени или вообще нигде, но это уже философский вопрос, зависящий от вашего отношения к несуществующим страницам истории.

А дома перед уютным камином меня ожидала Лайза. Из кустов донеслось приглушенное "бум!" взрывающегося воздуха. Он ушел. Может быть, стоило подбодрить его напоследок, сказать, что не все еще потеряно, и мы им покажем, где раки зимуют? Нет, ни к чему теперь заигрывать со структурой нереализованного будущего и поддаваться сентиментальному порыву. Я повернулся и быстрым шагом направился к дому.

Я был уже в нашем квартале, когда увидел человека в черном. Размахивая тростью, он уверенно переходил улицу, как спешивший на приятное летнее рандеву человек.