Страница 173 из 180
— Банкет? — с интересом спросил Кугель. — Неужели Зарайдес столь щедр в своем гостеприимстве?
— Конечно, а разве ты сам не заметил увешанный гобеленами зал, хрустальные кубки и серебряные блюда?
Фабели говорил каким–то мрачным тоном, который очень удивил Кугеля.
— Но пойдем, я тороплюсь, и мне некогда ждать. Если ты уже отобедал где–нибудь, то я проинформирую Зарайдеса об этом.
— Ну что ты, — с важностью проговорил Кугель. — Я сгорю от стыда, если обижу Зарайдеса своим отказом. Я следую за тобой.
— Тогда пойдем!
Фабели повернулся, Кугель последовал за ним в пещеру, где ему в нос ударил ужасающий запах. Он остановился.
— По–моему, тут немного пахнет, и запах мне неприятен.
— Я обратил на это внимание, — ответил Фабели. — Но когда мы пройдем сквозь дверь, он сразу же исчезнет!
— Очень хочу на это надеяться, — сварливо сказал Кугель. — Иначе у меня пропадет аппетит. Но где…
Но не успел он закончить свою фразу, как на него накинулись какие–то маленькие быстрые создания с липкой кожей и с тем самым зловонным запахом, который он уловил, войдя в пещеру.
Повсюду стоял звон высоких пронзительных голосов, с его пояса сорвали шпагу и кошелек и втолкнули в узкую нору. Он оказался в землянке с низким потолком и в мелькающем желтом свете увидел своих похитителей: существ в половину его роста, с острыми личиками, с ушами на макушке головы. Они ходили чуть прихрамывая, колени их сгибались назад, ноги в сандалиях казались очень мягкими и подвижными.
Кугель с изумлением огляделся вокруг. Рядом скрючился Фабели, глядя на него одновременно с ненавистью и удовлетворением. Только сейчас Кугель увидел, что на шее Фабели был металлический ошейник, от которого шла тонкая железная цепочка. В дальнем конце землянки сидел старый человек с длинными белыми волосами и с таким же ошейником и цепью. Кугель все еще продолжал оглядываться вокруг, а крысолюди уже надели ошейник на его собственную шею.
— Эй, постойте! — в негодовании вскричал Кугель. — Что все это значит? Я протестую против такого обращения!
Крысолюди оттолкнули его и убежали по своим делам. Кугель увидел длинные омерзительные хвосты, торчащие чуть ли не из–под поясницы.
— Это бесчеловечно! — разбушевался Кугель. — Я отомщу!
— Ха! — сказал Фабели. — Не раздражай меня своими жалобами. В любом случае не я заманивал тебя в эту пещеру.
— Да? У тебя что, были какие–нибудь причины на это?
— Все очень просто: крысолюди отнюдь не такие дураки! Тот, кто завлечет двух других людей в пещеру, получит свободу. Тебя я уже завлек — теперь мне остается еще один, и я стану свободен Разве это не верно, Зарайдес?
— Только в самых общих чертах, — ответил старик. — Ты не можешь приписать этого человека на свой счет: если бы была соблюдена справедливость, и ты, и он были бы записаны на мой счет — разве не мои пергаменты привели вас в эту пещеру?
— К пещере, но не в нее! — объявил Фабели. — Это очень тонко, и здесь следует тщательно разобраться! Крысолюди все обдумали и тебя не освободили!
— В таком случае, — сказал Кугель, — я требую, чтобы ты сам был записан на мой счет, так как это я послал тебя в пещеру, чтобы узнать, что в ней происходит.
Фабели покачал головой.
— Тебе придется разбираться в этом деле с крысолюдьми. Он нахмурился и заморгал своими маленькими глазками.
— А почему бы мне не сказать, что я — тот самый второй человек, который сам себя заманил в пещеру? Да, об этом стоит поразмышлять.
— Неверно, неверно! — раздался пронзительный голос из–за каменной решетки. — Мы считаем только тех особей, которые заманены к нам пленником после своего пленения. Фабели нельзя записать ни на чей счет. Ему, однако, приписывается один человек, а именно персона, которая назвалась Кугелем. На счету Зарайдеса нет никого.
Кугель попробовал ошейник, подергал за него.
— А что будет, если нам не удастся заманить сюда двух человек?
— У вас есть месяц времени, не более. Если за этот месяц вам ничего не удастся сделать, вы будете сожраны.
Фабели заговорил трезвым рассудительным голосом— Мне кажется, что я уже почти что свободен. Совсем неподалеку меня ожидает дочь. Она возгорелась страстью к луку–порею и совсем забросила домашнее хозяйство. Это будет только справедливо, если я стану свободен благодаря ей.
И Фабели кивнул с глубоким удовлетворением.
— Мне очень интересно наблюдать за твоими методами, — заметил Кугель. — Скажи, где именно ее можно найти и как позвать?
Выражение на лице Фабели стало одновременно и подозрительным, и жадным.
— Я ничего тебе не скажу! Если ты собираешься заманивать сюда людей, то сам изобретай свои методы!
Зарайдес указал рукой на стол, на котором лежали листы пергамента.
— Я привязываю свои объявления к крылатым семенам, которые затем разносятся ветром по лесу. Но этот метод очень однобокий, так как мне приходится выпускать семена из отверстия пещеры, и поэтому их далеко не уносит. Боюсь, что мне осталось жить всего пять дней. О, если бы только у меня были мои тома, мои рукописи, мои книги и записные книжки! Какие заклинания! Какие заклинания! Я бы уничтожил эту пещеру из конца в конец, я бы наделал из этих чудовищ факелов зеленого пламени! Я бы наказал Фабели за то, что он обманул меня… Гммм… Каким бы заклятием я бы заклял его? Вращением? Далеким Чесанием Люгвиллера?
— Заклинание Безнадежного Отчаяния имеет свои преимущества, — подсказал Кугель.
Зарайдес кивнул.
— Это совсем неплохая идея… Но все это пустые мечты: книги моих заклинаний были отняты у меня и спрятаны в потайное место.
Фабели фыркнул и отвернулся. Из–за каменной решетки донеслось пронзительное замечание:
— Сожаления и извинения не прибавят к вашему счету ровно ничего. Посмотрите лучше на Фабели! Он уже добыл один образец и сейчас строит планы по добыче второго. Вот таких молодцов и в плен брать приятно!
— Это я взял его в плен, — заявил Кугель. — Неужели и здесь нет справедливости? Это я послал его в пещеру, и его следует записать на мой счет!
Зарайдес протестующе закричал:
— Ни в коем случае! Кугель искажает существо дела! Если уж говорить о справедливости, то и Кугеля, и Фабели следует записать на мой счет.
— Все осталось по–прежнему, — объявил пронзительный голос.
Зарайдес вскинул вверх руки и пошел писать пергаменты, лихорадочно чиркая пером. Фабели скорчился на стуле и принялся о чем–то думать. Кугель, проползая мимо, ударил по ножке стула, и Фабели шлепнулся на пол. Он поднялся и прыгнул на Кугеля, который бросил в него стулом.
— К порядку! — провозгласил резкий тонкий голос. — К порядку, или вы будете наказаны!
— Кугель выбил из–под меня стул, и я растянулся на полу, — пожаловался Фабели. — Почему его не наказывают?
— Чистейшая случайность, — заверил Кугель. — По моему мнению, раздражительного Фабели следует держать отдельно по крайней мере в течение двух или трех недель.
Фабели начал было что–то кричать, брызжа слюной, но резкий голос из–за решетки приказал всем замолчать.
Через некоторое время им принесли пищу: недожаренную грубую свинину с неприятным запахом. После еды их заставили переползти в куда более тесную нору на нижнем уровне, где их приковали к стене. Кугель заснул тревожным сном, но был разбужен, когда через отверстие позвали Фабели.
— Твоя записка была доставлена, и ее прочитали с большим вниманием.
— Прекрасные вести! — раздался голос Фабели. — Завтра я буду уже гулять по лесу свободным человеком!
— Молчать! — прохрипел Зарайдес из темноты. — Неужели я должен писать пергаменты для выгоды всех, кроме себя самого, да при том еще лежать по ночам и не спать из–за твоего отвратительного храпа?
— Ха, ха! — ликовал Фабели. — Послушайте только этого глупого волшебника!
— Увы! Где хоть одна моя книга! — застонал Зарайдес. — Тогда ты запел бы передо мной совсем другую песню!
— А в какой именно части пещеры можно найти твои книги? — осторожно спросил Кугель.