Страница 2 из 29
— Я знала, что найду тебя здесь, — сказала она ему. — У меня есть кое–что для тебя.
— Что же это? — несколько сухо спросил Бентли.
Он знал о существовании корпуса телепатов Директории и не имел ни малейшего желания предоставлять свои сокровенные мысли восьмидесяти умирающим от скуки людям.
— Держи.
Лори надела ему что–то на шею. Несколько человек умиленно улыбнулись. Это был амулет.
Бентли осмотрел его. Он должен был дорого стоить.
Эта встреча с Лори была для него совершеннейшей неожиданностью.
— Ты думаешь, это мне поможет?
— Я надеюсь.
Она коснулась кончиками пальцев его руки.
— Благодарю тебя за то, что ты был таким милым. Ты меня отправил так скоро, что я не успела тебе это объяснить.
В ее голосе появились жалобные нотки:
— Ты полагаешь, что имеешь шанс? Пожалуйста, скажи мне! Ведь если тебя примут, ты, несомненно, останешься в Батавии!
— Телепаты Веррика зондируют нас в этот момент, — с раздражением в голосе ответил Бентли. — Они везде.
— Мне это безразлично, — произнесла Лори. — Такой девице, как я, нечего скрывать.
Бентли настойчиво продолжал:
— Мне это не нравится. Я в первый раз сталкиваюсь с ними. — Он пожал плечами: — Хотя, если я останусь здесь, мне надо будет к этому привыкнуть.
Он направился к центральному столу, держа в руках правовую карточку и удостоверение личности.
Очередь быстро продвигалась. Вскоре служащий взял у него документы, внимательно изучил их и бесстрастно произнес:
— Очень хорошо, Тед Бентли. Вы можете войти.
— Я думаю, что еще все изменится, — грустно сказала Лори. — Если ты останешься здесь…
Бентли потушил ногой окурок и направился к приемной, ведущей в помещение внутренних служб.
— Я разыщу тебя, — обещал он девушке, не очень веря в свои слова.
Крепко сжимая портфель, он прошел мимо многих людей и быстро отворил дверь. Она за ним сразу же закрылась.
Итак, он вошел. Начало было положено.
Маленький человек лет пятидесяти с реденькими торчащими усиками, в очках в круглой металлической оправе пристально смотрел на него.
— Вы — Бентли, не так ли?
— Точно так, — ответил Тед. — Я хочу видеть Ведущего Игру — Веррика.
— Зачем?
— Я ищу место класса восемь–восемь.
В кабинет стремительно ворвалась девушка. Не обращая внимания на Бентли, она быстро произнесла:
— Прекрасно, все кончено. — Он сжала руками виски. — Вы видите? Теперь вы удовлетворены?
— Не надо меня обвинять, — ответил маленький человек. — Это закон.
— Закон!
Девушка присела на край письменного стола, откинув назад свои рыжие волосы, достала сигарету и нервно закурила ее.
— Пора убираться отсюда, Питер. Здесь не останется ничего стоящего.
— Вы прекрасно знаете, что я остаюсь.
— Вы идиот.
Она полуобернулась и вдруг заметила Бентли.
В ее зеленых глазах зародились удивление и интерес.
— Вы кто?
— Право, вам будет лучше зайти сюда в другой раз, — обратился маленький человек к Бентли. — Сейчас как раз не…
— Я не для того пришел сюда, чтобы уйти ни с чем. Где Веррик?
Девушка с интересом разглядывала его.
— Вы хотите видеть Риза? Что вы можете предложить?
— Я биохимик, — сердито ответил Бентли. — Я ищу место класса восемь–восемь.
На ее красных губах заиграла шаловливая улыбка.
— В самом деле? Это интересно. — Она пожала полными плечами. — Что ж, пусть он присягнет, Питер.
Маленький человек колебался. Наконец он протянул Теду руку.
— Меня зовут Питер Вейкман. А это Элеонора Стивенс, личная секретарша Веррика.
Бентли не был готов к такому. В нависшей тишине все трое обменялись взглядами.
— Служащий пропустил его, — произнес Вейкман. На класс восемь–восемь был послан общий запрос, хотя я не думаю, что Веррик все еще нуждается в биохимиках.
— Откуда вы это знаете? — спросила Элеонора. — Это, между прочим, не входит в вашу компетенцию. Вы ведь не имеете отношения к отделу кадров.
— Я руководствуюсь моим здравым смыслом, — ответил Вейкман. Он решительно встал между девушкой и Бентли.
— Печально, — проговорил Вейкман, обратившись к Бентли. — Вы теряете время. Идите лучше в бюро по найму в Холмах. Им всегда нужны биохимики.
— Я знаю. Я работал на систему Холмов с шестнадцати лет.
— В таком случае что вы здесь делаете? — спросила Элеонора.
— Из Птица–Лира меня уволили.
— Идите в Суонг.
— Нет, — произнес Бентли. — Он повысил голос. — Я не хочу больше слышать о Холмах.
— Почему? — поинтересовался Вейкман.
— Холмы насквозь прогнили. Система изживает себя. Там все зависит от того, кто больше даст.
— Ба! — вскричал Вейкман. — Что вам до этого? У вас есть своя работа — вот о чем вам следует думать.
— Конечно, мне платили за мое время, мое умение и мою преданность. У меня была хорошая лаборатория и оборудование, которое стоило столько, сколько я заработаю за всю свою жизнь. Мне гарантировали сохранение моего статуса и общее покровительство. Но я спрашивал себя, чему в конечном итоге служит моя работа? Тому, во что потом она превращается. Либо она исчезает.
— Куда же она исчезает? — спросила Элеонора.
— В никуда. Она не служит ничему и никому.
— А кому она должна служить? Бентли не сразу нашелся с ответом.
— Я не знаю. По крайней мере, кому–то должна. Разве вы не хотите, чтобы ваша работа кому–то служила? В теории Холмы — это отдаленные и независимые друг от друга экономические единицы. На деле же там стараются нажиться на девальвациях, на стоимостях перевозок, на всевозможных пошлинах и еще на многом другом. Вы знаете лозунг Холмов: «Служба — хорошо, а хорошая служба — еще лучше». Какая насмешка. В Холмах не думают о том, чтобы служить населению: это паразитирующее предприятие.
— Я никогда и не предполагал, что Холмы являются организациями–филантропами, — сухо заметил Вейкман.
Бентли нервно осекся. Эти мужчина и женщина смотрели на него, как на всеобщее посмешище? Чего он хотел от Холмов?
Классифицированная служба хорошо оплачивалась, никто никогда на это не жаловался.
Но он жаловался. Быть может, из–за отсутствия ощущения реальности. Правда, это атавизм, который из него не могла вышибить даже клиника детского воспитания. Во всяком случае, с него довольно.
— Почему вы думаете, Бентли, что в Директории будет лучше? — поинтересовался Вейкман. — Мне кажется, вы питаете необоснованные иллюзии на этот счет.
— Дайте ему присягнуть, если это может составить его счастье, — равнодушно проговорила Элеонора.
Вейкман покачал головой:
— Я не дам ему присягать.
— Ну тогда это сделаю я, — бросила Элеонора.
— Прошу прощения, — произнес Вейкман.
Он достал из выдвижного ящичка бутылку шотландского виски и налил себе.
— Желает кто–нибудь присоединиться?
— Нет, спасибо, — отрезала Элеонора.
— Какого черта все это означает? — раздраженно спросил Бентли. — Директория вообще–то функционирует?
Вейкман улыбнулся:
— Вот видите? Вы уже начинаете утрачивать ваши иллюзии. Оставайтесь там, где вы есть, Бентли. Вы не знаете, что для вас хорошо.
Элеонора слезла с краешка письменного стола и вышла. Почти тотчас же она вернулась, держа в руках обычное символическое изображение Ведущего Игру.
— Идите сюда, Бентли. Я приму вашу присягу.
Она поставила маленький бюст из пластика телесного цвета, изображавший Риза Веррика, посредине письменного стола.
— Начинайте.
Когда Бентли подошел, она дотронулась до маленького матерчатого мешочка, висевшего у него на шее, — амулета, данного ему Лори.
— Что это? Расскажите.
Он показал ей кусочек магнита и щепотку белого порошка.
— Молоко богородицы, — сухо пояснил он.
— И это все, что вы носите? — Элеонора указала на целый набор собственных амулетов, покачивающихся между ее голых грудей.
— Я не понимаю, как можно приходить сюда, имея только один амулет? — В ее глазах заиграла ирония. — Может быть, поэтому вас и не преследует удача.